— Спасибо.

— Какие на сегодня планы?

— Хочу съездить в город, пока не началась смена. Вам что-нибудь привезти?

— Какой же ты милый. Нет, спасибо, ничего не нужно.

В кухню вошел Сайлас Марш. В строгом твидовом костюме, жилете и шелковом галстуке медного цвета. Золотистые волосы все еще не просохли после душа.

— Рамона, мне нужно… — заметив меня, он замолчал, широко раскрыв глаза. На один короткий миг их льдистая синева растаяла, сменившись чем-то более теплым, затем снова замерзла. — Э-э-э… привет.

— Мистер Сайлас, вы знакомы с Максом? — спросила Рамона, окинув нас обоих острым взглядом.

— Да, — ответил он, не глядя на меня. — Где, черт возьми, Джером?

— Сегодня День труда [День труда — национальный праздник в США. Традиционно отмечается как символический конец лета, празднуется в первый понедельник сентября.], — пояснила Рамона. — У него выходной.

— Черт. Ладно. Я сам поведу машину.

— Макс сказал, что тоже собирался в город, — проговорила Рамона. — Может, подвезете его?

Сайлас протянул руку, чтобы взять яблоко из стоявшей на столе стеклянной вазы. Но, услышав слова Рамоны, замер.

Я почувствовал, как он сверлит мне взглядом затылок.

— Нет, не стоит. Я вызову «Убер».

Сайлас взглянул на Рамону. Казалось, она приглядывала за всем и сразу, но при этом умудрялась ничего не упускать.

— Я тебя отвезу, — бросил Сайлас. — Выезжаю прямо сейчас. Ты готов?

— Конечно, но не нужно…

— Пошли.

Он вышел, и я последовал за ним. Рамона помахала мне вслед рукой и по-матерински понимающе улыбнулась.

Я догнал Сайласа по дороге. На длинных ногах он стремительно шагал по комнатам, направляясь к гаражу. Так, словно дом горел.

«Не хочет, чтобы кто-то видел, как мы уходим вместе».

— Слушай, если тебе трудно или нет желания…

— Я ведь все равно туда еду. Почему мне должно быть трудно?

— Ну, хотя бы потому, что я тебе не очень нравлюсь.

Он замер возле задней двери, ведущей за пределы поместья.

— Это не так. Я не чувствую к тебе неприязни. Я тебя почти не знаю.

— Ты знаешь гораздо больше многих. — Я поднял руки. — Слушай, все в порядке. Я понимаю. Ты не хочешь дружить, но и воевать нам ни к чему. Судьба и Рамона сговорились, чтобы свести нас вместе…

Сайлас поднял руку, и мы замолчали, услышав в коридоре чьи-то шаги.

Вскоре все стихло, и он бросил на меня тяжелый взгляд.

— Мы не вместе, — проговорил он и толкнул ведущую наружу дверь.

— Боже, это не… Забудь. — Я почувствовал, как вспыхнули щеки.

Я последовал за ним по мощеной дорожке, что вела к дюжине гаражей сбоку от дома. Утро выдалось пасмурным и холодным. Над листьями деревьев, ограждавших подъездную аллею, висела тонкая дымка тумана.

Сайлас нажал кнопку на брелоке, и одна из гаражных дверей открылась. Внутри стоял блестящий черный «Рэндж-Ровер» с серебристой решеткой спереди. Я забрался внутрь. Запахи одеколона, новой кожи и самого Сайласа навеяли воспоминания о вечере после собрания Анонимных наркоманов.

Он сел за руль и какое-то время не двигался.

— Макс…

— Забудь, — проговорил я.

Мускул на его челюсти дернулся, и он вперил взгляд в лежащую перед ним изогнутую подъездную дорожку.

— Прости, — наконец, сказал он. — За тот вечер в машине.

— Ты не заставлял меня говорить под дулом пистолета, — резко бросил я. — И ты уже извинился…

— И снова извиняюсь, — отрезал он. — Слушай, в тот вечер я спросил тебя о личном, и думал, что мы больше никогда не встретимся. Черт, да на том собрании я сам столько всего наговорил, что и представить страшно. И сейчас… — Он досадливо замолчал. — Не понимаю, что с этим делать. Мы знаем друг о друге слишком много личного.

— Да, конечно, Сайлас, — проговорил я. — Ты не хочешь делить секреты с незнакомцем вроде меня. Но мы не сможем запихнуть кота обратно в мешок, так что тебе придется мне довериться.

— Это не… — Он расстроенно поджал губы. — Зачем ты мне рассказал? Я тебя не виню…

— Отлично, спасибо.

— Просто скажи, почему.

— Ты спросил, — пояснил я. — Тебе хотелось знать, что есть надежда.

— И всего-то? Лишь потому, что я спросил?

— Именно. Что в этом непонятного? Я хотел помочь, если смогу. И до сих пор хочу.

Удивление в его глазах разрывало сердце. Как будто ему и в голову не приходило, что кто-то может предложить помощь. Он превратил себя в монолит — богатый, влиятельный, невосприимчивый к боли. И пусть прекрасные черты казались высеченными из камня, в свете раннего утра я видел его человечность. Даже то, что лежало на поверхности, влекло меня физически. А ведь сколько скрывалось внутри. И большую часть он держал взаперти. Но сквозь оболочку то и дело прорывались вспышки боли, словно огни сигнальной ракеты, подающей знаки бедствия с заброшенного острова.

Я повернулся на сиденье лицом к нему.

Он подозрительно взглянул на меня.

— Что?

— Я на минутку стану наставником из группы Анонимных наркоманов и спрошу, как у тебя дела. Потому что никто больше не знает о твоей борьбе с зависимостью, а это важно. Ты готов?

Он издал смешок и отвернулся, почти застенчиво.

— Конечно. Да, готов.

— Как дела, Сайлас?

— Не знаю. Неправильный ответ, да? Я ведь должен знать, как у меня дела.

— Что ж, зато честный, — возразил я. — Если выговоришься, может, станет легче.

— Сомневаюсь. Какой в этом смысл? Прошлое не изменить.

— Верно, — сказал я. — Но сито нужно время от времени крутить, чтобы снизить давление. И прояснить мысли.

С минуту он молчал.

— Я не хочу возвращаться, — наконец проговорил он, потом взглянул на меня. — И снова ворошить старое дерьмо. Никогда.

Я кивнул.

— Однажды я сказал другу, что лучший способ пережить нечто ужасное — это вновь и вновь вспоминать о нем. И тогда оно потеряет силу. Я ошибся.

Сайлас поднял бровь.

— Великий Макс ошибся?

— Бывает, — криво усмехнулся я. — Заметь, нечасто, но бывает.

На губах Сайласа возникла типичная ухмылка. Такая, что появлялась в уголке рта; если не смотреть, то легко пропустить. И намекала, что он может улыбаться во весь рот, но в ближайшее время не станет. Я молча поклялся, что заставлю его широко улыбнуться. Когда-нибудь.

— А как теперь посоветуешь бороться с чем-то ужасным? — спросил Сайлас. Говорил он непринужденно, но что-то в его глазах умоляло об ответе.

— Попробуй просто его отпустить, — проговорил я. — Живи настоящим.

Сайлас покачал головой, обводя взглядом окрестности.

— А если не можешь отпустить? Если уже слишком поздно?

— Так не бывает, — возразил я. — С каждой прожитой минутой есть шанс начать все заново. Я уважаю прошлое, но не живу в нем. Взамен я выбираю настоящее. Здесь и сейчас.

«С тобой…»

Губы Сайласа скривились.

— А если в прошлом нет ничего достойного уважения? Что тогда?

Теперь уже я молча умолял его рассказать, что же с ним случилось. Почему, как порой казалось, он сделан не из плоти и крови, а из затвердевшего бетона.

— Я уважаю, что ты выжил, Сайлас, — мягко произнес я. — И что сейчас ты здесь.

«Со мной…»

Он немного помолчал, затем мрачно улыбнулся.

— Скажи мне, Макс, — проговорил он, нажимая на кнопку зажигания. — А что в этом такого замечательного?

Сайлас не дал мне ответить. Резко завел машину, и рев двигателя заглушил все, что я мог бы сказать. Мастерски управляясь с внедорожником, он на бешеной скорости выехал за пределы поместья. И, предотвращая дальнейшие разговоры, включил новости по радио. Я не стал настаивать.

Через пятнадцать минут он притормозил у обочины перед огромным крытым торговым центром и нажал кнопку аварийной остановки.

— Здесь нормально?

— Да, отлично.

— Я бы подвез тебя обратно, но не знаю, сколько пробуду в офисе.

— Я справлюсь. — Я потянулся к дверце. — Спасибо.

Я неохотно выбрался из машины. На самом деле мне хотелось вновь забраться внутрь и еще с ним поговорить. Задержаться ненадолго в его пространстве. Но не успел я закрыть дверцу, как он окликнул меня по имени.

— Эй, Макс.

Я оперся рукой о дверной проем.

— Да?

— По дороге сюда я думал о твоих словах. О доверии.

— Ты можешь доверять мне, Сайлас. Даже не сомневайся.

Он еще какое-то время смотрел на меня, потом нерешительно протянул руку.

— Ладно. Я принимаю предложение, — ответил он на мой вопросительный взгляд. — Стать друзьями.

— Хорошо.

Я потянулся и взял его за руку. Он крепко сжал ее, потом сильно встряхнул и отпустил.

«Теперь мы друзья. Все же пожали друг другу руки. Скрепили сделку».

— Всего хорошего, — проговорил он.

— Тебе тоже.

Я захлопнул дверцу и проследил, как внедорожник Сайласа скрылся из виду. Влиятельный бизнесмен, который по мановению руки распоряжался миллиардами долларов и полагал, что отношения — всего лишь сделки. Я хотел дружить, а он просил только молчать, сохраняя в тайне его пристрастие к таблеткам. Поэтому он предложил компромисс. Вероятно, не думал, что все по-настоящему.

Сердце наполнила печаль. Чувства к Сайласу сделали меня беззащитным. Обнаженным. Я стоял на другом углу улицы, привалившись к очередному фонарному столбу. Нужно быть крайне осторожным. Просто стать ему другом, ничего больше.