Глава девятая

Уиллоу

Тем же днем Энджи помогла мне просмотреть пьесы и книги в поисках монолога для прослушиваний. Пока она искала, я пролистнула «Гамлета», просматривая сцены с Офелией. Слова были английские, но мне понадобился переводчик. Что, черт возьми, хотел сказать Шекспир? Я не могла понять строки Офелии.

— Сосредоточься, — сказала Энджи, забирая у меня пьесу. — Ты не можешь идти на прослушивание по «Гамлету» со строками из «Гамлета». Это неправильно. Найди другой монолог Шекспира, чтобы показать, что справишься с ним.

— Я вообще не могу с ним справиться, — ответила я. — Я понятия не имею, что делаю или о чем вообще эта пьеса.

Энджи заговорила с деланым испанским акцентом.

— Позволь объяснить. Нет, слишком долго. Я подытожу: Гамлет — принц Дании. Его папа, король, умер, и хотя прошло всего два месяца, его мама вышла замуж за его брата Клавдия. Теперь Клавдий король. Гамлет считает, что это неправильно.

— Очень по-шекспировски.

— Однажды ночью трое стражников видят призрака и рассказывают об этом Гамлету. Гам тоже его видит. Это его отец. Он говорит, что Клавдий вылил яд в его ухо и убил его. Гамлет поражен. Но подожди, он встречался с Офелией, дочерью Полония. Полоний — правая рука Клавдия. Полоний говорит Офелии, что Гамлет слетел с катушек и ей нужно с ним порвать.

— Офелия и Гамлет влюблены, но типа тут же чертов патриархат, да? Она поддается давлению и соглашается порвать с ним. Гам раздавлен и толкает речь, что все женщины суки, предательницы, а Офелии стоит отправиться в монастырь и никогда не иметь потомства. Потом Гамлет бросает вызов матери, пока Полоний подслушивает и… упс! — Гамлет убивает Полония.

— Офелия, потеряв своего мужчину и отца, теряет рассудок. Она сходит с ума, поет несколько грязных песенок про секс и топится в реке. Потом происходит еще куча дерьма, пока практически все актеры не умирают. Занавес, — Энджи вздыхает, сверкая улыбкой. — Все поняла?

Мгновение я смотрела на нее, а потом начала медленно хлопать.

— Энджи, я даже не могу…

— Знаю, — ответила она, смеясь. — Я сама себя поражаю иногда.

Даже с заметками Spark Notes Шекспир все равно был словно написан на другом языке. Я точно провалюсь по полной, если пойду на прослушивание с одним из этих монологов.

Я готова уже была в миллионный раз бросить все это предприятие, когда прочитала синопсис пьесы под названием «Растеряша». Главной героиней была Роузи, застенчивая молодая женщина, затворница, и Клифф, одинокий водитель грузовика, которого однажды вечером она приводит домой.

Слезы жгли мои глаза, когда я читала кульминационный монолог Роуз, воспоминание о ночи в зоопарке. Она ходила туда, чтобы взглянуть на элегантных журавлей, стоящих в спокойной темной воде. Группа шумных хулиганов пришла однажды ночью в зоопарк, включив громкую музыку. Они кидали в птиц камнями, ломая им ноги и убивая их, пока Роуз кричала и кричала…

Я перечитала монолог. Потом еще раз, мое сердце ныло.

Я нашла монолог для прослушивания.

* * *

За ужином раздавался звон серебряных столовых приборов. Папа держал вилку в одной руке, а телефон в другой. Мама ковырялась в суфле, а потом поменяла вилку на бутылку вина и налила себе третий бокал. Я съела больше, чем обычно. Я не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя такой голодной, и не только до еды. Я с нетерпением ждала наступающих событий. Мне было чего ждать, пусть даже я выставлю себя дурочкой перед режиссером ОТХ.

«Но я попытаюсь. А это уже что-то».

Я слегка улыбнулась, думая, что бабушка была бы довольна. Впервые с отметки «X» я не сидела в кубе льда, просто пытаясь пережить ужин, чтобы сделать слабую попытку выполнить домашнее задание, а потом свернуться клубком на полу комнаты, завернувшись в плед, и надеяться выспаться.

— Я решила, какой внеклассной деятельностью буду заниматься.

Было забавно наблюдать, как родители вскинули головы одновременно.

— Правда? — папа медленно прожевал еду и сглотнул. — Это радует.

— Поздновато, — пробормотала мама. — Сроки подачи документов в лучшие колледжи пропущены. Лучшее, куда она может поступить, это в местный колледж, боже упаси, и постараться подать заявку весной.

— Что такого ужасного в местном колледже? — спросила я. — К тому же я не уверена, что хочу в колледж.

Мама казалась пораженной.

— Конечно же, тебе нужно идти в колледж. Почему ты не хочешь в колледж?

— Реджина, — предупреждающе сказал папа и взглянул на меня. — Мы можем попозже поговорить о колледже. Сначала расскажи нам, чем ты решила заниматься. Дебатами? Ты всегда была в этом хороша.

— Я собираюсь пройти прослушивание для пьесы в ОТХ.

Папа пристально посмотрел на меня, его желваки двигалась так, словно он много чего хотел сказать по этому поводу, хотя я не могла представить, что именно.

Мама фыркнула, словно почувствовала какой-то неприятный запах.

— Актерское мастерство?

— Да.

Отец медленно прожевал зеленые бобы в миндальной панировке, потом вытер рот салфеткой.

— Хм. Это не совсем… академическое занятие.

— Но этим я хочу заниматься, — ответила я.

— Почему? — спросила мама так, словно я хотела присоединиться к цирку.

— Я только что сказала почему, — заметила я. — В качестве внеклассного занятия.

Папа строго посмотрел на меня.

— Это же не из-за того мальчика, да?

Я замерла.

«Он знает. Он знает об «X». И вечеринке. И о том, что произошло».

Мама переводила взгляд с него на меня.

— Какого мальчика? Кто?..

Папа опустил салфетку. Казалось, мое молчание подтвердило то, что он собирался произнести.

— У одного парня в офисе дочка учится в Джордже Мэйсоне. Когда он узнал, что и у меня тоже, то много рассказал о мальчике по имени Айзек Пирс.

Вздох облегчения снял напряжение с моих застывших конечностей, и я на мгновение обмякла на стуле. А потом во мне вспыхнуло негодование и я сжала салфетку под столом. Отец, которому было сложно вспомнить хоть одного из моих друзей в Нью-Йорке, заметил Айзека Пирса. Зачем он вмешивается в мою жизнь теперь, когда слишком поздно? Какого черта никто в офисе не рассказал ему о Ксавьере Уилкинсоне?

— Кто такой Айзек Пирс? — требовательно спросила мама.

— Парень из школы, — ответила я. — Я едва его знаю…

— Гэри Вэнс, мой коллега, говорит, что Айзек двенадцатиклассник, но намного старше остальных ребят. Его оставили на второй год, и ходили слухи о проблемах с законом…

— Он остался на второй год, потому что его мама умерла и он целый год не разговаривал, — рявкнула я. — Ты так говоришь, словно он идиот или дегенерат. А он таким не является.

Папа поджал губы, затем кивнул самому себе, словно только что подтвердил свои худшие подозрения. — Гэри говорит, что этот парень живет с отцом-алкоголиком в трейлере на свалке, и хуже того: его отец — один из наших владельцев франшизы. Гэри говорит, что его заправка — позор.

Рука мамы подлетела к губам.

— Боже, Уиллоу.

— Что? — я уставилась на довольное лицо отца. — Теперь всех так судишь? Ну, не разбогател он на грязных нефтяных деньгах, ну и?

— Грязных, — фыркнула мама.

— Кто теперь судит?

— Откладывая деловые моменты в сторону, нужно сказать, что у парня определенная репутация, — заметил отец, словно являлся официальным историком семьи Пирс. — Он какой-то актер. Играет в пьесах Общественного театра Хармони.

Отец точно так же мог сказать: «Он отбывает срок в тюрьме».

Мама развернулась ко мне.

— Ты поэтому хочешь играть в театре? Чтобы таскаться за этим мальчиком?

— Ты думаешь сразу же об этом? — воскликнула я. — Знаешь что? Айзек Пирс не преступник. Он сегодня защитил меня от тупого качка, и пусть даже, пусть даже… — теперь я кричала, заметив их многозначительные взгляды. — Я не из-за него иду на прослушивание. Боже, проявите хоть немного уважения, а? Вы хотели, чтобы я чем-то занималась, так вот, я чем-то и занялась.

— Следи за языком, — сказал папа суровым голосом. — И давай не забывать, что ты и дня в жизни не играла в театре. И внезапно хочешь оказаться на сцене перед всем городом?

— Айзек Пирс тоже пойдет на прослушивание? — спросила мама, проговорив его имя как неприличное слово.

— Да, — ответила я, пытаясь изо всех сил контролировать гнев. — Скорее всего, он получит главную роль, потому что он гениален. И, возвращаясь к теме, я, скорее всего, не получу роль. Потому что, цитирую, «я и дня в жизни не играла в театре». Так что просто забудьте о сказанном.

— Мы не хотим, чтобы ты общалась с такими мальчиками, — сказала мама, глухая ко всему, что бы я ни говорила. — Мы приехали сюда, чтобы ты могла начать все заново, но, конечно же, ты сразу же цепляешься к худшим элементам…

— О боже, — я закатила глаза. — Ты не слышишь, насколько смехотворно звучишь? Придурки бывают разных форм и размеров. В городе и сельской местности. Бедные и богатые, все равно.

«Особенно сыновья генеральных директоров».

— Я ни к кому не цепляюсь. Я пытаюсь…

«Найти себя в темноте».