— Щит, брат! — рявкнула Дженника, метко стреляя из боевых пушек по застрявшим вражеским танкам. Даниал поспешно прикрыл своего скакуна ионным щитом. Несмотря на резкий удар, он улыбался как сумасшедший.

— Какой выстрел! — смеясь, крикнул Люк, целясь из термальной пушки по оставшимся танкам. — Даниал тан Драконис, великий стрелок и убийца еретиков.

Еще несколько машин бунтовщиков взорвалось, и вражеская пехота оказалась зажата между раскаленными обломками и бушующим пожаром.

Руны, обозначающие противников, замелькали на ауспике Даниала. Бунтовщики начали разбивать витрины и окна в отчаянных попытках найти укрытие.

— Не позволяй им рассеяться! — приказала Дженника.

— Понял, — ответил Даниал и шагнул вперед, чтобы заглянуть за горящие танки.

Его тяжелый стаббер ожил, выпуская крупнокалиберные пули в оборванных повстанцев, все еще суетящихся на улице. Термальная пушка Даниала снова загорелась. Он прожег стену ближайшего здания и спалил пехоту, пытавшуюся уйти через коридоры и комнаты. Арматура начала таять, кладка испарилась, и огромная плита, как лавина, обрушилась на проспект. Ауспик Даниала показал, что Дженника и Люк сеют такие же разрушения. Обозначающие врагов сигналы гасли, как свечи под сильным ветром.

Судя по стратегической карте, подобный успех повторился на всех фронтах. Отступники Пентахоста не могли сравниться с Рыцарями Адрастаполя и гибли тысячами. Система трубопроводов нескольких Рыцарей понесла незначительный урон, но ризничие легко устранят эти повреждения. Бойцы Астра Милитарум обменивались информацией по воксам и готовились нанести артиллерийский удар, чтобы создать противопожарную полосу в центре города. Огонь сделал свою работу, и теперь имперские силы должны сохранить для себя все, что осталось от Пентахоста.

Когда погасли последние метки, Даниал медленно вернул «Пламенную клятву» на перекресток, чтобы осмотреть нанесенные им и товарищами разрушения.

— Вот что значит быть рыцарем? — с благоговением выдохнул он.

— Быть рыцарем — значит праздновать победу! — ответил горящий от гордости и возбуждения Люк. — Нести смерть нашим врагам!

— Это значит следовать долгу, — сказала Дженника, хотя Даниал слышал восторг и в ее голосе.

Никто не мог использовать подобную силу и ничего не почувствовать. Сердце Даниала оглушительно стучало. Шепот его предков превратился в шум, все еще неясный, но, безусловно, торжественный и полный кровожадного возбуждения. Даниал снова хотел драться, снова хотел почувствовать божественную мощь на кончиках своих пальцев. Но битва была выиграна, а огонь приближался.

— Надо возвращаться в крепость, — предупредила Дженника, и ее голос снова стал ровным.

Даниал послал по воксу подтверждение и развернул своего скакуна. Сейчас они добились победы, но его естественный прагматизм погасил новоприобретенную жажду битвы. Даниал помнил, что это было лишь начало. Они захватили плацдарм, но впереди ждал целый мир, за который еще предстоит сражаться.

От укрепленного потолка колонного зала эхом отражалась твердая поступь Толвина тан Дракониса. Верховный король Адрастаполя был высок и подтянут, а его сила и неудержимая энергия могли бы принадлежать куда более молодому человеку. На серебристых волосах Толвина красовался золотой венец, а его борода и остроконечные усы были аккуратно подстрижены и навощены.

Пять сервочерепов прекрасной работы парили над головой короля. Руки мастеров придали каждому из них сходство с головой мифического животного: пегаса, химеры, минотавра, виверны и, конечно, дракона. Верховный король был одет в костюм рыцаря, отправляющегося на войну. Единственной частью церемониального облачения стал дорогой черно-алый табард, который на плечи тан Дракониса успели накинуть слуги.

Толвин не нашел времени даже вытереть пот со лба, не говоря уже о том, чтобы отряхнуть пыль с сапог. На то была весомая причина, ведь король шел на военный совет и должен был показаться своим среди опытных бойцов и повидавших виды ветеранов. Толвин знал себе цену как воину и тактику и умел внушить уважение другим. У него не было вкуса к политиканству, но никто не посмел бы сказать, что Толвин тан Драконис не владеет премудростями аристократического поведения.

Несмотря на предстоящую работу государственной важности, верховный король был в добром расположении духа. Продуманная им смелая стратегия работала как часы.

— Каковы наши потери? — спросил Толвин крупного воина, шедшего позади.

Маркос дар Драконис сверился с богато украшенным инфопланшетом. Все в облике королевского герольда, от покрытой шрамами лысой головы до дерзкого поведения, свидетельствовало о том, что он пережил немало битв. В его руках планшет выглядел маленькой игрушкой, и Толвина это позабавило.

— Их нет, мой господин, — пробурчал Маркос. — Если, конечно, не принимать в расчет Гвардию.

Толвин нахмурился.

— А я беру ее в расчет, старый друг. Я должен. Как и ты. Солдаты Империума, все до одного, — наши ценные союзники. Возможно, гвардейцы не могут похвастаться знатным происхождением…

— …но они служат благороднейшей цели, — сжав губы, закончил Маркос. — Вы всегда так говорите, мой господин.

— И буду говорить дальше. До тех пор, пока мы не станем настолько дряхлыми и скрюченными, — усмехнулся король, — что сможем побывать на войне, только сев играть в регицид.

Маркос засмеялся.

— Ну уж нет. Лучше мы оба утонем в крови, чем опустимся до подобного позора.

— Согласен, мой старый друг, — кивнул верховный король. — Но все же, каковы потери у наших союзников?

— Благословенно малы. — Маркос снова заглянул в свой планшет. — Предатели, пытавшиеся прорваться через западный фланг, сильно ударили по двум взводам Таннолиса, но Горцы сумели выстоять. Четыре кадианских танка были подбиты удачными выстрелами. На орбите ничего. Наши и вражеские звездолеты держатся далеко друг от друга. Выглядит как соревнование по удержанию мочи, в результате которого штаны будут мокрыми у всех.

Верховный король фыркнул.

— Молись, чтобы ты никогда не стал дипломатом, Маркос.

— Молитесь, чтобы не пришлось сделать меня дипломатом, ваше величество, — ответил королевский глашатай.

— А как мой сын? — спросил Толвин, когда они подошли к тяжелым медным дверям.

Охраняющие их кадианские ветераны вытянулись в струнку, отдали честь четким движением и стукнули прикладами лазерных ружей по мраморному полу.

— Ваш сын все еще жив, — ответил Маркос после паузы. — И я благодарен уже за это.

— Да ладно тебе, — сказал король, остановившись рядом с другом. — Это звучит довольно жестоко. Я слышал из нескольких источников, что он и юный Люк неплохо держались для первого боя.

Маркос переступил с ноги на ногу.

— Ну, если вы так слышали, мой господин… — произнес он с явным неудовольствием.

— Маркос. — Верховный король придвинулся ближе. — Мы старые боевые товарищи, не так ли? Я знаю, о чем ты думаешь.

— Как пожелаете, мой господин, — вздохнув, произнес герольд. — Я считаю, что они не готовы. Как и Сильвест или Сьюзет дар Драконис. Все четверо прошли Становление всего за несколько недель до того, как мы поднялись на корабль.

— Ты повел Рыцаря в бой на следующее утро после своего Становления, старый друг, — улыбнулся король.

— Так точно, но это было необходимо, сир. Я вежливо попросил, но орки не согласились потерпеть до конца моего обучения.

Рыцари засмеялись. Толвин заметил, что у кадианцев дернулись уголки ртов.

Маркос снова стал серьезен.

— Защитник Химеросов отличается горячим темпераментом, нетерпеливостью и недостатком здравого смысла. Со временем Люк станет славным бойцом, но на данный момент он просто опасен. А ваш парнишка… Даниал никогда не был драчуном, Толвин. Вы знаете, что он любит книги больше поединков, девок и вина. Даниал замешкался на высадке. Он слишком долго топтался на месте и направился в бой только после того, как получил пинка от леди Дженники. И даже после этого парень просто брел за ней, как потерявшийся щенок.

Верховный король поднял бровь, но улыбка все еще играла на его лице.

— Полагаю, я сам просил тебя быть честным. Маркос, мой старейший друг! Иногда я боюсь, что ты от природы не способен увидеть внутреннюю силу Даниала. Только из-за того, что он слегка отличается от других парней своего возраста…

— «Слегка отличается»?! — вскричал герольд. — Мой господин, он сменил восемнадцать зим, но так и не познал женщину. Он…

Толвин поднял облаченную в перчатку руку и внезапно посуровел.

— Достаточно. Есть честность, и есть неуважение. Мы продолжим этого разговор в более приватной обстановке. А сейчас, пожалуйста, запомни: он мой сын и наследник трона. Если ты так уверен, что Даниал не готов к своим обязанностям, то я буду благодарен за любое усилие, которое ты потратишь на его подготовку к короне — вместо обвинений.

Маркос покраснел. Он быстро встал перед королем на одно колено и склонил голову.

— Мои извинения, мой господин. Я понесу покаяние за свою вспышку.

Толвин наклонился и взял Маркоса за плечи, поднимая мускулистого воина на ноги.