Прохладный пахнущий бензином воздух ударил в лицо. Я больше не могла сдерживаться и побежала. Мелкие камушки впивались в босые ступни, сумочка ударяла по бедру. Неужели показалось? Неужели чужой взгляд и чужое внимание мне просто почудились?

Я остановилась под окнами того тёмного номера, где остался мужчина, и посмотрела на растущее напротив фасада раскидистое дерево. Нет, не померещилось. Провела рукой по стволу. Вот здесь он чуть содрал кору ботинками, скорее всего, когда спускался. Нижняя ветка надломлена, он торопился. Вывернуты два куска газона в том месте, где он приземлился. В воздухе витал слабый аромат туалетной воды.

Неизвестный в хорошей форме, раз смог так быстро спуститься. А вот что он сумел рассмотреть в темноте, ещё вопрос. Света в номере мы не зажигали. Но я почему-то была уверена, что он увидел всё, что хотел. Всё, что ему было нужно.

— Кто же ты? — прошептала я едва слышно. — И что тебе нужно от меня?

Над головой раздались тихие щелчки. С таким звуком вспыхивает пламя в одноразовой зажигалке. Я посмотрела наверх как раз в тот момент, когда мужчина, ещё недавно прижимавший меня к двери, поднёс огонёк к кончику сигареты. Мы встретились взглядами, в его глазах была неловкость. Я отвернулась. Этот парень больше не имел для меня никакого значения.

— Эй, — позвал он, перегибаясь через перила балкона.

Я сошла с газона на тёплый асфальт. За день он прогревался так, что становился мягким. Я отряхнула ступни и надела туфли.

— Эй, — повторил он. — Как тебя зовут?

Я даже не стала оборачиваться. Имена не имели никакого значения. У меня их было столько, что всё и не упомнишь. Хотя для людей они важны.

В разные времена нас называли по-разному. На севере чаще всего йо-коло, дословно «демон, сношающийся с животными». Самокритичное название, надо сказать. На юге, где солнце жарит так, что сама земля трескается от жажды, нас называли «морденаре» — смертельный поцелуй. Наибольшее распространение получило самое некрасивое и вульгарное название. На западе нас называли суккубами, и было в этом слове что-то пакостное, что-то сучье.

Я всегда предпочитала лёгкое и мелодичное «лайне» — «любящая жизнь», пришедшее с востока. Было в этом слове что-то лаконичное и острое, как клинок.

Я — лайне, любящая жизнь. А имена? Могу назваться любым, выбирайте.

Уличный фонарь два раза мигнул и потух. Послышался приближающийся шум двигателя, тихо шуршали по асфальту шины. Из двигавшегося малым ходом автомобиля высунулся рыжий парень и заорал:

— Эй, детка, поехали с нами!

В машине раздался взрыв хохота. Их там как минимум трое. Эх, встретились бы вы мне на два часа раньше… Сейчас я сыта, а переедать вредно.

— Девушка! Красавица!

Я, не раздумывая, шагнула в тень, растворилась среди серых очертаний придорожных кустов. Лайне могут становиться незаметными, когда захотят. Правда, такое случается очень редко.

— Эй, Алекс, куда она делась?

— Без понятия. Рули давай, найдём другую шалаву.

Да, это могло быть занимательно. Машина, взревев двигателем, проехала дальше и влилась в поток машин на центральной улице. Раздался пронзительный собачий лай, и я вышла из тени. Человеческие глаза можно обмануть, а вот звериный нюх — никогда.

Город не спал, он рычал автомобильными двигателями, говорил разными голосами, пел из радиоприёмников, плакал дождём, смеялся цветами, проклинал выхлопными газами, мигал яркими огнями рекламных вывесок, гудел проводами и веселился шумными компаниями. Кто-то спешил домой, кто-то из дома, кто-то убегал, кто-то находил приют. Город жил.

Я спустилась в подземный переход. Каблуки громко цокали по бетону, но и этот одинокий звук терялся в монотонном гуле поездов и ругани торговцев. Здесь тоже кипела жизнь, лотки с мороженым соседствовали с газетными будками и прилавками с китайскими футболками. Здесь кипела другая жизнь.

На картонке спал бомж, напротив него уличный музыкант наигрывал мелодию на саксофоне. Я остановилась, расстегнула сумочку и вытряхнула в раскрытый футляр деньги недавнего клиента.

— Удачная ночь? — спросил Гарик, опуская инструмент.

— Обычная. — Я пожала плечами и повернулась, чтобы уйти.

— Тобой интересовались, — произнёс парень, заставляя меня остановиться.

— Да? И кто?

— Наши его не знают. — Он облокотился на расписанную граффити стену.

В свете последних событий это прозвучало настораживающее. Неужели чей-то поводок оказался крепче, чем обычно? Придётся менять квартиру и ночной клуб.

— Ани, — музыкант вдруг оттолкнулся от стены и схватил меня за руку, — если тебе понадобится помощь, обещай, что ты её попросишь.

Точно, придётся, и возможно, не только район, но и город, раз уж уличный музыкант, с которым я изредка перебрасывалась парой слов, предлагает помощь.

— Брось, с такими как я никогда ничего не случается. Наверняка очередной клиент. — Я осторожно освободила ладонь.

— И… и… — Гарик замялся, а потом выпалил: — И деньги мне твои не нужны. Не эти деньги!

Я присмотрелась к купюрам и не нашла принципиальных отличий от тех, что лежали в футляре до моего прихода. Бумажки и бумажки.

— Хорошо, — покладисто согласилась я, — больше никаких денег.

Парень ответил неуверенной улыбкой.

Никаких денег, потому что больше я сюда не вернусь. Помахав музыканту рукой, я торопливо зашагала к лестнице. Никакого метро сегодня, доберусь на такси. Я и так непозволительно долго задержалась в этом городе, хотя всё так хорошо шло. Сегодня же соберу вещи и…

Что именно «и» додумать я не успела, лишь ощутила мимолётный укол тревоги. И ещё один — в шею, уже вполне осязаемый. И запах свежей туалетной воды, что напомнила мне о гостиничном номере, о дереве со стёртой корой под окнами. И о взгляде из темноты. Всё это я ощутила разом, открыла рот, чтобы закричать, но губы вдруг показались мне абсолютно чужими и непослушными.

На плечи легла твёрдая рука, а чей-то голос заботливо произнёс:

— Осторожнее.

И мягко добавил:

— На таких ходулях немудрено и ноги переломать. Держитесь крепче, я помогу.

А где-то продолжала играть музыка. Я инстинктивно вцепилась в мужскую руку, стараясь разогнать подступивший со всех сторон холод. Это было последним, что я запомнила.

Глава 2. Ошейник

Первым ощущением после пробуждения было лёгкое покалывание в теле. Онемение постепенно отступало, и я открыла глаза. Над головой явно не ночное небо, а белый потолок с изящной люстрой по центру.

Куда меня притащили?

Я приподнялась и оглядела комнату. Обои в цветочек, паркет на полу и почти полное отсутствие мебели. Поправка: узкая кровать в углу, застеленная колючим одеялом, на которое меня и положили. Плюс одинокий стул напротив, навевающий мысли о комнатах для допросов. Невесело.

Правда, платье всё ещё на мне, мало того, наряд дополнили модным в этом сезоне аксессуаром — ошейником. Я знаю, о чём говорю, ибо перемерила не один и не два подобных в секс-шопе. От каждого движения тихонько звякала длинная цепочка, крепившаяся к батарее под окном. Снаружи ошейник был металлическим, а изнутри отделан мягкой тканью. Нет, он точно из магазина для взрослых, чтобы эти самые взрослые не заигрались ненароком.

Я спустила босые ноги на пол и ещё раз внимательно огляделась. Ни туфель, ни сумочки. Интересно, а Гарик видел, как меня умыкнули? Даже если видел, вряд ли что-то сможет сделать. Не в полицию же ему идти, жалуясь, что уличную девку забрали с этой самой улицы.

На пробу я подёргала цепочку. Движение отозвалось гулом в решётке радиатора. Батарею мне точно не оторвать. Пусть я и сильнее обычного человека, но до невероятного Халка мне очень далеко.

Я обхватила шею пальцами. Дужки ошейника смыкались спереди и застёгивались на маленький замочек. Осталось дождаться хозяина обновки и очень вежливо попросить ключик. Пара пустяков. Хотя… Платье он с меня так и не снял, и это тревожило даже больше надетого ошейника. Сиди я голой на привязи в комнате оснащённой только кроватью, знала бы чего ждать. И возможно, получила бы от игры некоторое удовольствие. Как говорила бабушка: «Секс — это просто, сложно обычно всё остальное».

Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Сперва не худо было бы понять, куда меня притащили, раз уж понять «зачем» не вышло.

Цепь была достаточно длинной, чтобы я свободно перемещалась по комнате. Значит, вставать мне можно, а вот выходить из комнаты — нет. Я поднялась и подошла к окну, цепочка тихо шуршала по деревянному полу.

Первое, что я отметила, совершенно машинально — это отсутствие решёток. Вполне современный стеклопакет, за которым ветер шевелил листву на далёких деревьях. Комната на втором этаже, перед домом ухоженный ровный газон, солнце высоко в небе. Кажется, я провалялась в отключке всю ночь и часть утра… Но это тоже сейчас не так важно.

Высота небольшая. Если бы не украшение на шее, можно было бы попробовать вылезти. Сквозь качающиеся ветки деревьев просматривалась кирпичная стена. Значит, частный дом, стоящий, скорее всего, в укромном месте, где можно очень долго звать на помощь, но так и не дозваться.