И он ушел. Бреннан с кислым лицом смотрел ему вслед. Кэт взяла мужа под руку и медленно направилась в ту же сторону. Бреннан поддерживал Хэксби с другой стороны. Выйдя на улицу, они увидели Марвуда, который договаривался с возницей.

Он раздвинул для них занавески. Кэт встала на первую ступеньку.

— Не платите кучеру, — прошептал Марвуд, когда она садилась в карету. — Он уже получил плату и знает, куда ехать.

— Позвольте нам возместить расходы.

— Не сейчас.

Марвуд повернулся, чтобы помочь Бреннану посадить старика в экипаж. Он не стал дожидаться, когда они тронутся, а пошел прочь, на запад, в сторону Савоя или, возможно, Уайтхолла.

На обратном пути на Генриетта-стрит поток жалоб со стороны Хэксби не иссякал. Из-за множества транспорта они двигались медленно и часто останавливались. Но, по крайней мере, думала Кэт, он сидит. Было бы хуже, если бы пришлось стоять дольше или идти пешком.

Когда экипаж остановился у их дома на Генриетта-стрит, Бреннан сошел первым, чтобы предупредить привратника. Кэт с мужем медленно двинулись следом. Возница наблюдал за ними с козел, старательно изображая отсутствие интереса.

Бреннан с привратником помогли Хэксби войти в дом. Поднявшись на ступеньки крыльца, Кэт обернулась. Какой-то крупный мужчина шел по улице в том же направлении, что перед этим и они сами. Одет мужчина был небрежно. На боку висела тяжелая шпага. Ножны шпаги раскачивались из стороны в сторону и били прохожих по ногам.

На мгновение их глаза встретились. Незнакомец окинул ее взглядом с головы до ног, как это часто делают представители сильного пола: одновременно равнодушно, дерзко и пренебрежительно. А затем перешел на другую сторону улицы и вошел во двор собора Святого Павла.

Это был тот самый человек, которого Кэт видела несколько месяцев назад на Лав-лейн и который, по словам Марвуда, следил за Арундел-хаусом. В таком случае, вероятно, он видел их вместе на Стрэнде. И последовал за их экипажем, который из-за потока транспорта двигался так же медленно, как пища в кишечнике у господина Хэксби, пока наконец не добрался до Генриетта-стрит. И теперь этот тип знает, где они живут.

Но с какой стати Даррел следил за ними? И только когда Кэт поднималась по лестнице, на ум ей пришел очевидный ответ: да потому, что она разговаривала с Джеймсом Марвудом.

Остаток вторника ушел на приготовления к визиту Элизабет Кромвель, намеченному на следующее утро. Кэт со служанкой готовили гостиную, располагавшуюся этажом ниже чертежного бюро. Хэксби путался у них под ногами. Женщины мыли и скребли, вытирали пыль и наводили блеск. Они заказали печенье и леденцы, чтобы раздразнить аппетит госпожи Кромвель, и вино, чтобы усладить ее вкус. По настоянию Хэксби они даже на всякий случай заказали обед в соседней таверне.

— В конце концов, — заметил он, — гостья может соизволить пообедать с нами.

Наверное, если бы на Генриетта-стрит ожидали с визитом члена королевской семьи, старик и то бы так не волновался и не пребывал бы в таком возбуждении. Хотя, подумала Кэт, похоже, он именно так и расценивал ситуацию. Несмотря на показную верность монарху, ее муж искренне считал, что Кромвели достойны большего поклонения, чем Стюарты. Пожалуй, кое в чем он был прав: Оливер Кромвель правил Англией более твердой рукой, чем король Карл I, которому отрубили голову, и чем его сын Карл II, который теперь восседал на троне.

Когда Хэксби отправился наверх обсудить что-то с Бреннаном, Кэтрин написала Марвуду записку, где сообщила, что видела на улице Даррела, прислужника Бекингема. Она отправила записку в Савой с мальчишкой привратника. Она надеялась, что тот вернется из Инфермари-клоуз с ответом или, возможно, Марвуд даже сам придет. Если повезет, они смогут поговорить наедине, и она расскажет ему про Элизабет Кромвель.

Но, увы, мальчик сказал, что господина Марвуда дома не было и он отдал письмо слуге.

В ту ночь Хэксби спал более беспокойно, чем обычно. Кэт лежала рядом без сна и считала часы до рассвета. Когда наконец настало утро, они со служанкой помогли мужу одеться в его лучший костюм, тот самый, в котором он был на обеде в Хаттон-Гардене. После завтрака господин Хэксби удалился в свою личную каморку. Когда он вышел оттуда, у него в руках была потертая кожаная папка. Кэт усадила супруга в кресло в гостиной у огня.

— Поставь у камина еще кресло для госпожи Далтон, — велел он, — и для госпожи Кромвель тоже.

— Хорошо, сэр, — не стала спорить Кэтрин, — мы так и сделаем. Но сперва посидите, отдохните.

На удивление, он послушался. Но папку из рук не выпускал. Хэксби прижимал ее к себе, как ребенка. Даже когда старик задремал и из уголка рта у него потекла слюна, он крепко сжимал папку.

Только в четверть двенадцатого прибежал мальчик привратника и сообщил, что к дому подъехал наемный экипаж. Не без труда Кэт уговорила господина Хэксби оставаться на месте, пока они с Бреннаном спустятся вниз, чтобы встретить гостей.

Однако Элизабет Кромвель уже поднималась по лестнице вслед за мальчиком.

— Кэтти! — воскликнула она, устремляясь навстречу. — Дорогая! Как давно я тебя не видела!

Элизабет сопровождала вовсе не госпожа Далтон, а ее отец.

На площадке лестницы гостья обняла хозяйку с такой силой, что ударилась скулой о рот Кэт, отчего та прикусила язык. Кэтрин присела в реверансе перед Кромвелем, выдававшим себя за господина Кранмора, который смотрел на нее, уцепившись обеими руками за перила.

— Госпожа Хэксби? — спросил он неуверенно, словно бы сомневался, что это она. — К вашим услугам, мадам.

— Мы сердечно рады видеть вас, сэр, — сказала она заученно. — Мой муж ждет наверху. Он просит прощения, что не спустился встретить вас. Господин Хэксби сегодня неважно себя чувствует.

— Господин Кранмор так выручил меня, — громко объявила Элизабет. — Госпожа Далтон подхватила простуду, и он любезно предложил сопровождать меня вместо крестной.

Кэт представила Бреннана. С надутым видом он искоса бросил взгляд на Элизабет, словно бы оценивая ее чары, а затем уставился себе под ноги. Обмениваясь дежурными комплиментами, все четверо медленно поднялись на следующий этаж, где располагались жилые комнаты. Бреннан распахнул дверь в гостиную, поклонился и удалился.

Хэксби уже был на ногах. Он с трудом отвесил поклон вновь прибывшим и пробормотал что-то насчет того, что считает великой честью снисходительность, проявленную госпожой Кромвель.

— Что вы, сэр! — воскликнула она с лукавой ноткой в голосе. — Мы же все здесь друзья, я надеюсь.

Служанка унесла плащи Элизабет и ее спутника. Несколько волнительных минут ушло на то, чтобы рассадить гостей к удовлетворению господина Хэксби и подать им угощение, что он считал неотъемлемой частью долга хорошего хозяина.

Воспользовавшись этой суетой, Элизабет наклонилась так близко к Кэт, что та почувствовала ее дыхание на своей щеке.

— Отошлешь служанку, когда с этим будет покончено, хорошо? Мы хотели бы обсудить кое-что конфиденциально.

Кэт улыбнулась и кивнула, подумав: «Я так и знала, что вы с отцом приехали не просто так».

Когда они остались вчетвером, повисла пауза. Элизабет бросала взгляды на дверь, желая убедиться, что служанка, уходя, хорошо закрыла ее. Сегодня она была одета более богато, чем прежде, словно бы желая напомнить всем, какое высокое положение занимала когда-то. Господин Хэксби бросал на нее восхищенные взгляды, наивно полагая, что никто этого не замечает.

Господин Кранмор снял свои зеленые очки и поднялся на ноги.

— Сэр, — начал он, обращаясь к Хэксби. — И вы, мадам. — Он повернулся к Кэт. — Боюсь, я не был с вами до конца откровенен. Если позволите, я исправлю ошибку.

Хэксби перестал теребить завязки своей папки. Он выглядел озадаченным:

— Я не понимаю, сэр. Планы Кокпита…

— Простите меня. Одну минуту. — Гость говорил тихо, но голос его звучал все увереннее; он распрямил плечи, а лицо без очков выглядело моложе. — Здесь, в Лондоне, я нахожусь в щекотливом положении, хотя, видит Бог, и не совершил ничего плохого.

— Ничего плохого? — повторил Хэксби. — Но тогда почему…

— Я не совершил никакого преступления, сэр, уверяю вас, и не хочу причинить вам ни малейшего вреда. Но я решил, что, прежде чем полностью вам довериться, будет лучше — лучше для всех нас, я имею в виду, — познакомиться ближе, не открывая моего настоящего имени. — Он положил очки на стол. — Хотя, видит Бог, несчастья так изменили меня, что никакие маски не нужны.

— Господин Кромвель, — сказала Кэт.

Гость бросил на нее взгляд:

— Да, госпожа Хэксби, вы правы. — Он снова повернулся к Хэксби, тот сидел с открытым ртом, и его трясло. — Прошу, сэр, не волнуйтесь. Для этого нет причин.

— Милорд, — вымолвил Хэксби слабым голосом. — Ваше… ваше высочество.

— Прошу вас, сэр, не надо титулов. Теперь я частное лицо и был таковым все эти десять лет. Я, собственно, никогда и не желал быть кем-то другим. — Кромвель замолчал, чтобы прочистить горло. — И я верен королю, как любой другой.

Элизабет взяла его руку в свои:

— Ах, мой бедный дорогой отец. — Она посмотрела на Хэксби. — Разлука с семьей для него невыносима. Он не видел нас почти восемь лет.