Она прочистила горло в надежде, что гость поймет намек и вернется к сути. Муж неодобрительно посмотрел на нее, но Кромвель, похоже, не обратил на это внимания.

— Когда король вернулся, у матушки началась новая череда неприятностей. Злые люди обвинили ее в том, что она якобы украла королевские реликвии. Они были убеждены, что вдова лорд-протектора воспользовалась своим положением.

— Бедняжка, — произнес Хэксби. — Как же, я помню. Ходили жестокие клеветнические памфлеты.

— Матушку обвиняли в том, что она либо хранит их у себя, либо прячет где-то, чтобы завладеть ими позже. — Кромвель окинул хозяев дома хмурым взглядом. — Небольшие вещицы. Золото, драгоценности и прочее. То, что можно легко унести. Разумеется, все эти обвинения были совершенно беспочвенными. Чистая клевета. — Он замолчал. — Но…

«Ага, — подумала Кэт, — я так и знала, что будет это „но“».

Ричард Кромвель потер невидимое пятно на столе — старая привычка, по которой она его и узнала.

— То, что матушка спрятала кое-что ценное, прежде чем покинуть Уайтхолл, — правда. Но это принадлежало лично ей, а вовсе не короне. Я подчеркиваю: речь идет о ее законной собственности. Времена тогда были тяжелые, начались перемены, поэтому матушка опасалась, и не напрасно, что у нее это отнимут, если она возьмет с собой. Уверен, она была права. В своем последнем письме она все мне рассказала. А также сообщила, где это искать. Вот почему я здесь.

— Это? — повторила Кэт. — А о чем конкретно идет речь?

— Сие вас не касается, мадам! — отрубил Кромвель, повисла пауза, потом он улыбнулся, пытаясь смягчить свою резкость. — Могу сказать лишь, что это небольшой предмет, который по праву принадлежит мне.

Хэксби постучал по кожаной папке:

— И стало быть?..

— Да, сэр. Благодаря этим планам я сумею найти свою собственность. Если вы окажете мне любезность и позволите взглянуть на них.

— Боюсь, вряд ли вы сумеете в этом разобраться.

— Тогда не поможете ли вы мне? Не знаю, кто бы мог сделать это лучше вас.

Хэксби склонил голову:

— С удовольствием.

От комплимента у него на щеках запылали алые пятна. Старик попытался развязать шнурок на папке, но пальцы его не слушались. Кэт взяла у мужа папку и развязала ее. Она вынула бумаги и разложила их на столе. Все сгрудились вокруг стола.

Кромвель нахмурился:

— Где здесь верх, а где низ? Не понимаю.

— Кокпит — необычное место, — объяснил Хэксби. Его голос неожиданно обрел силу и уверенность, он звучал, как у пастора на кафедре. — Поверьте, сэр. Думаю, ничего подобного в мире не существует.

Иногда, когда Хэксби выпивал вечером слишком много вина, он рассказывал Кэт о своей работе и о своих мечтах. И эту готовность делиться знаниями, не важно, каковы были при этом его мотивы, Кэт ценила в нем больше всего. Несколько месяцев назад муж поведал ей о Кокпите.

— Во всей этой ужасной мешанине повинен Генрих Восьмой! — выкрикнул он.

Хэксби не возражал против того, что старый король завладел особняком кардинала Уолси, превратил его в свою резиденцию и правил оттуда державой. В конце концов, Уолси был папистом, да еще и казнокрадом. Месторасположение Уайтхолла оказалось весьма удобным для правителя страны, не важно, носил он корону или нет: дворец стоял на берегу реки и находился на равном удалении от Вестминстера с одной стороны и от Сити и Тауэра — с другой.

Конец ознакомительного фрагмента