Энджи Фримен

Длиною в жизнь

1

Стоило Трейси войти в квартиру, как пронзительно зазвонил телефон, что тут же вызвало у нее прилив раздражения. Три недели она провела вдали от цивилизации, и первое, что услышала, вернувшись домой, был надоедливый телефонный звонок. Как же не хочется брать трубку!

Трейси оттащила тяжелый чемодан в спальню, сняла ботинки и принялась открывать окна.

Звонки стихли — вот и прекрасно. Стянув футболку, Трейси стала расстегивать джинсы. Как же долго она мечтала о том, чтобы принять душ!

Телефон зазвонил снова, на этот еще более настойчиво, если не сказать — отчаянно. Однако Трейси, твердо решив не обращать на него внимания, пошла в ванную.

Через полчаса, когда она уже сидела в кухне и наслаждалась кофе и купленными в соседней кондитерской теплыми рогаликами, проклятый телефон снова дал о себе знать. Мысленно покорившись неизбежному, Трейси вздохнула и раздраженно сорвала трубку.

— Алло?!

— Это ты, Трейси? О, я так рада тебя слышать! — зачастил взволнованный женский голос. — Я уже несколько недель пытаюсь с тобой связаться. Ох, Трейси… — И женщина неожиданно заплакала.

Трейси сразу узнала этот голос. Голос, принадлежащий прошлому, которое она отчаянно пыталась забыть, но которое все еще напоминало о себе в самые тяжелые моменты ее жизни.

— Лидия? — с трудом произнесла она, испытывая смешанные чувства.

Трейси любила подругу, но с той было связано слишком многое из того, о чем не хотелось вспоминать.

— Трейси, Боже мой, Трейси! Случилось нечто страшное, и мне очень жаль, что именно я вынуждена рассказать тебе об этом. Но если не я, то кто же еще это сделает? Я беременна, вынуждена соблюдать постельный режим и не могу выйти из дому…

Лидия беременна? Вот так новость!

— Что случилось? — заволновалась Трейси. — И почему ты должна соблюдать постельный режим?

— У меня возникли некоторые проблемы. После обследования врачи посоветовали мне лежать вплоть до рождения ребенка, однако я звоню совсем не поэтому… Ох, Трейси, я…

Много всхлипов, но пока абсолютно ничего не ясно.

— Надо чтобы кто-то помог ему, а ты единственная, кто… Мне так жаль! Я знаю, это нечестно, однако…

— Лидия, — взмолилась Трейси, — расскажи, наконец, что случилось?!

— Кевин… — всхлип, — попал в аварию… — всхлип. — В его автомобиль врезалась машина, водитель которой был пьян в стельку… — рыдание.

Трейси похолодела от ужаса. О нет, ради всего святого, только не это!

— Так что с ним? Он жив?!

— Да, он отделался сломанными ребрами и рукой и сотрясением мозга, но после аварии у него начались проблемы с головой…

Лидия разрыдалась пуще прежнего, и Трейси приготовилась к самому плохому.

— Какие проблемы? И, пожалуйста, перестань плакать, в твоем положении это вредно.

— Врачи не могут сказать ничего определенного, однако Кевин перестал узнавать людей. Я звонила ему, но он меня не узнал! — Лидия не удержалась и всхлипнула. — Представляешь, ему сказали, что я его сестра, однако даже после этого он разговаривал со мной таким ужасным тоном, словно мы вообще незнакомы!

— А где он сейчас находится? — спросила Трейси, не узнавая собственного голоса. — Все еще в Боуэне?

— Нет, в Джилонге. Кевин получил должность управляющего новым курортом и перебрался на юг буквально за несколько дней до аварии. Его там даже никто не знает! Трейси, он совсем один!

Пытаясь успокоиться, Трейси невидящим взглядом уставилась в стену. Итак, Кевин оставил городишко, где работал управляющим отелем, и покинул их дом, который она украсила и обставила с заботой и любовью.

— Я уговаривала его приехать в Брисбен, продолжала рассказывать Лидия, — и погостить у нас с Томом, однако он заявил, что не хочет быть нам в тягость, чувствует себя прекрасно и вообще должен работать. — Телефонная трубка снова разразилась потоком всхлипов и причитаний: — Я его сестра, а Том — лучший друг! Как он может быть нам в тягость? Но потом я вдруг поставила себя на место Кевина, который не помнит меня и считает чужой… Послушай, Трейси, может, ты съездишь к нему?

Трейси промолчала, ошеломленная этим внезапным предложением, а Лидия с удвоенной энергией принялась ее умолять:

— Пожалуйста, я боялась тебя просить, но ведь сама я не могу поехать… Я должна соблюдать постельный режим, иначе потеряю ребенка… И Том не может ехать — не решается оставить меня одну. Ох, Трейси, я понимаю, что нечестно просить тебя об этом!

Да, нечестно. Мало того, одна только мысль о такой поездке внушала Трейси ужас.

Она закрыла глаза, охваченная бурей эмоций, среди которых преобладали страх и тревога. Я не могу этого сделать! — думала Трейси. Боже, смилуйся надо мной, ведь я не могу этого сделать!

— Хорошо, Лидия, я поеду.

Он не знал этого человека, однако в одном был уверен: ему не нравится его физиономия. Да, лицо красивое, мужественное, с уверенной линией подбородка, но в его выражении было что-то пугающее и раздражающее одновременно.

Кроме того, он выглядел старше, чем ожидал Кевин, и имел утомленный вид. Глубокие складки вокруг губ и морщинки в уголках глаз явно его портили.

Кевин пытался понять характер этого человека, его настроение или хотя бы разглядеть в тусклых глазах искорки юмора, однако там не было ничего, кроме мрачной безнадежности.

Что случилось с этим человеком? Его явно что-то терзало, но что?

— Все хорошо, приятель! — с преувеличенной бодростью обратился Кевин к собственному отражению в зеркале. — Ты жив, и это главное! Улыбнись!

Ему удалось выдавить улыбку, и отражение улыбнулось в ответ.

— Вот так-то лучше… — пробормотал Кевин, продолжая внимательно рассматривать себя в зеркале.

Трейси вытащила из чулана чемодан и, стараясь ни о чем не думать, принялась набивать его одеждой. Она уже позвонила в авиакомпанию и зарезервировала место на самолет, улетающий завтра в полдень.

Освободив верхнюю полку чулана от скопившегося там барахла, Трейси нашла голубой пластиковый контейнер. Положив его на кровать и открыв замки, она обнаружила внутри десяток альбомов с фотографиями. На белой обложке одного золотыми буквами была вытиснена надпись «Наша свадьба». Трейси взяла этот альбом и еще несколько штук и сунула их в чемодан. Немного помешкав, она достала из контейнера сверток, обернутый в белый целлофановый пакет, и быстро спрятала его на самое дно чемодана. При этом у нее заметно тряслись руки.

Приготовившись ко сну, она легла на спину и уставилась в потолок. Итак, Кевин попал в автомобильную аварию, в результате которой впал в амнезию.

Ни о чем не думать. Ничего не чувствовать. Если я сейчас поддамся эмоциям, то ни за что не сяду завтра в самолет.

Оказавшись в салоне самолета, Трейси ощутила себя заключенной, которая твердо знает, что побег невозможен. Два года она не видела своего бывшего мужа, два года пыталась забыть обо всем и честно признаться самой себе, что история их совместной жизни закончилась одновременно с постигшей их семью трагедией.

И вот сейчас она летит на встречу с мужем, чтобы попытаться помочь ему вспомнить хоть что-нибудь, и в частности ее саму, женщину, которую он когда-то любил. А если она преуспеет в этом и к Кевину вернется память, то он непременно вспомнит и ужасное утро, в которое их счастливая супружеская жизнь превратилась в сплошной кошмар.

На долю секунды Трейси вдруг ощутила какую-то извращенную зависть к мужу. Он ничего не помнит и этим счастлив!

Она достала из косметички маленькую коробочку и трясущимися руками вынула из нее великолепное бриллиантовое кольцо. Ни о чем не помнить и ничего не чувствовать! — мысленно произнесла она заклинание и надела кольцо на безымянный палец левой руки.

Поиски Кевина не заняли много времени — высокого широкоплечего мужчину легко заметить в толпе встречающих. У Трейси ёкнуло сердце, задрожали колени и перехватило дыхание, когда она увидела Кевина. Он был в джинсах и в просторной черной рубашке. Левая, загипсованная, рука покоилась на перевязи. За то время, что они не виделись, Кевин заметно похудел и постарел, черты его обострились, отчего лицо приобрело мрачное выражение. Это было лицо человека, который уже забыл, когда улыбался в последний раз.

Он высматривал Трейси среди пассажиров, периодически сверяясь с фотографией, которую Лидия накануне прислала ему по фототелеграфу.

Трейси ждало новое потрясение, когда Кевин скользнул по ней равнодушным взглядом и снова обратился к снимку. Моя прическа! — внезапно спохватилась она. Наверное, фотография сделана несколько лет назад, когда у меня еще были длинные волосы. Мне ведь не раз говорили, что короткая стрижка изменила меня до неузнаваемости.

Трейси заставила себя подойти к Кевину, двигаясь при этом какой-то неестественной, деревянной походкой и чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди.

— Кевин.

— Трейси? — машинально откликнулся он, причем в его темно-золотистых глазах не промелькнуло ни малейшей искорки узнавания.

Она кивнула.

— Сестра сказала, что ты моя жена, — произнес он с оттенком черного юмора, более того, — даже нашел в себе силы улыбнуться.

Лидия не стала уточнять, что жена бывшая, опасаясь, что брат просто не позволит Трейси приехать, если узнает, что они развелись два года назад. Кевин никогда не принял бы «благотворительную» помощь от посторонних людей, к которым теперь относилась и его бывшая жена.

Трейси кивнула, прекрасно осознавая, что ей надлежит вести себя осторожно и мудро. Она поцеловала Кевина, обняв его одной рукой за шею. Кевин, в свою очередь, обнял ее за талию. Трейси поразило, что, прижавшись к нему, она сразу вспомнила его запах — настолько знакомый, словно муж только вчера держал ее в объятиях.

Где-то в глубине подсознания всколыхнулась настолько сильная волна печали и желания, что Трейси испугалась собственных чувств. Нет, подумала она, только не это!

Когда она прижалась щекой к теплой щеке Кевина, ее тело содрогнулось от рыданий.

— Все в порядке, — мягко утешил он, поглаживая Трейси по спине, — мы справимся с этим.

Справимся с чем? — хотела спросить она, однако не могла раскрыть рта, чувствуя, как из глаз неудержимым потоком льются слезы. С большим трудом Трейси обуздала эмоции и отстранилась от этого мужчины — родного и одновременно чужого.

— Прости, — дрожащим голосом прошептала она.

— Ничего-ничего, с кем не бывает, — ответил Кевин, рассматривая ее взглядом доброжелательного незнакомца.

Трейси промокнула глаза платочком и спросила:

— Ты действительно меня не узнал?

— Увы.

Это признание причинило ей боль, которой она никак не ожидала. Кевин меня не узнает, я для него никто, а ведь когда-то он любил меня всем сердцем и всей душой! И вновь слезы затуманили глаза Трейси.

— Не плачь, — попросил Кевин, и в его голосе прозвучали какие-то странные нотки. — Пожалуйста, не плачь.

Смахнув слезы, Трейси посмотрела ему в глаза. Теперь в них не было и тени юмора — одна только затаенная печаль.

— Больше не буду.

— Вот и хорошо. Пойдем.

На выходе из аэропорта их ожидала машина с водителем. Кевин сел рядом с Трейси на заднее сиденье. Пока его рука находится в гипсе, он не может водить сам, догадалась она.

— Лидия не сказала мне, что ты подстриглась, поэтому я искал женщину с длинными волосами.

— Она не видела меня с тех пор, как я сделала короткую стрижку. Можно взглянуть на фотографию, которую она тебе прислала?

Кевин кивнул и достал из нагрудного кармана рубашки снимок. Он был сделан в день свадьбы, когда Трейси и Кевин, смеясь, готовились разрезать свадебный торт. На этой фотографии они выглядели такими молодыми, беззаботными, счастливыми!

Это была другая жизнь и другая реальность.

— Мне нравится эта фотография. — Кевин чуть заметно улыбнулся. — Мы выглядим здесь восхитительно влюбленными.

— Да.

Возвращая снимок, Трейси чуть заметно вздохнула, борясь с чувствами, которые он у нее вызвал. Недолго они были счастливы, она бросила Кевина через два года после свадьбы… Этот глянцевый кусочек бумаги хранил чудесный, но невозвратимый отрезок их жизни.

— У меня в бумажнике была твоя фотография, однако бумажник лежал в кармане пиджака, который сгорел во время аварии, — сказал Кевин. — По крайней мере, полиция сделала вывод, что он сгорел, поскольку, когда меня нашли, пиджака на мне не было, а я даже не мог назвать своего имени.

От Лидии Трейси знала, что Кевин каким-то чудом ухитрился выползти из машины до того, как вспыхнул бензобак. Полиции не сразу удалось установить личность пострадавшего, поскольку дело осложнялось тем обстоятельством, что Кевин позаимствовал машину у человека, который в тот момент находился за границей.

— Это ужасно! — Трейси передернула плечами.

— Да, но, к счастью, я ничего не помню.

— Кевин…

— Я очень многое пытался вспомнить, предполагая, что у меня, как и у любого другого человека, есть прошлое, забыть которое просто невозможно.

— Увы, далеко не все в нашей власти, — посетовала Трейси, стараясь не выдать ненароком, как ей жалко Кевина.

— Ничего подобного, — не согласился он.

Благодаря открывающимся по обе стороны пейзажам, дорога вдоль океанского побережья была поистине прекрасна, однако Трейси слишком сильно нервничала, чтобы любоваться окрестностями. Они с Кевином неотрывно смотрели друг на друга, причем на его лице застыло любопытство.

Скорее всего, он размышляет, как вести себя с женой, которую совсем не помнит, или как вообще ухитрился выбрать эту женщину себе в жены. Неужели я ему не нравлюсь? — огорчилась Трейси. Да и был ли он когда-нибудь по-настоящему ко мне привязан?

— Лидия прислала мне кучу фотографий, — сказал Кевин, — наши родители, детство, школьные каникулы… Есть там и наши с тобой свадебные фотографии.

— Да, но, насколько мне известно, они не помогли тебе вспомнить что-либо…

— Увы! Я рассматривал их с таким чувством, словно на них изображены чужие люди, и даже себя не узнавал на детских снимках.

В это невозможно поверить! — ужаснулась Трейси и осторожно сказала:

— Должно быть, это очень страшно, когда ты не можешь вспомнить даже самого себя.

— Ну, в том, что я не помню себя ребенком, нет ничего страшного. Лидия уверяет, будто в детстве я был озорником и, судя по всему, с тех пор не слишком изменился.

— Я наслышана от нее о твоих детских проделках. — Трейси через силу улыбнулась, глядя в окно. Не зная, с чего начать, она спросила первое, что пришло в голову: — Кстати, рука еще болит?

— Нет. Сломанные ребра представляли гораздо большую проблему, но и они хорошо срослись. Правда, мне до сих пор трудно спать на боку… Только не подумай, что я жалуюсь! — спохватившись, поторопился добавить он. — Самое главное — я жив и благодарен судьбе за это.

Да, это просто чудо, что ты не получил более серьезных травм, подумала Трейси. А еще большее чудо, что остался в живых.

— Лидия сказала, — продолжал Кевин, — что последний месяц ты лазила по Большому водораздельному хребту во главе группы школьников.

— Верно. Именно поэтому я с запозданием узнала о случившемся с тобой несчастье. После звонка Лидии я приехала к тебе так скоро, как только смогла.

Внимательно выслушав Трейси, Кевин несколько минут молча изучал ее лицо.

— Ты не похожа на людей, которым нравится подобное времяпрепровождение.

— Почему? — искренне удивилась она.

— Ты не выглядишь мужественной или хотя бы грубоватой. Напротив, кажешься очень хрупкой и изящной.

— Я не такая уж хрупкая. К тому же мы с тобой частенько выбирались на природу, и отнюдь не всегда местность была равнинной.

— В самом деле? — Кевин нахмурился. — В таком случае, у нас должно быть множество фотографий.

— Они есть, — подтвердила Трейси и добавила про себя: если только ты их не выбросил. Как бы то ни было, но ту часть этих фотографий, которая осталась у нее после разрыва с Кевином, она захватила с собой. — Кстати, когда прибывает наше имущество?

— Вчера я разговаривал с транспортной компанией, обещали послезавтра. — Кевин с легкой улыбкой посмотрел на Трейси. — И мы сможем переехать в домик, предоставленный в мое полное распоряжение администрацией курорта. Замечательное место! Представь: дом стоит так, что из одних окон открывается вид на океан, а из других — на лес. Надеюсь, тебе понравится, а если нет, мы найдем что-нибудь другое.

— Я тоже на это надеюсь.

На самом деле, это не имело особого значения — Трейси не собиралась задерживаться в Джилонге надолго. Через несколько недель начнутся школьные занятия, так что ей придется вернуться в Кэрнс.

Большой дорожный указатель сообщил, что они въехали на территорию курорта. Машина медленно свернула на тенистую дорогу, которая кружила по лесу. Лидия предупредила Трейси, что Кевин, ожидая, пока доставят его имущество, временно поселился в номере отеля.

Вскоре машина остановилась перед зданием отеля «Виктория». Кевин взял Трейси за руку, и они вошли в просторный холл. Стены отделаны деревом, пол каменный, и очень светло — Трейси не сразу сообразила, что это благодаря стеклянной крыше.

— По крайней мере, мы не представляем собой одну из тех супружеских пар, которым нечего сказать друг другу, — заметил Кевин, подводя ее к лифту, — ведь тебе придется рассказать мне обо всех моих ошибках и злодеяниях, которые я когда-либо совершил. Если верить Лидии, это займет уйму времени.

Они поднялись на пятый этаж. Кевин открыл дверь номера и посторонился, пропуская Трейси в весьма уютную гостиную. Высокий мускулистый юноша внес два чемодана Трейси, и Кевин приказал ему отнести их в спальню, которая находилась слева от входа. Дверь справа была закрыта, и Трейси предположила, что за ней находится вторая спальня.

Теперь Трейси предстояло решить главное: вместе или отдельно они будут спать? Может ли она, разыгрывающая роль любящей жены, попросить себе отдельную спальню? Но тогда, как и чем объяснить или оправдать подобную просьбу? Пока она ломала голову над этой дилеммой, Кевин, сам того не ведая, пришел ей на помощь.

— После аварии я почти ни разу толком не высыпался, — он указал на свою загипсованную руку, — поэтому мне кажется, что тебе было бы удобнее спать одной. Я все время ворочаюсь во сне и буду беспокоить тебя среди ночи.

— Ну, если ты считаешь, что так будет лучше…

Вот все и устроилось! — обрадовалась Трейси, однако к вполне понятному облегчению почему-то примешивалось еще и разочарование. Интересно, Кевин действительно обо мне заботится или просто не желает делить постель с фактически незнакомой ему женщиной? В любом случае, гипсовая повязка — наилучший предлог.

— Если ты устала, — продолжал Кевин, — мы можем позвонить в ресторан и заказать ужин в номер. Однако, если ты чувствуешь себя нормально, лучше спуститься в ресторан — кормят здесь прекрасно, да и обстановка подходящая.

Да, пока нам легче будет общаться, находясь на людях, решила Трейси.

— Я не возражаю. Впервые за последний месяц мне удастся поесть по-человечески, ибо все это время я питалась одними консервами.

На лице Кевина появилась гримаса отвращения.

— Ну, здесь-то тебе предложат настоящую еду — хороший бифштекс, например, или что-нибудь в этом роде.