— Мои поздравления, — произнес Люцивар. — Ты провела в этом доме чуть больше суток, а Повелитель уже успел вышвырнуть тебя из своего кабинета. Даже я сумел продержаться три дня, прежде чем сам впервые оказался на пороге.

— Пойди посиди на чьем-нибудь копье, — огрызнулась Сюрреаль.

Люцивар покачал головой и цокнул языком. Деймон, казалось, сейчас сведет добрую половину мышц, пытаясь удержаться от смеха.

— А почему он вышвырнул оттуда еще и вас обоих? — спросила девушка.

— Чтобы побыть одному, разумеется. Обрати внимание, на комнате сейчас сильные щиты, включая и замкнутый на ауре. — Люцивар бросил задумчивый взгляд на дверь кабинета. — Будучи неоднократными свидетелями подобного поведения Повелителя, мужчины Первого Круга пришли к выводу, что он либо сидит там, хохоча как сумасшедший, либо бьется в истерике. В любом случае он бы не хотел, чтобы мы знали об этом.

— Но он же сказал, что поможет мне! — снова возмутилась Сюрреаль.

Глаза Люцивара заискрились от смеха.

— Уверен, он намеревался объяснить кое-что Сероклыку — до того момента, как ты упомянула Каэласа.

— Это имя то и дело всплывает в разговорах! — встрял Деймон. — Да кто такой этот Каэлас?

Люцивар задумчиво оглядел Деймона, а затем ответил, обращаясь почему-то к Сюрреаль:

— Каэлас — арсерианский Верховный Князь, носящий Красный Камень. Однако, то ли благодаря какому-то особому дару, то ли тайным аспектам своей тренировки, он может проходить сквозь любые щиты, включая Черные.

— Мать-Ночь, — пробормотал Деймон.

— Это еще не все. Каэлас — восьмисотфунтовый котяра с соответствующей силой и характером, — мрачно ухмыльнулся Люцивар. — Поэтому мы все стараемся лишний раз не действовать ему на нервы.

— Дерьмо, — слабо произнесла Сюрреаль.

— Пойдем, — предложил Люцивар. — Мы проводим тебя до спальни.

Внезапно ей показалась очень привлекательной перспектива прогуляться в обществе сразу двоих мужчин. И еще лучше — идти между ними.

Через пару минут Сюрреаль задумалась:

— Что ж, по крайней мере, если он такой большой, его трудно не заметить.

Люцивар ответил не сразу. Поколебавшись, он произнес:

— Представители Крови среди арсерианцев используют щиты невидимости, когда охотятся. Эти хищники редко терпят поражение.

— О…

Дружба с волком с каждой минутой казалась ей все привлекательнее.

Когда они добрались до ее комнаты, Сюрреаль пожелала мужчинам спокойной ночи и удалилась к себе.

Сероклык стоял точно на том же месте, где она его оставила. Девушка действительно тогда рявкнула «Чтоб с места не сходил!», и волк воспринял ее слова буквально.

Увидев в карих глазах печаль, она только вздохнула.

Щенячье обожание. Именно так шлюхи называли период, когда неуклюжие, но рьяные молодые самцы познавали первые сексуальные радости. На короткие несколько недель они пытались угодить проститутке, чтобы не лишиться доступа к ее постели. Однако после того, как новизна впечатлений проходила, они начинали обращаться с теми же самыми женщинами с жестокостью и высокомерной насмешкой.

— Завтра нам придется кое о чем договориться, — сообщила Сюрреаль Сероклыку.

Тот согласно вильнул хвостом.

Сдавшись, она легла в постель и похлопала по одеялу. Волк вскочил на кровать и улегся, настороженно наблюдая за ней. Сюрреаль взъерошила его густой мех, выключила свет и обнаружила, что улыбается. Наконец она оказалась в месте, где словосочетание «щенячье обожание» имело самое что ни на есть буквальное значение.

12. Кэйлеер

Слишком взбудораженный, чтобы нормально уснуть, и не в силах отвлечься от своих переживаний с помощью книги, Деймон бродил по тускло освещенным коридорам Зала.

«Ты опять бежишь», — подумал он, с горечью признавая, что сомнения и страхи усилились и волной нахлынули на него, стоило подойти к дверям своих покоев и почувствовать присутствие Джанелль в смежных комнатах.

На протяжении большей части своей тысячасемисотлетней жизни он верил, не сомневаясь, что был рожден стать любовником Ведьмы. Даже тринадцать лет назад, когда он впервые встретился с юной двенадцатилетней девочкой, эта уверенность не поколебалась. Его сердце было покорено; осталось лишь подождать еще несколько лет до физического единения. Однако теперь их разделяли жестокое изнасилование и годы, на протяжении которых он сам был затерян в Искаженном Королевстве, и Деймон вовсе не был уверен, что сможет предстать перед Джанелль и прочесть в ее глазах покорность долгу или, еще хуже, жалость.

Ему было необходимо найти место, которое поможет восстановить вновь пошатнувшееся душевное равновесие.

Деймон помедлил, а затем неохотно улыбнулся, сообразив, что все это время он вовсе не убегал, а искал. Где-то на территории огромного поместья должно быть особое место, отведенное для свершения официальных ритуалов Крови в священные дни каждого времени года. Однако Деймон сильно сомневался в том, что Повелитель выстроил бы дом, в котором нет укромного местечка для уединенной медитации.

Он закрыл глаза и раскрыл свои внутренние чувства. Через мгновение Деймон снова двинулся по коридорам, возвращаясь в ту часть Зала, где располагались семейные покои.

Он проглядел бы вход, если бы не уловил отблеск собственного отражения в стекле двери.

Выйдя наружу, Деймон окинул взглядом садик, словно разбитый в огромной чаше. По четырем сторонам его на возвышении были разбиты обширные цветочные клумбы, прерывавшиеся лишь на ведущих вниз каменных ступенях, на которых он сейчас стоял. Основную часть сада занимали две статуи. В нескольких футах перед ними располагался плоский камень, приподнятый на двух подставках, и деревянное сиденье. Расставленные с особым тщанием по садику свечи озаряли статуи и ступеньки.

Скульптуры манили, притягивали его. Деймон прошел вниз по ступенькам, помедлил мгновение — и спустился на траву.

Воздух заполняла сила, делая его слишком насыщенным, слишком густым, чтобы можно было нормально дышать. Привыкая к странному ощущению, Деймон почувствовал, как его тело пропитывается силой и покоем, обитавшими в этом саду. На каменном алтаре тоже стояло полдюжины свечей в разноцветных стеклянных сосудах, но незажженных. Выбрав наугад один из подсвечников, Деймон обратился к Ремеслу, чтобы зажечь тонкий фитиль. До него донесся тонкий запах лаванды, а затем мужчина направился к фонтану со статуей женщины.

Позади него оказалась изогнутая стена, сложенная из необработанного камня, по которой серебристо-золотистой занавесью струилась в бассейн вода. Из него до пояса поднималась женщина, обратив к небу лицо. Ее глаза были закрыты, на губах играла легкая улыбка, руки подняты, словно она собирается стряхнуть воду с волос. Все в ней дышало безмятежной силой и радостью жизни.

Взрослое, сформировавшееся тело было для Деймона чуждым, однако он мгновенно узнал лицо. И невольно задумался, продолжил ли скульптор свою работу и дальше, запечатлев ее облик в таких же деталях и ниже бедер, просматривавшихся сквозь воду. Ему стало интересно, что отыщут его пальцы, скользнув дальше по животу.

Деймон думал об этом — и поэтому не мог не повернуться ко второй статуе — мужской.

Зверь.

Его внутренний отклик на образ припавшего к земле, откровенно мужественного существа, бывшего смесью человека и зверя, был поразителен — глубочайшее, прочувствованное узнавание. У Деймона было такое ощущение, словно кто-то сорвал с него кожу, чтобы обнажить то, что скрывалось внутри.

На массивных плечах красовалась кошачья голова, оскалившая зубы в гневном рыке. Одна то ли рука, то ли лапа легла на землю возле изящной головки спящей женщины. Вторая занесена, когти выпущены.

Кто-то вроде Александры, взглянув на это существо, предположил бы, что оно вот-вот сокрушит беззащитную женщину, поэтому единственный способ держать подобную силу и ярость в узде — на цепи и за решеткой. Кто-то вроде Александры даже не попытался бы присмотреться, не заметил бы некоторых очень существенных деталей. Например, что вытянутая рука спящей женщины кончиками пальцев касается полулапы-полуруки зверя. Например, что массивное тело этого зверя укрывало ее от холода и опасности. Например, что мерцающие зеленые каменные глаза смотрели не на предполагаемую жертву, а на того, кто осмеливался подойти, что рычание и ярость проистекали из желания, потребности защитить, уберечь спящую.

Деймон сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и напрягся. Звук шагов не нарушал ночную тишину, однако ему не было нужды оборачиваться, чтобы понять, кто стоит на последней ступеньке.

— Что ты о нем думаешь? — тихо спросил он.

— Он прекрасен, — своим полуночным голосом отозвалась Джанелль.

Деймон медленно обернулся к ней.

На Джанелль было длинное черное платье. Тонкое, мелко переплетенное кружево заканчивалось под грудью, открывая достаточно, чтобы у любого мужчины захватило дыхание. Золотистые волосы водопадом спадали на плечи и спину. Сапфировые глаза практически утратили затравленное выражение, однако Деймону причинила боль мысль о том, что, возможно, он был причиной грусти, отразившейся в них.

Молчание затягивалось. Деймон не мог ни двинуться к ней, ни отвернуться.

— Деймон…

— Ты понимаешь, что именно он собой представляет? — быстро спросил Деймон, едва заметно кивнув в сторону статуи.

Губы Джанелль слегка изогнулись, обозначив сухую улыбку.

— О да, Князь, я понимаю, что именно он собой представляет.

Деймон с трудом сглотнул.

— Тогда не оскорбляй меня, испытывая сожаление. Мужчину можно заменить. Королеву — нельзя, особенно если она Ведьма.

Она издала странный звук, значения которого Деймон не понял.

— Сэйтан когда-то сказал мне почти то же самое.

— Он был прав.

— Что ж, будучи Верховным Князем, сделанным из того же теста, ты действительно веришь в это, верно?

Джанелль начала было улыбаться, но неожиданно ее глаза сузились. Что-то привлекло ее внимание.

У Деймона возникло странное ощущение, что что-то в нем ей очень не понравилось. Когда через минуту напряженное внимание схлынуло, он осознал, что она только что приняла решение на его счет, точно так же, как при самой первой их встрече. И сейчас, как и тогда, он не имел ни малейшего представления о том, к каким выводам Джанелль в итоге пришла.

Кольцо Консорта тяжестью сдавливало палец, однако, надев его, Деймон получил право попросить кое о чем, в чем он отчаянно нуждался.

— Можно обнять тебя?

Он попытался убедить себя в том, что ее колебания проистекали из удивления, а не страха, однако и сам не поверил в это. И все же даже осознание истины не помешало ему заключить подошедшую ближе девушку в объятия, а слезам обжечь его глаза, когда ее руки осторожно скользнули вокруг его талии, а голова опустилась на плечо.

— Ты выше, чем я помнил, — произнес он, прильнув щекой к золотистым волосам.

— Еще бы. — В ее голосе он безошибочно расслышал намек на язвительность, однако прозвучала в нем и веселость.

Как ему не терпелось начать ласкать ее тело… Однако Деймон опасался, что Джанелль тут же отстранится, поэтому сдержал свой порыв. Она жива, и они вместе. Вот все, что имеет значение.

Он мог бы простоять так до конца ночи, обнимая ее, чувствуя теплое дыхание, заставлявшее ее грудь вздыматься и опадать, однако через несколько минут Джанелль сделала шаг назад.

— Идем, Деймон, — произнесла она, протянув ему руку. — Тебе необходимо немного отдохнуть, поэтому мне было велено отвести тебя в твою комнату, чтобы ты хоть немного поспал перед рассветом.

Мгновенно вспыхнувший гнев прорвался на поверхность.

— Кто смеет давать тебе приказы? — зарычал он.

В ее взгляде раздражение смешивалось с задором.

— Угадай с трех раз.

Деймон чуть было не ляпнул «Сэйтан?», но, поразмыслив, пришел к верному выводу.

— Люцивар, — мрачно произнес он.

— Люцивар, — подтвердила Джанелль, взяв его за руку и потянув к ступенькам. — И поверь мне, Люцивар, вытаскивающий тебя из постели, потому что ты не пришел вовремя на тренировку, хотя он велел сделать это, — не самый приятный опыт.

— И что он сделает? Выльет на меня ведро ледяной воды? — поинтересовался Деймон, когда они вошли в коридор и направились к семейному крылу.

— Нет, потому что, если он намочит постель, Хелена сама его прибьет. Но он без зазрения совести запихнет тебя под ледяной душ.

— Но ведь он так не…

Джанелль только выразительно взглянула на него.

Его мнение по этому поводу было не слишком вежливым и не вполне цензурным.

— Почему ты это ему спускаешь?

— Он больше меня, — проворчала Джанелль.

— Следовало бы напомнить ему, что он тебе служит.

Джанелль расхохоталась так, что схватилась за Деймона, чтобы не упасть.

— Он напоминает мне об этом сам при каждом удобном случае. А если ему по каким-то причинам не хочется об этом говорить, он превращается в моего старшего брата. В любом случае гораздо легче просто ладить с ним.

Они остановились у двери, ведущей в комнаты Джанелль. Деймон неохотно отпустил ее руку.

— Он совсем не изменился, верно? — произнес мужчина, ощутив укол беспокойства при воспоминании о том, каким переменчивым всегда был Люцивар при дворе.

Когда он взглянул на девушку, в ее глазах разливалось странное сияние.

— Нет, — своим полуночным голосом произнесла она. — Он совершенно не изменился. Но он тоже понимает, что представляет собой статуя.

Глава 4

1. Кэйлеер

— Скажи-ка мне еще раз, почему я был вынужден пропустить завтрак, — произнес Деймон, тяжело дыша и протирая покрытые бусинками пота лицо и шею полотенцем.

— Потому что я лично не хочу наступить в полупереваренные остатки, если ты не успеешь поставить блок и получишь удар в живот, — ответил Люцивар, прихлебывая кофе и наблюдая за тем, как Паланар и Тамнар разминаются с посохами. — И сегодня утром мы начали раньше, потому что я хочу, чтобы мужчины закончили тренировку до того, как женщины спустятся на свой первый урок.

Деймон невозмутимо отхлебнул кофе из чашки Люцивара и вернул ее брату.

— Ты действительно собираешься обучать женщин обращению с боевыми посохами?

— К тому времени, как я закончу их курс, они научатся обращаться с посохом, луком и ножом.

Раздалась резкая команда Халлевара, и молодые эйрианцы дружно сделали шаг назад и заново проработали прием, на сей раз помедленнее.

— Могу поспорить, воины не обрадовались этой новости, — произнес Деймон, наблюдая за слаженными движениями юношей.

— Они были вне себя. Большинству женщин моя затея тоже не пришлась по нутру. Я не ожидаю, что они станут прославленными воинами, отнюдь, но они будут способны защитить себя до тех пор, пока рядом не окажется настоящий воин.

Деймон задумчиво посмотрел на Люцивара:

— Ты поэтому обучил Мэриан владеть оружием?

Люцивар кивнул:

— Она долго упиралась, потому что эйрианские женщины по традиции не должны даже прикасаться к оружию. Я сказал ей тогда, что, если какой-то мужчина причинит ей вред только потому, что она слишком упряма, чтобы научиться защищаться, я сам ее побью в придачу. А она заявила, что если я осмелюсь поднять на нее руку, то получу кинжал в живот. Я счел, что мы начали приходить к взаимопониманию в этом вопросе.

Деймон рассмеялся, однако веселье исчезло в тот же миг, как он увидел Джанелль, широкими шагами направляющуюся к ним по лужайке. Все его чувства обострились, тело окатила волна желания, а запах других мужчин превратился в заявление о возможном соперничестве.

— Возьми себя в руки, старина, — пробормотал Люцивар, взглянув на Деймона.

Паланар и Тамнар завершили тренировку, и Халлевар и Кольвар шагнули в круг.

Паланар надменно ухмыльнулся:

— Сюда идет очередная цыпочка, решившая отрастить яйца.

Деймон резко обернулся, посмотрев на наглеца через красную поволоку ярости.

Халлевар красивым движением с такой силой приложил юнца посохом по ягодицам, что тот подскочил.

— Это моя сестра, мальчик, — с обманчивой мягкостью произнес Люцивар.

Паланар побелел. Кто-то пробормотал ругательство.

— Так вот. Я забуду о том, что ты это сказал, — так же тихо продолжил Люцивар, — если я больше не услышу ничего подобного. Если же это условие будет нарушено, одним прекрасным утром ты шагнешь в этот круг, и тебя буду ждать я.

— Д-да, сэр, — запинаясь, пробормотал Паланар. — Простите, сэр.

Халлевар отвесил парнишке хорошую затрещину.

— Иди поешь чего-нибудь, — прорычал он. — Может, если в животе у тебя появится еда, ты начнешь пользоваться мозгами, а не только ртом.

Паланар поспешно исчез, Тамнар последовал за своим приятелем.

Халлевар смерил взглядом расстояние между ними и Джанелль, понял, что она наверняка все слышала, и тихо выругался.

— Я ведь учил его не этому.

Люцивар небрежно дернул плечом.

— Он уже достаточно взрослый и хочет, чтобы его член оценили по достоинству. Это и делает мальчишку глупым, — произнес он, взглянув на старшего Предводителя. — Но он не может позволить себе глупостей. То, что Королева при этом дворе может простить подростку, другие мужчины так просто не спустят, по крайней мере во второй раз.

— Я надеру ему уши, чтобы убедиться, что мальчик все понял правильно и урок усвоен, — пообещал Халлевар. — Может, заодно проделаю то же упражнение с Тамнаром, на всякий случай.

Он вернулся в круг и продолжил разминку с Кольваром.

Деймон повернулся к Джанелль, уже забыв о Паланаре. Заметив хищное выражение ее глаз, он не смог приветственно улыбнуться.

Люцивар только поднял левую руку.

Бросив на Деймона диковатый взгляд и чуть слышно поздоровавшись, Джанелль поднырнула под руку Люцивара.

Тот, приобняв, опустил ладонь ей на плечо, затем на талию и прижал девушку к себе. Она правой рукой обхватила эйрианца, сжав пальцы на его обнаженном плече.

Они часто стоят вот так, думал Деймон, отчаянно пытаясь обуздать ревность — и боль, потому что на него Джанелль едва взглянула.

Однако он заподозрил, что Люцивар куда лучше сумеет справиться с ее настроением, нежели он. Эта мысль тоже причинила боль.

— Хочешь познакомиться с новичками прямо сейчас? — тихо спросил Люцивар.

Джанелль отрицательно покачала головой:

— Нет, сначала я хочу немного размяться.

— Когда будешь готова, я встану в пару с тобой.

Она покосилась на голую грудь Люцивара:

— Честно говоря, у меня сложилось впечатление, что ты уже успел поработать на славу.

— Всего два тренировочных боя, я даже не вспотел.

— А…

Люцивар чуть помолчал.

— Твоя сестра здесь.

— Я знаю. — Джанелль бросила взгляд на пустой круг, отведенный под тренировки женщинам. — Я удивлена, что ты до сих пор не притащил ее сюда.

— Прежде чем я это сделаю, у нее есть еще полчаса на то, чтобы прийти на своих двоих, — злорадно осклабился Люцивар. — Обещаю быть с ней мягким.

— Ага, как же.

«Вот на это, — кисло подумал Деймон, — я тоже не отказался бы посмотреть».

— И у нас есть другие гости, — заметил эйрианец.

Ее глаза словно заволокло тонким, опасным льдом.

— Я знаю, — произнесла она своим полуночным голосом.

Деймон шагнул к ней. Он не знал, что сказать или сделать, но чувствовал, что ему — или кому-то другому — непременно нужно изменить ее настроение.