— Охраняй женщину, — бросил он, помчавшись к Освальду.

Эйрианский боевой лук сменился посохом с остро отточенным лезвием.

— Я могу…

— Делай, что говорят.

Времени спорить не было. Призвав самый опасный нож из своего арсенала, Сюрреаль бросилась к Вильгельмине. Она увидела, как Освальд схватил девушку за лодыжку левой рукой, и выругалась, проклиная его сообразительность. Может, кто-то другой на ее месте понял бы, как обойти нерушимые правила, однако сама Сюрреаль не могла набросить на Вильгельмину Серый щит, пока похититель прикасался к ней. Но затем она заметила отблеск солнца на лезвии ножа, который Освальд сжимал правой рукой, и по его лицу, на котором отразилось яростное торжество, поняла, что яд, нанесенный на лезвие, подействует быстро.

Еще один яркий блик. Когда Освальд занес руку, собираясь вонзить нож в ногу Вильгельмины, Фалонар с легкостью перерубил ему запястье, лезвие срезало кость, как кусок масла. Неуловимым движением эйрианец тупым концом посоха отбросил не успевшую упасть кисть, по-прежнему сжимающую отравленный нож, подальше от девушки.

Через мгновение Сюрреаль была рядом с Вильгельминой, а Люцивар вместе с большинством мужчин из Первого Круга оказался во дворе. За ними примчались Карла и Габриэль.

А потом и Александра со своими спутниками.

«Что, обернулось не так, как ты планировала?» — злорадно подумала Сюрреаль, наблюдая за Александрой, которая, оглядев двор, смертельно побледнела. Заставив свой нож исчезнуть, девушка одной рукой прикоснулась к Вильгельмине, другой приобняла Сероклыка, который сумел неуклюже доковылять до нее, и окружила всех троих Серым щитом. Возможно, в этом не было особой необходимости, однако рисковать не хотелось. Она бросила быстрый взгляд на Фалонара, вставшего над Освальдом, и поняла, что при малейшей угрозе острие с такой же легкостью перерубит шею мерзавца. На всякий случай она окружила щитом и эйрианца — и почувствовала удивление и радость мужчины, когда ее сила оплела его, а затем отголосок страха. Чего он теперь-то боялся?

Габриэль бросилась к неподвижно лежащему лакею, а Карла, не прикасаясь к Освальду, обратилась к Ремеслу Целительницы, чтобы стянуть перерубленные сосуды.

— Что здесь происходит? — требовательно спросила Александра, которая, судя по надрыву в голосе, была не столько разгневана, сколько напугана. — Почему вы напали на одного из моих эскортов?

— Это вы подослали его?

— Я отправила его с поручением передать подарок Вильгельмине, — ответила та.

В смехе Люцивара горечь причудливо смешалась со странным чувством, не поддающимся определению.

— И ублюдок его доставил, верно?

— Когда я пришел с подарком моей Королевы, леди Вильгельмина пожаловалась на неважное самочувствие, — всхлипывая, забормотал Освальд. — Я предложил ей прогуляться по саду, подышать свежим воздухом. А потом эта тварь напала на нас.

Люцивар бросил презрительный взгляд на Освальда, затем посмотрел на Фалонара:

— Если этот ублюдок скажет еще хоть слово, вырежи его лживый язык.

Фалонар, явно потрясенный приказом, кивнул.

— Как вы смеете?! — зашипела Александра. — Ты очень скор, предъявляя требования мне и веля получше следить за моим двором, а сам позволяешь этому…

— Заткнись! — бросил Люцивар. — У тебя и так крупные неприятности. Не усугубляй.

Сюрреаль пристально посмотрела на Первого Эскорта. Что же здесь происходит?

Дрожа всем телом, Сероклык придвинулся ближе к ней.

«Гнев Королевы страшен, Сюрреаль. Самцы боятся гнева Королевы. Даже Каэлас».

Проследив за взглядом волка, Сюрреаль увидела огромного белого кота, стоявшего на крыше рядом с тигром. И это Каэлас?! Мать-Ночь…

«А кто этот тигр?» — спросила она.

«Джаал. Он отец Деджаала».

Сюрреаль с трудом сглотнула. Рядом с Каэласом тигр не производил особого впечатления, хотя был в два раза больше молодого кота, лежавшего во дворе.

«Деджаал мертв, не так ли?» — спросила она у волка.

«Он вернулся во Тьму», — грустно отозвался Сероклык.

И как им объяснить это все Джанелль?

В тот же миг, словно мысль Сюрреаль призвала ее сюда, Джанелль вышла во двор в сопровождении Деймона и Сэйтана.

Возможно, их присутствие немного успокоило бы Сюрреаль, если бы лицо Повелителя не посерело при виде тела Деджаала.

Александра собралась было что-то сказать, однако не успела издать ни звука, — на ее горле сомкнулась рука. Ее глаза, наполненные ужасом, готовы были вылезти из орбит.

Сюрреаль не знала, кто именно из мужчин так своевременно спохватился, но готова была поклясться, что это Деймон создал призрачную руку, которая теперь душила Александру, не давая сказать ни слова.

Все расступились, давая дорогу Джанелль, которая подошла и опустилась на колени рядом с Деджаалом. Ее рука нежным, любящим движением огладила полосатую шкуру, но когда взгляд Королевы упал на Вильгельмину…

То, что Сюрреаль увидела в этих сапфировых глазах, настолько превосходило ледяную ярость, что она не нашла слов, способных описать их выражение.

Однако, когда Сероклык тихо заскулил, девушка поняла, что ошиблась, решив, будто чувству, исходящему от Джанелль, нет названия. Вот что волк назвал «гневом Королевы».

Огни Ада, Мать-Ночь, и пусть Тьма будет милосердна.

Сюрреаль сказала первое, что пришло ей в голову, единственные слова, способные, как она надеялась, ослабить гнет этого взгляда.

— Она жива.

Джанелль устремила взгляд на Карлу, которая официально поклонилась ей и только затем подошла к Вильгельмине.

— Ты сказала именно то, что нужно, — шепотом произнесла Целительница, осматривая сестру Королевы. Затем она тихо выругалась и добавила: — Что бы ты ни решила предпринять, ни на шаг не отклоняйся от Кодекса. — Сделав глубокий вдох, Карла поднялась на ноги и повернулась к Джанелль. — У Вильгельмины пара синяков — следы борьбы… и ее чем-то одурманили.

— Ты сможешь нейтрализовать это вещество? — с убийственным спокойствием спросила Джанелль.

— Мне понадобится время, чтобы выявить точную природу примененного вещества, — тихо произнесла Карла. — Но я не чувствую элементов, которые могли бы причинить существенный вред. Я бы рекомендовала полный покой и уединение. С вашего разрешения, я заберу Вильгельмину в свою комнату и присмотрю за ней.

— Благодарю тебя, Сестра.

Повинуясь едва заметному жесту Карлы, Мортон, ее кузен, взял Вильгельмину на руки и последовал за Королевой Иннеи.

Сюрреаль не отходила от Сероклыка, боясь даже пошевелиться. Ей совершенно не хотелось, чтобы ледяные сапфировые глаза вновь устремились на нее.

— А как же я? — всхлипывая, протянул Освальд.

Фалонар бросил взгляд на Люцивара, безмолвно спрашивая, выполнять ли данный ранее приказ вырезать язык мерзавца. Верховный Князь Эбенового Риха отрицательно качнул головой.

Джанелль ровным шагом прошла по двору, взглянула на Освальда и пугающе улыбнулась.

— О тебе позабочусь лично я.

Люцивар сделал шаг вперед:

— Леди, с безмерным уважением к вам позвольте напомнить, что Деджаал был нашим Братом, и право мужчин…

Джанелль заставила его умолкнуть, чуть приподняв руку. На мгновение она замерла на месте, но Сюрреаль успела ощутить быстрый выброс силы — расширяющееся поле ментального поиска — и осознала, что никто, носящий Камень светлее Серого, не почувствовал вообще ничего.

— У моста на дороге, ведущей в Хэлавэй, ждут трое мужчин, — произнесла Джанелль. В ее глазах, вновь устремленных на Освальда, появился жуткий блеск. — Трое чужаков. Мне безразлично, что вы с ними сделаете.

Тело Освальда взмыло в воздух и приняло вертикальное положение. Когда Джанелль повернулась и направилась к ближайшей двери, перепуганный мужчина на нетвердых ногах последовал за ней, громко заявляя о своей невиновности.

— Калуш и Моргана сейчас будут здесь, — произнесла Габриэль. Ее глаза наполнись слезами. — Мы останемся с Деджаалом до тех пор, пока…

Указав на Александру, Люцивар взглянул на Фалонара.

— Вы с Сюрреаль сопроводите этих… людей… в их комнаты. — Он помолчал немного, а затем жестко добавил: — Если хоть кто-то из них доставит вам малейшее беспокойство, убейте их.

— С удовольствием, — с чувством произнесла Сюрреаль.

Фалонар только кивнул.

Люцивар вошел в Зал, за ним последовали остальные Верховные Князья, принадлежащие к Первому Кругу Королевы. Когда Деймон повернулся было, собираясь примкнуть к остальным, Сэйтан произнес:

— Нет. Ты останешься со мной.

Быстро собрав своих пленников, Сюрреаль с помощью Фалонара и Сероклыка поспешила увести их прочь из сада. Она не знала, что именно задумал Повелитель, но предпочла не присутствовать при разговоре.

Деймон посторонился, когда Калуш и Моргана бегом бросились во двор.

— Пойдем, — произнес Сэйтан.

Его голос звучал хрипло и резко от сдерживаемого горя — и чувства, которое вполне могло оказаться страхом.

Этот страх и беспокойство за отца заставили Деймона послушаться и последовать за ним, но даже их оказалось недостаточно, чтобы помочь ему справиться с собственным гневом.

Они медленно удалялись от сада, когда Деймон произнес:

— Может, я и не обладаю боевыми навыками Люцивара, однако без особого труда могу справиться с врагом.

Сэйтан замер на месте.

— Не забывай, с кем говоришь, Князь. Если кто-либо и знает наверняка, как ты хорош в роли хищника, то этот человек перед тобой.

— В таком случае почему ты удержал меня?

— Люцивар не нуждается в твоей помощи, чтобы справиться с теми, кто ждет у моста этого ублюдка, особенно если вспомнить о тех мужчинах, которые отправились с ним. Зато мне ты действительно нужен. В данный момент мне необходима каждая капля твоей силы и каждое зерно твоих умений, чтобы совладать с Джанелль. Огни Ада, Деймон… Неужели ты не понимаешь, что произошло здесь?

Невероятным усилием воли Деймон взял себя в руки, своевременно укротив вспыхнувший гнев.

— Александра решила сделать ход конем и организовала похищение собственной внучки.

Сэйтан медленно покачал головой:

— Александра сговорилась с Гекатой и Доротеей, чтобы похитить собственную внучку.

Деймон стоял на месте как громом пораженный, осмысливая суть этих слов, и осознал, что может произойти, если Джанелль станет известно еще и об этом.

— Мать-Ночь…

— И пусть Тьма будет милосердна, — добавил Сэйтан. — В данный момент у нас есть разгневанная Королева, которая к этому моменту погрузилась так глубоко в бездну, что у нас нет ни малейшего шанса вызвать ее и ни малейшей возможности отразить удар, который она способна нанести, пребывая в подобном состоянии.

— Что я могу сделать? — спросил Деймон, с ужасающей ясностью поняв, куда ведет этот разговор.

— Вопрос заключается в том, что в подобной ситуации мы, будучи Советником и Консортом, можем сделать, точнее — что мы можем сделать по праву, дарованному Кодексом.

— Да, но в Кодексе не принимается в расчет необходимость противоречить Королеве, которая в два раза сильнее Верховного Князя, носящего Черный Камень!

Сэйтан заметно дрожащей рукой пригладил волосы.

— Скорее Королеве, чья мощь в шесть раз превышает наши объединенные силы.

— Что? — слабо произнес Деймон, опираясь на стену.

— Не существует способа измерить реальную силу Джанелль. Однако, учитывая количество Черных Камней, полученных ею по Праву рождения, которые превратились в Эбеновые, когда она принесла Жертву Тьме, я полагаю, что в итоге она по меньшей мере в шесть раз сильнее нас с тобой, вместе взятых.

— Мать-Ночь! — Несколько минут Деймон с трудом дышал. — А когда ты собирался упомянуть об этом? И собирался ли вообще?!

Сэйтан скривился:

— Я хотел, чтобы вы… привыкли… друг к другу, прежде чем я расскажу тебе о ее силе. Но теперь…

Ужасающий выброс силы до основания сотряс Зал, швырнув их обоих на пол.

Деймон почувствовал себя так, словно он из последних сил цепляется за осыпающийся берег, пытаясь спастись от бушующего наводнения, которое не только унесет его в пучину, но и сокрушит в мощном потоке.

Затем он почувствовал, как Сэйтан усилием воли подхватывает его, помогая удержаться.

Поток силы исчез так же быстро, как появился, — и это напугало Деймона даже больше, чем ее резкий выброс.

Если Джанелль так быстро высвобождает и вновь поглощает столько энергии…

— Джанелль! — воскликнул Деймон, вскочив на ноги.

Он выпустил ментальный импульс, ища следы присутствия своей Королевы, и коснулся точки в Зале, от которой веяло обжигающим холодом. Несмотря на то что Деймон отпрянул в тот же миг, пронзительная боль заставила его опуститься на колени. И подтолкнула.

— Деймон, нет! — беспомощно крикнул Сэйтан ему вслед, пытаясь подняться на ноги.

Деймон помчался по лабиринту спутанных коридоров. Ему больше не нужно было искать. Вокруг становилось все холоднее и холоднее по мере того, как он приближался к комнате, в которой выплеснулась наружу чудовищная сила.

— Деймон!

Сади слышал топот за спиной, знал, что Сэйтан догоняет его, однако он уже был у искомой двери. Обратившись к Ремеслу, он открыл ее и шагнул внутрь.

Здесь холод словно обладал физическими гранями, острыми и причинявшими боль. Однако Деймон едва обратил на них внимание, оглядываясь и не понимая, что именно видит. Только когда он потрясенно осознал, что странные алые пятнышки на окнах — на самом деле застывшие капельки крови, его разум сумел охватить остальное…

— Деймон.

…и он понял, что Люцивар имел в виду, рассказывая о том, как Джанелль попытались навязать брак. «Она размазала его по всей комнате».

— Деймон.

Он расслышал умоляющие нотки в голосе Сэйтана, но не мог отреагировать на невысказанную просьбу. Странное оцепенение сковало все его чувства… и дало возможность думать с кристальной ясностью.

Он понял, почему Сэйтан не хотел, чтобы его сын видел эту комнату. По самой природе своих обязанностей Консорт не может притворяться, служа своей Королеве. Консорт сознательно и добровольно становился уязвимым физически, как ни один другой мужчина при дворе. Консорт, боящийся своей Королевы, не может выполнять свои обязанности в постели.

Но он видел эту сторону и раньше. Разумеется, он уловил лишь слабый отголосок ее силы и ярости, но Деймон знал, что это неотъемлемая черта Ведьмы.

Черта, которая пробудится от возбуждения точно с такой же силой, как от гнева. Сможет ли он жить с этим? Сможет ли вести и дальше танец соблазна, когда в ней проявится хищная, яростная страсть?

Жар, опаливший его изнутри, ошеломляющее желание тотчас же обладать Ведьмой неожиданно волной нахлынули на Деймона, едва не поглотив душу, и выжгли из нее кокон оцепенения и пустоты. На его месте осталось лишь леденящее кровь одобрение увиденного.

— Деймон, — мягко произнес Сэйтан, пристально наблюдая за сыном.

Деймон улыбнулся:

— Какая жалость, что обои непоправимо испорчены. На них был прекрасный узор.

4. Кэйлеер

— Что ж, — вздохнула Сюрреаль, отбрасывая со лба спутанные волосы. — Не думаю, что кто-то из наших «гостей» возжаждет прямо сейчас покинуть свои комнаты. А ты как считаешь?

— Нет, — отозвался Фалонар, и в его голосе отчетливо прозвучало беспокойство. — Я тоже так не думаю.

— Ага. — Сюрреаль прислонилась к стене и прикрыла глаза. — Вот дерьмо.

— Тебе было больно от… этого? — спросил эйрианец, имея в виду выброс силы, сотрясший Зал до основания.

Он на миг коснулся плеча девушки, а затем отступил на шаг.

Сюрреаль покачала головой. «Больно? — криво усмехнулась она про себя. — Нет. Страшно до полусмерти? О да».

И все же те, кто жил бок о бок с Джанелль, не пребывали в постоянном страхе. Вспоминая, как Карла и Люцивар повели себя во дворике, Сюрреаль бы сказала, что они проявили осторожность, а не страх, — и даже она была не столь очевидна.

Решив обдумать это попозже, Сюрреаль, нахмурившись, посмотрела на Фалонара и решила обсудить с ним кое-что — например, с чего это он вдруг начал так надменно отдавать ей приказы, когда они оказались во дворике.

— Я могла бы справиться с этим ублюдком.

Эйрианец, казалось, был оскорблен до глубины души.

— Право мужчины — защищать и оберегать.

Сюрреаль хищно оскалилась:

— Эту песню я слышала и раньше, но…

— В таком случае вам стоило бы к ней еще и прислушаться, леди, и научиться уважать ее.

— Это еще почему? Потому что маленькая, беззащитная я совершенно не способна справиться с мужчиной в бою? — с приторной издевкой поинтересовалась Сюрреаль.

— Потому что ты скорее принесешь смерть! — прорычал Фалонар и отошел от нее на несколько шагов, потом выругался и вернулся. — Вот почему защищают мужчины, леди Сюрреаль. Вы, женщины, смертоноснее в мгновения гнева — и совершенно безжалостны, когда достигаете грани убийства. По крайней мере, если я паду в бою, мне не придется иметь с вами дело впоследствии.

Не зная, оскорбили ее только что или похвалили, Сюрреаль предпочла не отвечать на последнюю реплику. Она как раз собиралась ворчливо признать, что, возможно, в этих словах есть своя доля смысла, когда Фалонар проворчал:

— Удачное же ты выбрала время, чтобы изобразить стерву. Разговор с Ясланой и так вряд ли будет легким, и то, что я вынужден сейчас танцевать с тобой, не слишком помогает делу.

А вот это определенно было оскорблением.

— Ну, поскольку ты сейчас в таком настроении, дорогуша, пожалуй, не буду тебя обременять своим обществом, — произнесла она, оттолкнувшись от стены.

Фалонар коснулся ее руки:

— Сюрреаль… Ты была права. Я должен был убить этого ублюдка. Теперь мне придется принять последствия совершенной ошибки. — Он поколебался и тихо добавил: — Он мог убить тебя или леди Бенедикт отравленным ножом.

Девушка пожала плечами:

— Ты же не мог знать о ноже, и он никого не убил, так что…

— Какая разница? — сурово оборвал ее эйрианец. — Совершив ошибку, я сам предоставил ему эту возможность.

Сюрреаль пристально посмотрела на него:

— Думаешь, тебя накажут?

— Я уверен в этом. Вопрос только в том, насколько суровым будет наказание.

— Ну, у меня найдется что сказать по этому поводу. Когда Люцивар наконец почувствует, что готов обсудить это…

— Никакого обсуждения не будет, — резко произнес Фалонар. — Он — Верховный Князь Эбенового Риха. Я служу ему. Он поступит так, как посчитает нужным. — Мужчина отвел взгляд. — Я бы предпочел, чтобы меня привязали к столбам для порки, нежели отправили в Террилль.

— Нет никаких причин тебя наказывать!

Фалонар мрачно усмехнулся:

— Так принято, леди Сюрреаль.

«Это мы еще посмотрим», — мрачно подумала та.

5. Кэйлеер

Деймон наблюдал за тем, как его отец наливает в бокал щедрую порцию бренди.

— А тебе можно это пить? — уточнил он, стараясь, чтобы в голосе прозвучало только ненавязчивое любопытство.

— Потом у меня будет жестоко болеть голова, — отозвался Сэйтан, плеснув немного янтарной жидкости во второй бокал. — Однако я сомневаюсь, что мигрень, которая у меня уже разыгралась, может стать еще хуже, так что… — Он поднял свой бокал и одним глотком выпил больше половины содержимого. — Деджаал был сыном Джаала.