Упоминание о Верховном Князе-тигре показалось Деймону довольно неожиданной сменой темы.

— Люцивар нашел тех мужчин?

— И получил все необходимые сведения, прежде чем состоялась казнь.

Деймон задумчиво посмотрел на отца. Что-то было не так. Не зная, какой вопрос нужно задать, он просто озвучил то, что его беспокоило:

— Джанелль здесь нет, не так ли?

Сэйтан покачал головой:

— Она отправилась в Эбеновый Аскави — и попросила на некоторое время оставить ее в покое.

— Ты собираешься исполнить это желание? — осторожно уточнил Деймон.

Взгляд Сэйтана оставался ровным и слишком понимающим.

— Мы исполним это желание. Если ей нужно сохранить в душе холодный гнев, чтобы принять необходимые решения, заставлять ее чувствовать что-либо другое было бы жестоко.

Деймон кивнул. Ему не слишком нравилась подобная перспектива, однако он мог смириться с этим решением. Его мысли вновь вернулись к троим мужчинам, ожидавшим у моста Освальда с похищенной Вильгельминой.

— Те мерзавцы служили Гекате и Доротее?

— Работали на них, — поправил Повелитель.

Деймон почувствовал, что Сэйтан о чем-то умалчивает, и решил немного нажать.

— Их казнил Люцивар? — Это было бы далеко не первое убийство в исполнении его брата, поэтому вряд ли оно могло встревожить Сэйтана.

Или же с официальной казнью не все так просто?

— Все мужчины, принадлежавшие к Первому Кругу, отказались от своего права взыскать долг, причитающийся им за смерть Брата, — произнес Повелитель.

— И что это означает? — уточнил Деймон.

Сэйтан поколебался, осушил бокал и наконец ответил:

— Это означает, что они отдали этих мужчин Джаалу… и Каэласу.

6. Кэйлеер

Молча закипая от гнева, Сюрреаль попыталась испепелить взглядом четверых мужчин, сидящих в кабинете Повелителя. Девушка рыком и парочкой оплеух заработала право присутствовать при их разговоре, на что они сухо сообщили, что потерпят ее присутствие, если она не будет вмешиваться. Мнения самой Сюрреаль на этот счет никто не спрашивал.

Если бы речь шла о других мужчинах, она непременно бы озвучила его, возможно даже с помощью кинжала, который в некоторых случаях весьма красноречив. Однако Люцивар выглядел так, словно ему и без того пришлось туго, и, не поколебавшись, вышвырнул бы ее из кабинета — вместе с дверью. А Сэйтан и Андульвар Яслана были не из тех, кто позволил бы другим повлиять на их решения как Советника и Капитана Стражи.

Что действительно подействовало Сюрреаль на нервы и изрядно разозлило, так это упорное нежелание Фалонара посмотреть на нее после того, как она всеми правдами и неправдами добилась разрешения присутствовать. Она-то полагала, что он обрадуется, если найдется желающий выступить в его защиту. Вместо этого…

Ну и ладно. Просто прекрасно. Ей и не нужно торчать здесь, теряя время на толстокожего, твердолобого самца, который к тому же не желал ее присутствия.

Сюрреаль бросила взгляд на Люцивара, прочла в его золотистых глазах неприкрытое веселье и поняла, что если она попытается уйти сейчас, то получит приказ остаться. Поэтому вместо того, чтобы проклинать себя за собственное упрямство, она с энтузиазмом принялась ругать надменного эйрианца. И, заметив по его глазам, что его веселость не исчезла, а, напротив, усилилась, Сюрреаль поняла, что он догадался, о чем она думает. Заноза.

Сэйтан прислонился к огромному письменному столу из черного дерева и скрестил руки на груди.

— Князь Фалонар, пожалуйста, объясните свои утренние действия.

Его голос звучал мягко, вежливо, выражая ненавязчивое любопытство. Сюрреаль невольно задумалась, хороший это признак или плохой.

Фалонар ответил. По мнению Сюрреаль, сухое перечисление его действий во время утреннего кризиса ничего особенно не объясняло, однако остальные мужчины, похоже, не обратили на это внимания.

Когда эйрианец умолк, Сэйтан окинул взглядом Андульвара и Люцивара, а затем вновь устремил взор золотистых глаз на Фалонара.

— Вы совершили ошибку из осторожности, — тихо произнес Сэйтан. — Это можно понять, однако со стороны Верховного Князя подобное неприемлемо. Вы не можете позволить себе такую роскошь, как осторожность.

Фалонар с трудом сглотнул.

— Да, сэр.

— Вы понимаете, что вас ожидает дисциплинарное взыскание?

— Да, сэр.

Сэйтан кивнул, судя по всему удовлетворенный услышанным. Он взглянул на Люцивара:

— Остальное решать тебе.

Фалонар повернулся к своему Верховному Князю.

Люцивар смерил его задумчивым взглядом:

— Пять дней дополнительного караула, начиная с завтрашнего дня.

Вместо вполне ожидаемого облегчения, на лице Фалонара появилось такое выражение, словно он только что получил пощечину.

— Есть еще что-либо, что необходимо обсудить? — поинтересовался Повелитель.

Люцивар бросил взгляд на девушку, затем на Сэйтана, который, помедлив, едва заметно кивнул.

Эйрианец открыл дверь кабинета и подождал.

Поклонившись Сэйтану и Андульвару, Фалонар вышел. Поскольку ей показалось это вполне приемлемым, Сюрреаль также поклонилась им, а затем последовала за Фалонаром с такой скоростью, что наступила ему на пятки.

Выругавшись, он ускорил шаг и остановился, оказавшись в центре большого зала.

Сюрреаль догнала его.

— Что ж, все прошло не так уж… — Гнев и неприязнь, явно отразившиеся на его лице при виде приближающегося Люцивара, заставили ее замолчать.

— Пять дней караула — это оскорбление, — выплюнул эйрианец.

Сюрреаль обеими руками вцепилась в подол своей длинной туники, чтобы не наброситься на него с кулаками. Придурок. Идиот. Он должен быть благодарен, что на его долю не выпало что-нибудь похуже!

— Это не оскорбление, — мягко отозвался подошедший ближе Люцивар. — Это честное наказание. Ты совершил ошибку, Фалонар. Ее необходимо загладить. Ты принял необходимые меры, однако, проявив излишнюю осторожность, действовал слишком медленно.

— Я осознаю, чего могла стоить моя осторожность.

— Это верно. Поэтому назначено честное наказание. — Губы Люцивара изогнулись в привычной ленивой, надменной усмешке. — Не переживай. Ты простоишь в карауле еще не раз до истечения первого года. Как и я в свое время.

Фалонар уставился на Верховного Князя во все глаза.

— Ты?!

Ухмылка стала жестче.

— Трудно поверить в то, что я мог ошибаться, проявляя излишнюю осторожность, верно? Однако я очень хотел остаться в Кэйлеере и служить моей Королеве, поэтому старался держать гнев в узде, насколько это было возможно для меня. И оказывался в знакомом тебе кабинете перед теми же мужчинами столько раз, что и не счесть. — Люцивар помолчал, а затем весомо добавил: — Это Кэйлеер. Здесь характер и гнев Верховного Князя считаются дополнительным преимуществом двора.

Фалонару потребовалось несколько мгновений, чтобы переварить услышанное. Затем он произнес:

— Дополнительный караул — не такое уж суровое наказание, если могла погибнуть ведьма.

— А это вторая часть твоего… взыскания, — произнес Люцивар, кивнув в сторону Сюрреаль. — До рассвета тебе придется иметь дело с ней. Милашка выглядит так, словно в порошок сотрет собственные зубы, если ей не дать наорать на самца в ближайшее время, поэтому уж лучше пусть этим несчастным будешь ты. — Ухмылка превратилась в на редкость язвительную гримасу. — Разумеется, ты всегда можешь предложить согреть даме постель. Вдруг это поможет тебе заручиться ее снисходительностью.

Фалонар поперхнулся. Сюрреаль издала странный звук, похожий на свист закипающего чайника.

— Ты считаешь, что провести ночь со мной — это наказание?! — заорала Сюрреаль, вновь обретая дар речи. — Ты, заноза! Ты… Я бы назвала это наградой!

Люцивар пожал плечами:

— Как тебе будет угодно. Только не забывай о том, что, если вы оба решите продлить это «наказание» и начать прибегать к нему неоднократно, вам необходимо получить формальное разрешение Советника Темного Двора. Он согласен забыть об этой незначительной мелочи до рассвета, но не дольше. А в этой области человеческих взаимоотношений было бы очень неразумно провоцировать Сэйтана.

С этими словами Люцивар ушел, и Сюрреаль и Фалонар настороженно воззрились друг на друга.

— Похоже, мне не удалось сохранить свою… заинтересованность… в тебе в тайне, хотя я верил в обратное. Однако Люцивар все заметил, — произнес эйрианец.

Или Повелитель, подумала Сюрреаль. Будучи семейным патриархом и к тому же наставником для молодежи в интимных вопросах, он вряд ли что-то упускал из того, что происходило в Зале.

— Итак, — утомленно произнес Фалонар. — Ты будешь на меня орать?

Сюрреаль улыбнулась:

— Что ж, дорогуша, возможно, я не буду орать на тебя. Однако при правильной стимуляции покричать было бы неплохо.

Глава 7

1. Кэйлеер

Лорд Джорвал опустился в кресло в комнате Картана Са-Дьябло.

— Ваша встреча с Целительницей была отложена.

— Почему? — резко спросил Картан. — Я считал, что все давно улажено.

— Так и было, — успокаивающим тоном произнес Первый Трибун Темного Совета. — Однако произошел… досадный инцидент… в доме Целительницы, поэтому она сможет встретиться с вами только через несколько дней.

— Вы могли бы настоять на соблюдении изначальных условий, — недовольно произнес Картан. — Возможно, она не осознает, какой важной фигурой я явля…

— Настаивать на чем-либо было бы неразумно, — прервал его излияния Джорвал. — Когда она окажется здесь, ее внимание должно уделяться только вам, а не домашним проблемам.

— В таком случае, полагаю, у меня нет другого выбора — остается только ждать.

Джорвал поднялся на ноги:

— Да, боюсь, выбора нет.

Досадный инцидент, требующий небольшой отсрочки…

Да уж, весьма досадный, подумал лорд Джорвал, направляясь домой. Именно в такую расплывчатую формулировку Повелитель облек происшедшее при его дворе. Поскольку мужчины, которые оставались в Хэлавее и должны были помочь эскорту, неожиданно бесследно исчезли и от самого предполагаемого похитителя весточек не было уже давно, лорд Джорвал приблизительно представлял, какого рода «досадный инцидент» помешал Джанелль Анжеллин отправиться в Малый Террилль.

А это, в свою очередь, означало, что ему придется сообщить Темной Жрице о том, что, судя по всему, Александра Анжеллин перестала быть полезным орудием.

Геката будет очень недовольна исходом и, вероятно, прибудет в Малый Террилль в отвратительном настроении, которое не преминет выместить на нем.

Однако, возможно, удастся направить ее гнев на другой объект. Возможно, пришла пора наконец разобраться с другой досадной помехой.

Добравшись до дому, Джорвал поспешил в кабинет и набросал записку лорду Мегстрому.

2. Кэйлеер

— Где мой эскорт? — требовательно спросила Александра, усаживаясь в кресло в кабинете Повелителя.

После того как женщину два дня продержали в комнате, она покинула ее с облегчением, однако пребывание здесь не доставляло ей ни малейшего удовольствия — равно как и его компания.

Сэйтан откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы, коснувшись подбородка кончиками длинных, выкрашенных в черный цвет ногтей. Его золотистые глаза приобрели сонное выражение — как в тот день, когда Повелитель впервые увидел ее.

По комнате пополз холодок, и Александра закуталась в шаль.

— Забавно, что первый человек, о чьем благополучии вы изволили поинтересоваться, — это Освальд, — с обманчивой мягкостью произнес Сэйтан.

— А о ком я должна была спросить?! — рявкнула Александра.

От страха ее голос прозвучал резче, чем было необходимо.

— О вашей внучке, Вильгельмине. Она как раз начала преодолевать действие наркотика, которым ее опоил этот ублюдок. К счастью, серьезных повреждений девушка не получила.

— Какие могут быть серьезные повреждения? Он всего лишь дал ей легкое успокоительное!

— То, чем он ее опоил, было отнюдь не легким успокоительным. — Повелитель повысил голос.

Александра помолчала, на мгновение усомнившись. Нет, он лжет. Разумеется, он лжет.

Сэйтан с любопытством посмотрел на нее, склонив голову набок.

— Признаюсь, я никак не могу понять, какую плату Доротея и Геката предложили вам, что вы сочли ее стоящей жизни вашей собственной внучки.

Она вскочила:

— Ваше предположение оскорбительно!

— Разве? — отозвался тот. Его голос приобрел раздражающую — и пугающую — мягкость.

— Я не собиралась продавать Вильгельмину Доротее! Я всего лишь пыталась спасти ее от вас!

На его лице появилось странное выражение.

— О да, это всегда кажется прекрасным оправданием, верно? Нужно забрать ребенка у меня, и плевать, что с ним произойдет потом. Жизнь, полная боли, унижений и пыток, разумеется, лучше, чем пребывание в одном доме со мной.

Александра вновь опустилась в кресло, наблюдая за Повелителем. Он, похоже, углубился в собственные размышления, думая о своем, и ей показалось, что Сэйтан говорит уже не о Вильгельмине.

— Что, по вашему мнению, должно было произойти с Вильгельминой? — спросил он.

— Освальд бы выбрался с ней из Кэйлеера, а затем мы бы все вместе отправились домой.

Сэйтан присмотрелся к Александре, и его золотистые глаза наполнились печалью.

— Значит, платы не было, — тихо произнес он. — Она должна была стать козырем в их игре.

— О чем вы говорите?!

— Каким образом вы планировали забрать Вильгельмину из Хейлля?

Александра непонимающе уставилась на Повелителя:

— Она не должна была отправиться туда.

— Должна была. Таковы были их приказы, Александра. Вильгельмина загостилась бы у Доротеи на неопределенный срок, до тех пор пока вы не согласились бы пойти на некоторые уступки. Сколько услуг вы бы согласились оказать Хейллю, прежде чем они встали бы поперек горла вашим людям, которые отказались бы и впредь признавать вас своей Королевой? Что вы могли бы предложить Доротее тогда?

— Нет, — покачала головой Александра. — Нет. Доротея согласилась помочь мне, потому что… — Потому что планировала развязать войну с этим человеком и хотела, чтобы предполагаемая сила Джанелль не была в его распоряжении. Однако она не могла сообщить ему этого. — Вильгельмина вовсе не была ничьим козырем.

Но разве Джанелль не стала бы пешкой в политической игре? Козырем в надвигающейся войне? Впрочем, это совсем другое. Джанелль уже была безвозвратно испорчена вниманием Повелителя, и если бы она оказалась «в гостях» у Доротеи…

С жестокой честностью Александра наконец призналась самой себе, что никогда бы не пошла на уступки Хейллю, чтобы сохранить жизнь Джанелль. Она бы объявила своему двору о тяжелейшей жертве, на которую пошла ее семья во благо своего народа. И, по правде говоря, принеся эту жертву, она бы даже не ощутила особой вины. Джанелль всегда была-таким сложным ребенком, такой…

— Вильгельмина — вовсе не козырь в игре, — снова повторила она.

Сэйтан тихо фыркнул.

— Как вам будет угодно.

Это небрежное разрешение, словно вопрос тем самым утратил значимость, обеспокоило ее.

— Что случилось с Освальдом? Его раны перевязали?

В золотистых глазах Сэйтана мелькнуло странное чувство, названия которому Александра не сумела подобрать.

— Он был казнен. Как и трое мужчин, ожидавших его.

Александра потрясенно уставилась на Повелителя:

— Какое право вы имели…

— Он пытался похитить одного члена Темного Двора и убил другого. Вы что, на самом деле думали, что мы будем сидеть сложив руки и покорно проглотим это?!

— Он не собирался ее похищать! — закричала Александра. — Он помогал ей покинуть это место! А то животное набросилось на него! Освальд был вынужден защищаться!

— Он уводил женщину с собой против ее воли. Это похищение.

— Он всего лишь выполнял пожелания ее семьи.

— Вильгельмина — взрослая женщина! — вызверился Сэйтан. — У вас нет никакого права принимать решения вместо нее.

— Она ментально нестабильна и не обладает способностью реша…

— Значит, вот как вы поступаете с тем, кто с вами не согласен?! — взревел Сэйтан. — Вы объявляете, что они недееспособны, а потом с полным правом запираете их на замок в месте, где будут обеспечены зверства и пытки?!

— Как вы смеете?!

— Учитывая то, что я знаю о Брайарвуде, я смею очень и очень многое.

Золотистые глаза Повелителя наполнились страшной ненавистью, которую более не считал нужным скрывать, и из легких Королевы словно вышибли воздух.

Сделав над собой неимоверное усилие, Александра выпрямилась и посмотрела ему в глаза:

— Я — Королева…

— Ты — наивная, высокомерная сучка, — ответил Сэйтан. Его голос перетек из рычания в хищное, певучее мурлыканье, превратившее слова в жестокую ласку. — Проживи долгую жизнь, Александра. Проживи очень, очень долгую жизнь и выжги остатки своего существа в ее конце, чтобы сразу вернуться во Тьму. Если же ты этого не сделаешь, если ты превратишься в мертвого демона, я буду ждать тебя.

Она не сразу поняла, что именно Сэйтан хочет этим сказать. С ней говорил Повелитель Ада.

— Роберт Бенедикт, на свою беду, не позаботился об этом и прошел трансформацию, — продолжал мурлыкать Верховный Жрец Песочных Часов. — Он уплатил свой долг мне сполна за то, что сделали с дочерью моей души.

— Я ничего вам не должна. — Александра пыталась говорить твердо, но голос жалко задрожал.

Сэйтан одарил ее мягкой, пугающей улыбкой.

Необходимо как можно быстрее выбраться отсюда, уйти прочь от него…

— Поскольку это место называется двором, полагаю, мне пора побеседовать с этой вашей таинственной Королевой. С настоящей Королевой. Я требую встречи с ней.

Он замер.

— Похоже, она тоже хочет с вами побеседовать, — странным тоном произнес Повелитель. — Вас призывают в Эбеновый Аскави. Наконец вы предстанете перед Темным Троном.

3. Кэйлеер

Чувствуя, как бешено бьющееся сердце пытается выскочить из груди, Александра следовала за Повелителем вниз по темным каменным ступеням. Огромные двойные двери у подножия лестницы беззвучно распахнулись, открывая чернильную тьму.

Александра запротестовала, узнав, что Леланд, Филип и ее остальные спутники также призваны в Цитадель. Однако ее возмущение ничего не изменило. Никто не подал виду, что обратил внимание на ее возражения или прислушался к ним.

Александра запротестовала, когда Люцивар и Деймон присоединились к Повелителю в качестве «сопровождающих». Теперь же она испытывала малодушную благодарность за мужскую силу, оберегавшую ее. В свое время Александра нашла Зал весьма неприятным, жутковатым местом, однако по сравнению с Цитаделью он казался светлым летним особнячком.

По мере того как Сэйтан шел вперед, начали загораться факелы, и в конце концов только на противоположном конце огромного зала по-прежнему царила тьма.

Зажегся еще один факел. Александра уставилась на огромную голову дракона, выступающую из стены. Серебристо-золотистые чешуйки ярко блестели. Глаза оказались темными, как полночь. На возвышении неподалеку от драконьей головы стояло простое резное кресло из черного дерева. Женщина, сидевшая в нем, по-прежнему оставалась в тени, и Александра не могла рассмотреть ничего, кроме смутного силуэта.

Значит, вот Королева Эбенового Аскави…