Ладвариан ждал в тени до тех пор, пока не удостоверился, что Андульвар действительно ушел. Тогда он осторожно вошел в гостиную Джанелль.

Она смотрела в окно. Псу очень хотелось сказать ей, что все будет хорошо, хотя он сам не был в этом уверен. Нет, был. Все будет хорошо. Обязательно. Родство не будет сомневаться. Родство будет сильным. Но он не мог сказать ей этого, потому что сейчас пришло время клыков и когтей. Время убивать. И они не были уверены, что Джанелль окажется способной убить, если они расскажут ей, что за этим последует.

Но было кое-что еще, о чем он должен был поведать Королеве.

«Джанелль?»

В ее глазах в равных долях смешались грусть и удовольствие, когда она обернулась и увидела своего гостя.

— В чем дело, маленький Брат?

«У меня для тебя есть сообщение от Ткачихи Сновидений».

Она замерла, и песик испугался, что Ведьма может посмотреть в его душу и увидеть то, что он хотел скрыть.

— Что за сообщение?

«Она сказала, что треугольник должен оставаться вместе, чтобы выжить. Зеркало способно сохранить остальных, но только если они будут вместе. — Ладвариан запнулся, когда Джанелль странно уставилась на него. — Кто — зеркало?»

— Деймон, — рассеянно отозвалась Джанелль. — Он — зеркало своего отца.

Она, казалось, затерялась в — своих мыслях, и через некоторое время Ладвариан занервничал.

«Ты понимаешь это сообщение?»

— Нет, — побледнев как смерть, произнесла Джанелль. — Но я уверена, что разберусь.

9. Кэйлеер

Лютвиан услышала, как открылась дверь спальни, однако продолжила как ни в чем не бывало запихивать одежду в дорожную сумку, даже не обернувшись. Проклятый эйрианский щенок, осмелился явиться в ее комнату без разрешения! И будь проклят Люцивар за то, что настоял на этом путешествии, теперь ей придется тащиться в Цитадель — да еще и с таким эскортом! Ей не нужен был сопровождающий, особенно Палонар, мальчишка, который едва научился собственноручно вытирать нос.

Когда Лютвиан обернулась, собираясь сообщить ему об этом, закутанный в плащ силуэт метнулся к ней. В то же мгновение эйрианка инстинктивно активировала Красный щит. Однако заряд силы Красного успел ударить прямо по Целительнице, и неизвестный бросился на нее. Они рухнули на пол.

Лютвиан не поняла, что в нее всадили нож, до тех пор, пока враг не вытащил лезвие из ее тела.

Будучи Целительницей, она сразу же поняла, что рана была смертельной.

Разъярившись и зная, что времени осталось немного, она сорвала капюшон с неизвестного и застыла на мгновение.

— Ты.

Геката вогнала нож в живот Лютвиан.

— Сука, — прошипела она. — Я могла бы что-то сделать из тебя. А теперь придется превратить тебя в падаль.

Лютвиан пыталась бороться, сопротивляясь и царапаясь, однако руки неожиданно стали слишком тяжелыми. Она ничего не смогла сделать даже тогда, когда зубы Гекаты разорвали ей горло и мерзкая ведьма начала пить кровь.

Телу помочь уже нельзя, но вот Сущность…

Собрав всю свою силу и гнев, она направила их в собственные внутренние барьеры.

Геката продолжала биться о них, упиваясь кровью, надеясь сокрушить их и завершить начатое. Но Лютвиан держалась, позволяя гневу создать мост между жизнью и смертью, выливая свою силу во внутренние барьеры. До тех пор, пока не осталось ничего. Ничего.

В какой-то момент удары чужой силы прекратились, и Лютвиан ощутила мрачное удовлетворение при мысли, что эта тварь не смогла пробиться в ее сознание.

Издалека она ощутила, как Геката скатилась с нее. Где-то в туманной, смутной дали она увидела острые ногти, приблизившиеся к ее глазам.

Однако рука замерла, не вонзив их.

— Нет, — протянула ведьма. — Если ты сумеешь пройти трансформацию и станешь мертвым демоном… я хочу, чтобы ты смогла увидеть, что я сделаю с твоим телом.

Движение. Закрывшаяся дверь спальни. Тишина.

Лютвиан почувствовала, что угасает. С усилием она согнула пальцы рук — совсем слегка.

Гнев провел ее через трансформацию, хотя эйрианка сама того не сознавала, и Геката не сумела этого почувствовать. Она стала мертвым демоном, однако силы, позволившей бы удержаться за тело, у нее не осталось. Сущность скоро превратится в шепоток во Тьме. Возможно, однажды, когда она отдохнет и вернет себе силу, Сущность покинет Тьму и вернется в живые Королевства. Возможно.

Сколько раз Люцивар говорил ей окружить дом упреждающим щитом? И все время она отказывалась, насмешливо фыркая. Радуясь втайне, что он снова предложил.

Это было своего рода испытанием, о чем знала только сама Лютвиан. Каждый раз, когда Люцивар упоминал о щитах после того, как она отвергала его предложение, каждый раз, когда сын сносил ее язвительные слова, помогая чем-либо по хозяйству, он доказывал, что любит свою мать и заботится о ней.

Разумеется, бывали времена, когда, глядя на то, как напрягаются мышцы его лица, а в глазах появляется холод, Лютвиан обещала себе, что это было последнее испытание. В следующий раз, когда Люцивар заговорит о щитах, она согласится, поступит так, как хочет он, — и тогда ее сын поймет, что мать тоже любит его.

Однако наступал следующий раз, и она испытывала непреодолимую потребность услышать его слова вновь. Пусть состоится еще одно испытание. И еще одно. Всегда еще одно.

Теперь испытаний не будет. Никогда больше не будет. Но ее сын, ее прекрасный эйрианский Верховный Князь так и не узнает, что мать любила его. Очень любила.

Все, что ей нужно, — лишь час. Один час в мертвом теле. Чтобы сказать ему. А она не могла даже оставить сообщение. Ничего.

Нет. Постойте-ка… Может, она сумеет сказать самое важное. То, что съедало ее с тех пор, как Сюрреаль сорвалась и высказала ей все, что думает.

Лютвиан собрала жалкие остатки своей силы, превратила их в сосуд, способный вместить одну-единственную мысль, а затем оттолкнула его вверх, очень, очень высоко, пока он не замер на внешней границе ее внутренних барьеров.

Люцивар найдет его. Обязательно найдет.

Не было якоря. Не за что больше держаться. Наполненная сожалениями, смягченными только мыслью о пузырьке с очень важными для нее словами, Лютвиан угасла, вернувшись во Тьму.

10. Кэйлеер

Паланар неохотно постучал в дверь кухни. Он полагал, что, попросив его сопровождать леди Лютвиан в Цитадель, Верховный Князь оказал ему честь, однако госпожа сразу же дала понять, что не выносит эйрианских мужчин. Поэтому теперь он начал гадать, решил ли Халлевар подобным образом продемонстрировать уверенность в его силах, или же это особенно изысканный способ наказать его за какой-то проступок.

Молодой человек открыл дверь и осторожно заглянул в кухню:

— Леди Лютвиан?

Она была там. Стояла у стола, глядя на него. А затем улыбнулась и произнесла:

— Что, яйца отказали, юный воин?

Уязвленный этими словами, он вошел в кухню.

— Вы готовы? — спросил он, пытаясь вложить в свой голос ту же надменность, которой отличались Люцивар с Фалонаром.

Она бросила взгляд на свою дорожную сумку, затем вновь перевела его на юношу.

С каких это пор Лютвиан стала ожидать, что мужчина отнесет за нее вещи? В прошлый раз, как он рискнул сделать это, Целительница чуть голову ему не оторвала. Халлевар был прав, сказав: «Лучше смирись с тем, что женщина может передумать быстрее, чем ты рыгнешь».

Он сделал пару шагов по направлению к ней и замер.

— Что такое? — подозрительно поинтересовалась она.

От женщины воняло. Вот что такое. Очень воняло. Но этого Паланар говорить бы не стал. Затем он заметил, что она выглядит очень… странно.

— Что такое? — повторила она, сделав шаг к юноше.

Он отступил на два.

Ее лицо задвигалось, подернулось рябью. На мгновение Паланару показалось, что он увидел кого-то другого. Того, кого он не знал — и не хотел знать.

И он вспомнил еще кое-что, сказанное Халлеваром: «Иногда удрать без оглядки — самое мудрое, что может сделать неопытный воин».

Он помчался к двери.

Но так и не достиг ее.

Чужая сила ворвалась в его сознание, вонзившись в него иголками, которые тут же превратились в крюки, впившиеся глубже, отрывая частички Сущности. Тело словно завибрировало от яростного перетягивания, пока он пытался добраться до двери, а она тащила его назад.

Ощутив свою беспомощность, эйрианец прекратил сопротивляться — и почувствовал, как оборачивается. Увидев истинный облик поймавшей его ведьмы, юноша закричал от ужаса.

— Ты отправишься, куда я велю, и скажешь то, что я велю.

— Н-нет.

Золотистые глаза опасно блеснули на полуразложившемся лице, и его обожгло болью.

— Это простое задание, щенок. И когда оно будет выполнено, я тебя отпущу.

Она протянула маленький кристалл. Тот повис в воздухе. Левая рука Паланара протянулась сама собой и схватила его.

Ведьма сказала ему, куда он должен пойти, что сказать, что сделать с заклинанием, заключенным в кристалл. Затем его тело вновь развернулось, словно превратившись в марионетку с запутавшимися нитями. Он вышел.

Воин не может поступить так, какой бы ни была цена. Воин не поступит так.

Он попытался заставить свою правую руку дотянуться до ножа. Можно перерезать себе горло, вскрыть вены, сделать хоть что-то, чтобы избавиться от нее.

Пальцы наконец сжались на рукоятке.

«Смерть не освободит тебя, юный воин, — сказала мерзкая ведьма. — Я — Темная Жрица. От меня подобным способом не сбежать».

Рука повисла вдоль тела. Ножны так и не опустели.

«А теперь иди».

Паланар расправил крылья, взлетев со всей доступной ему скоростью, чтобы сделать то, чего воин сделать не мог.

Вовсе не ветер, бивший в лицо, вызвал слезы на его глазах.

11. Кэйлеер

Люцивар приземлился у своего гнезда и громко закричал:

— Мэриан!

Где, во имя Ада, эта женщина? — подумал Люцивар, направляясь к двери широкими шагами. Она должна была прибыть в Цитадель несколько часов назад.

Он вошел и увидел аккуратно сложенные у двери дорожные сумки. Сердце на мгновение замерло. К тому моменту, как Люцивар вновь ощутил его биение, он уже поднялся к границе, за которой с легкостью совершил бы убийство.

— Мэриан!

Гнездо представляло собой огромный дом, однако хозяину потребовалось не так уж много времени, чтобы тщательно обыскать его. Мэриан и Деймонара там не было. Но она собрала вещи, так что же помешало ей уйти? Может, Деймонар разболелся? И она отвела его в гнездо Нуриан, чтобы Целительница взглянула на него и помогла?

Будучи Верховным Князем Эбенового Риха, Люцивар устроил собственное гнездо чуть в стороне от остальных, ютившихся на склонах горы, но уже через две или три минуты приземлился перед домом Нуриан. Еще до того, как его ноги коснулись земли, он понял, что их там не было.

— Люцивар!

Обернувшись, он увидел спешащего к нему Халлевара. Фалонар и Кольвар вышли из общего гнезда, которое отдаленно напоминало человеческие таверны или гостиницы. Оба мужчины, услышав искреннее волнение в голосе Халлевара, двинулись к ним.

— Ты видел этого щенка, Паланара? — спросил Халлевар.

Прежде чем Люцивар успел ответить, Фалонар встрял в разговор:

— Разве ты не отправил его сопроводить леди Лютвиан в Цитадель?

— Именно, — мрачно отозвался Халлевар. — И велел тут же возвращаться сюда. — Он взглянул на Люцивара. — Я подумал, что, возможно, парень задержался в Цитадели, выполняя еще какое-нибудь поручение.

— Паланар не приезжал в Цитадель. Как и Лютвиан. Как и Мэриан с Деймонаром, — тихо, слишком тихо отозвался Люцивар.

Мужчины напряглись.

— Я отправил его за ней сегодня утром, — произнес Халлевар.

— В твоем гнезде есть следы борьбы? — резко спросил Фалонар.

— Нет, — ответил Верховный Князь Эбенового Риха. — Сумки были собраны и стояли у двери. — Он тихо, яростно выругался. — Куда же, во имя Ада, она отправилась?!

— Она пошла к леди Лютвиан, — произнес юный девичий голос.

Они все повернулись и уставились на Джиллиан, младшую сестру Нуриан.

Та сгорбилась и, казалось, готова была опрометью броситься обратно в гнездо.

Халлевар указал пальцем на землю в нескольких футах от себя.

— Встань там, юный воин, — сурово произнес он.

Испуганная девчушка послушно замерла там, где было указано, бросила взгляд на высоких, сильных воинов, окружавших ее, и уставилась на ноги.

— Докладывай, — произнес Халлевар тоном, который, несмотря на поощрительные нотки, заставлял каждого молодого воина собираться с силами и делать что должно.

На Джиллиан он оказал то же воздействие. Она выпрямилась и посмотрела на Предводителя.

— Я как раз разминалась — заканчивала утреннюю пробежку. — Дождавшись одобрительного кивка, девушка продолжила: — Я подумала, что стоит дойти до гнезда Князя Ясланы, поскольку решила, что, возможно, леди Мэриан понадобится помощь с Деймонаром и я могла бы немного присмотреть за ним, чтобы она поработала по дому. Не подумайте только, будто таким способом я пыталась отлынивать от тренировки, — поспешила предупредить она, — потому что присматривать за Деймонаром — та еще работа.

Несмотря на острое беспокойство, Люцивар невольно усмехнулся.

— Я была уже почти на месте, когда увидела, что в дверях стоит Мэриан и разговаривает с Паланаром. Он выглядел… больным. Он весь покрылся потом и… не знаю, я никогда не видела кого-либо в таком состоянии. А потом Мэриан дернулась, словно ее кто-то ударил, хотя Паланар к ней даже не прикоснулся. Он сказал только: «Приведи мальчика». Она вошла в дом и вернулась с Деймонаром.

Малыш бросил один взгляд на Паланара и завыл. Вы же знаете, какие звуки Деймонар издает, когда ему что-то не нравится?

Люцивар кивнул, начиная покрываться холодным потом.

— Паланар схватил Мэриан за руку, постоянно повторяя: «Мне очень жаль, мне очень жаль».

— Он увидел тебя? — тихо уточнил Люцивар.

Джиллиан покачала головой:

— Зато Мэриан увидела. Она посмотрела прямо на меня, и ее лицо исказилось, совсем как у Паланара, а потом она сказала: «Лютвиан». И они ушли.

Закончив рассказ, девушка мигом растеряла всю уверенность, глядя на помрачневших мужчин.

— Ты доложила об этом кому-нибудь? — спросил Люцивар.

Побледнев, Джиллиан покачала головой.

— Я… Нуриан не было дома, когда я вернулась… и я не знала, что полагается докладывать, — произнесла она чуть слышно.

И ей бы очень не хотелось подходить с этим вопросом к кому-либо из воинов, она ведь была женщиной и выросла в Террилле… Несколько месяцев, проведенных в Кэйлеере, разумеется, не смогли истребить привычные установки, привитые еще в колыбели.

— Когда воин видит нечто странное, он или она обязаны доложить своим старшим, — твердо произнес Халлевар. — Это один из способов для молодого бойца получить необходимый опыт.

— Да, сэр, — прошептала Джиллиан.

— Это был замечательный первый доклад, Джиллиан, — произнес Люцивар одобрительно. — А теперь возвращайся к своим обязанностям.

Плечи девушки снова расправились, глаза разгорелись от удовольствия.

— Да, сэр.

Мужчины молчали до тех пор, пока Джиллиан не вернулась в дом.

— Похоже на заклятие подчинения, — тихо произнес Фалонар.

— Да, — мрачно согласился Люцивар, — очень похоже. Фалонар, присматривай за делами здесь.

— Ты отправляешься в дом Лютвиан? — быстро спросил Халлевар, когда Люцивар сделал шаг назад. — Тогда я лечу с тобой.

— Нет, не летишь, — произнес Фалонар. — Кольвар, приведи всех как можно ближе к гнездам. Халлевар, у тебя больше всего влияния среди молодняка. Лучше укороти им привязь.

— А где будешь в это время ты? — с обманчивой мягкостью поинтересовался Верховный Князь Эбенового Риха.

— А я отправлюсь с тобой.

Они нашли Паланара без сознания на земле у кухонной двери.

— Я пригляжу за ним, — произнес Фалонар. — Иди в дом.

Призвав свой эйрианский боевой клинок, Люцивар пинком распахнул входную дверь и ворвался в комнату. Вонь внутри заставила поперхнуться, слишком сильно напомнив запах падали.

Эта мысль заставила его рвануться в остальные комнаты на первом этаже. Обнаружив, что в них пусто, он бросился наверх. Пнул ногой дверь спальни и увидел Лютвиан. Люцивар быстро исследовал комнату ментальным импульсом, дабы убедиться, что никто не ждет момента, когда он склонится над телом, позабыв о мерах предосторожности.

Сначала он подумал, что она жива. Раны, которые он видел, были опасными, но, если бы его мать просто истекла кровью, собралась бы целая лужа. Однако, отбросив с шеи ее волосы, он понял, почему даже одежда не успела толком промокнуть.

Он положил руку ей на лоб. Ладно. Пусть тело мертво, но у его матери было достаточно ментальной силы, чтобы пройти метаморфозу в мертвого демона. Если он отыщет хоть малейший признак того, что она до сих пор здесь, свежая кровь укрепит ее.

Люцивар осторожно прикоснулся к внутренним барьерам, чтобы не сломать их ненароком и не довести убийство до конца.

Но перед ним оказался странный сосуд, окруженный силой. Он помедлил, размышляя. От этого маленького пузырька веяло глубоким чувством и теплом, а эти ощущения были весьма подозрительными, поскольку он не привык ассоциировать их с Лютвиан. Однако, не обнаружив ничего, что могло бы представлять для него опасность, эйрианец легонько коснулся его ментальным импульсом.

«Люцивар… Я ошибалась насчет Мэриан. Ты сделал прекрасный выбор. Я желаю счастья вам обоим».

Слезы обожгли глаза. Он коснулся внутренних барьеров. Те раскрылись без малейшего сопротивления. Он искал ее, искал малейшую искру, говорившую о присутствии духа в теле. И не нашел ничего.

Лютвиан вернулась во Тьму.

Одна слеза сбежала по щеке.

— Огни Ада, Лютвиан, — хриплым, сорвавшимся голосом произнес он. — Почему обязательно нужно было ждать собственной смерти, чтобы сказать мне об этом? Почему…

— Люцивар!

Он вскочил на ноги, мгновенно отреагировав на горе и гнев, прозвучавшие в голосе Фалонара. Люцивар задержался у двери, затем оглянулся.

— Пусть Тьма примет тебя в свои объятия, мама.

Фалонар ждал его на кухне.

— Паланар? — тревожно спросил Люцивар.

Тот только покачал головой. Не было никакой необходимости спрашивать о том, что случилось с Лютвиан.

— Я увидел вот это, — произнес Фалонар, указывая на сложенный лист бумаги, лежащий на столе.

Люцивар уставился на послание, на оборотной стороне которого значилось его имя. Он не узнал почерка и почувствовал инстинктивное отвращение и нежелание прикасаться к бумаге. Обратившись к Ремеслу, он развернул записку, прочел ее и помчался прочь.

— Люцивар! — крикнул Фалонар, устремившись следом. — Куда ты?

— Возвращайся к гнездам! — рявкнул Люцивар, застегивая наручи на запястьях. — Теперь ты главный, Князь Фалонар.

— Куда ты?

Люцивар с легкостью поднялся до убийственной грани, чувствуя, как его омывает сладостный ледяной гнев.

— Я собираюсь забрать свою жену и сына у этих сучек.

12. Кэйлеер

Нападение началось в тот момент, когда Фалонар вернулся к гнездам. Сапфировый щит стал на место прежде, чем стрела коснулась его спины. Призвав свой длинный боевой лук, Фалонар вложил стрелу, прибавил наконечнику силы Камня и выпустил ее.