Поэтому он готов был сделать все, чтобы примириться с братом, ради него и ради себя. Потому что на протяжении всех этих долгих веков, проведенных в рабстве, когда у них не было больше никого, их гнев иногда вспыхивал до ненависти, но под его поверхностью всегда оставалась любовь.

Оттолкнувшись от стены, Люцивар медленно спустился по ступенькам и опустился на траву рядом с Деймоном. А потом осторожно коснулся плеча брата.

На лице, искаженном страшным горем, глубоко запали глаза, полные отчаяния. И Деймон бросился в раскрытые объятия.

— Я хочу, чтобы она вернулась, — рыдал он. — Люцивар, я хочу, чтобы она вернулась.

Эйрианец крепко стискивал брата в объятиях, и по его щекам тоже текли слезы.

— Знаю, старина. Знаю.

2. Кэйлеер

— Ты уходишь?! — Люцивар вскочил на ноги и пораженно уставился на Сэйтана. — Что значит — уходишь?! Куда? — Начиная мерить шагами комнату за двумя креслами, стоявшими перед огромным письменным столом из черного дерева, он обвиняюще ткнул пальцем в сторону отца. — Ты не уйдешь в Темное Королевство. Там никого не осталось. И не будешь жить в одиночестве!

— Люцивар, — тихо произнес Сэйтан. — Люцивар, пожалуйста, выслушай меня.

— Когда солнышко в Аду засияет!

«Заноза», — предупредил Деймон на Эбеново-серой нити.

«А почему, во имя Ада, ты спокойно сидишь и ничего не делаешь?! — требовательно спросил Люцивар. — Он ведь и твой отец тоже!»

Деймон с трудом сдержал раздражение. «Пусть сначала выскажется, Заноза. Если нам не понравится услышанное, тогда попытаемся что-то предпринять».

— Ты уходишь из-за Сильвии? — спросил он Повелителя.

Люцивар замер, тихо выругался и снова устроился в кресле.

— Отчасти, — честно признался Сэйтан. — Хранителю не следует оставаться среди живых. По крайней мере, вот так. — Он поколебался, а затем добавил: — Если же я останусь… я не смогу быть просто другом и поощрять ее найти… Она заслуживает возможности быть с тем, кто способен дать ей больше, чем я сейчас.

— Ты мог бы отправиться в Эбеновый Рих и жить с нами, — произнес эйрианец.

— Спасибо, Люцивар, но нет. Я… — Сэйтан сделал глубокий вдох. — Мне был предложен пост помощника библиотекаря и историка в Цитадели. Джеффри утверждает, что постепенно начинает ощущать тяжесть прожитых лет, и это я виноват в том, что сейчас у него больше работы, чем когда-либо, потому что именно я познакомил ковен с тамошней библиотекой. Пора приносить пользу обществу.

— Цитадель находится лишь через гору от нашего гнезда, — произнес Люцивар.

— Ты не будешь приводить Деймонара в библиотеку.

Эйрианец жестко ухмыльнулся:

— Ты приходил туда со мной, когда я был в его возрасте?

— Однажды, — сухо произнес Сэйтан. — И Джеффри до сих пор при каждом удобном случае напоминает мне о том маленьком приключении. — Повелитель взглянул на Деймона. — Я буду, разумеется, навещать вас обоих, чтобы узнать, сколько неприятностей вы причиняете окружающим.

Деймон почувствовал, что напряжение несколько ослабло. Он очень хотел видеться с отцом, но только не в Эбеновом Аскави. Он знал, что никогда больше не сможет ступить в Цитадель.

— У нашей семьи три графства в Демлане, — произнес между тем Сэйтан. — Я разделил их между вами. Деймон, тебе я оставляю Зал и все земли и титулы, которые к нему прилагаются. Люцивар, ты получишь землю, граничащую с Аскави. Остальным будете владеть вместе.

— Мне не нужна земля! — запротестовал эйрианец.

— Ты остаешься Верховным Князем Эбенового Риха, потому что люди хотят, чтобы ты и дальше им был. Но Деймонар, возможно, не захочет править, или же у тебя появятся другие сыновья или дочери, которые предпочтут другой образ жизни. Ты будешь заботиться об этих землях, потому что они принадлежали семье Са-Дьябло на протяжении тысячелетий. Это понятно?

— Да, сэр, — тихо отозвался Люцивар.

— А тебе? — спросил Повелитель, пристально глядя на своего второго сына.

— Да, сэр, — так же тихо отозвался тот.

Что ж, стало понятно, почему Сэйтан настоял на том, чтобы на протяжении последних двух месяцев объяснять ему всю подоплеку семейных дел. Он-то полагал, что таким образом отец пытается занять его и отвлечь от грустных мыслей.

Деймон был только рад работе, особенно когда узнал, что Сэйтан все это время помогал Джеффри выполнять куда более сложные задания. Он и Люцивар узнали о результатах, однако Деймон понимал, что не перенес бы процесса сбора нужных сведений.

Больше сорока процентов Крови в Террилле исчезло. Бесследно. Еще тридцать процентов были сломлены и вернулись к основам Ремесла. Кровь, оставшаяся в Королевстве, еще толком не оправилась от разрушений — и неожиданно обретенной свободы.

Деймон не стал спрашивать, что произошло с Александрой, Леланд и Филипом, а Сэйтан, в свою очередь, ничего не сказал. Или, если у него имелись эти сведения, сообщил их только Вильгельмине.

Цифры были почти такими же в Малом Террилле. Однако остальная часть Кэйлеера осталась нетронутой — кроме Иннеи. Карла сейчас пыталась вновь объединить свой народ и собрать двор. Порча, которую Доротея и Геката распространили в Крови, возможно, и была уничтожена, но шрамы остались.

За все нужно платить.

— А как насчет дома Джанелль в Магре? — спросил Люцивар.

Деймон покачал головой:

— Пусть там поселится Вильгельмина. Она уже решила обосноваться на Шэльте, к тому же…

— Дом был снят для Джанелль, — твердо произнес Сэйтан. — И останется ее домом. Если у тебя нет никаких возражений против того, чтобы ее сестра пожила там какое-то время, то пусть будет так.

Деймон отступил. Он тоже любил этот дом, очень, но не думал, что сможет когда-нибудь жить там. И до сих пор не мог понять, действительно ли Сэйтан верил в то, что Джанелль вернется, или же просто не хотел своими действиями выражать сомнение в этом. В конце концов, прошло уже два месяца без каких-либо новостей, если не считать повторяющиеся — и все столь же бессмысленные — уверения Терсы в том, что все будет хорошо.

— На этом все?

Он прочел невысказанную просьбу во взгляде Сэйтана.

— Я присоединюсь к тебе через минуту, — произнес Деймон, обращаясь к Люцивару, направившемуся к выходу.

Когда они остались одни, Повелитель осторожно произнес:

— Я знаю, как ты теперь относишься к Эбеновому Аскави.

Деймон не сдержался:

— Я искренне надеюсь, что ты будешь приходить сюда, отец, потому что ноги моей больше не будет в Цитадели.

Сэйтан мягко произнес:

— Боюсь, тебе придется отправиться туда в последний раз. Тебя хочет видеть Дрейка.

3. Кэйлеер

— Есссть кое-что, что я хочу показзать тебе, — произнесла Дрейка, отпирая дверь и пропуская его вперед.

Деймон вошел в огромную комнату, оказавшуюся портретной галереей. Дюжины и дюжины картин висели на стенах.

Сначала он увидел лишь одну. Последнюю.

Не в силах смотреть на него, Деймон повернулся к портрету спиной и начал последовательно изучать все остальные. Некоторые оказались очень, очень старыми, но все были написаны чрезвычайно искусно. Медленно двигаясь по комнате, он осознал, что на картинах были изображены все виды, представлявшие Кровь, — и на каждой персонаж был женского пола.

Добравшись до самой последней, он долго рассматривал портрет Джанелль, а затем взглянул на подпись. Дужэй. Ну разумеется.

Деймон повернулся и взглянул на Дрейку.

— Они вссе были мечтами во плоти, Княззь, — мягко произнесла Сенешаль. — Некоторые были сссоззданы лишшь одним видом мечтателей, другие ссстали мосстом. Эти и были Ведьмой.

— Но… — Деймон вновь посмотрел на портреты. — Я не вижу здесь портрета Кассандры.

— Она была ведьмой, носсившшей Черный Камень, Королевой Эбенового Ассскави. Но она не была Ведьмой. Она не была мечтой во плоти.

Деймон покачал головой:

— Ведьма носит Черный Камень. А она является Королевой, носящей Черный Камень.

— Нет. Это не вссегда ессть мечта, Деймон. Были ссспокойные мечтания и сссильные мечтания. Были Королевы и сссозздательницы песссен. — Она помолчала, ожидая. — Твоя мечта заключалассь в том, чтобы ссстать Конссортом Королевы Эбенового Асскави. Разве это не так?

Сердце Деймона начало гулко биться в груди.

— Я считал, это одно и то же. Я думал, между Ведьмой и Королевой Эбенового Аскави нет никакой разницы.

— А есссли есссть?

Слезы обожгли глаза.

— Если бы они были не одним и тем же, если бы мне пришлось выбирать между Королевой и Джанелль… Я бы никогда не пришел сюда. Извини меня, Дрейка.

Он хотел было развернуться и уйти, однако заметил легкий жест, удерживающий его. Можно было с легкостью уклониться, однако, зная, кто перед ним, Деймон не мог проявить подобного неуважения.

Ее древняя рука медленно опустилась на его руку и замерла.

— Королевы Эбенового Ассскави большше нет, — очень тихо прошипела она. — Но та, что есссть Сссердце Кэйлеера, та, что есссть Ведьма, живет.

4. Кэйлеер

— А я говорю, ты примешь доход, который я тебе назначил! — зарычал Сэйтан.

Они с Сюрреаль гуляли по одному из садов Зала. Повелитель наивно считал задачу, стоящую перед ним, совсем простой, способной немного занять его на то время, пока Деймон не вернется из Цитадели.

Сюрреаль взъярилась в ответ:

— Мне не нужны никакие деньги от тебя!

Он остановился и повернулся к ней:

— Так ты принадлежишь к нашей семье или нет?

Она подошла к Повелителю так близко, что едва не наступила ему на ногу.

— Да, я — член этой семьи, но…

— Тогда возьми уже проклятые деньги! — заорал он.

— Почему?! — крикнула она в ответ.

— Потому что я тебя люблю! — взревел Сэйтан. — И хочу отдать тебе хотя бы это!

Сюрреаль выругалась.

Огни Ада, почему все его дети так упрямы?!

Сэйтан сделал над собой усилие, загоняя гнев поглубже.

— Это подарок, Сюрреаль. Пожалуйста, прими его.

Она заправила длинные черные волосы за уши.

— Что ж, если ты так это себе представляешь…

Где-то вдали одинокий волк разразился чередой коротких подвываний и тявканья, отдаленно напоминающего собачье.

— Это не Сероклык, — произнесла Сюрреаль.

Сэйтан напрягся.

— Нет. Это один из членов стаи северных лесов.

В ее глазах отразилось беспокойство.

— Один из них вернулся? Почему он так странно воет?

— В Тигре используются барабаны, чтобы передавать сообщения — в основном для объявления забав вроде танцев или неофициальных собраний, — рассеянно отозвался Сэйтан. — Волков очень заинтересовала эта система, поэтому они в итоге разработали свою.

Подвывания и тявканье повторились в той же последовательности.

— Сероклык мог бы и упомянуть об этом на досуге, — проворчала Сюрреаль. — Что означает этот сигнал?

— Что есть сообщение, которому нужно уделить внимание.

Одинокий волк завел новую песню. К нему присоединился еще один. И еще. И еще.

Слушая ее, Сэйтан начал плакать — и смеяться. Существовала лишь одна причина, по которой волки пели вот так.

Сюрреаль схватила его за руку:

— Дядя Сэйтан, в чем дело?

— Это песня радости. Джанелль вернулась.

5. Кэйлеер

Была ранняя осень. Миновал почти год с тех пор, как он впервые пришел в Кэйлеер.

Деймон осторожно приземлился на маленьком Экипаже на луг и вышел. У самого края его ждал Ладвариан.

На протяжении долгих недель он неистовствовал и просил, умолял и ругался. Толку не было никакого. Дрейка настаивала, что она попросту не знает, где именно родство спрятало Джанелль. И еще она уверяла его, что исцеление — процесс очень сложный и трудоемкий, а присутствие сильного мужчины — да еще испытывающего весьма противоречивые чувства — может помешать. В конце концов, выйдя из себя, она предложила, чтобы он занялся чем-нибудь полезным.

Поэтому Деймон погрузился в работу. И каждый вечер он писал письмо Джанелль, рассказывая ей о том, как прошел день, изливая на страницы всю свою любовь. Два или три раза в неделю он отправлялся в Цитадель, где нещадно изводил Дрейку.

Теперь, наконец, Деймон получил новое сообщение. Родство сделало все, что было в их силах. Исцеление еще не завершено, но на все остальное потребуется время, и теперь ей следует находиться в теплой человеческой берлоге под неусыпной заботой.

Поэтому ему было сказано, куда доставить Экипаж, который отвезет Джанелль обратно в Зал.

Деймон прошел через луг и остановился в нескольких футах от Ладвариана. Шэльти совсем исхудал, однако в его ярких карих глазах сияло торжество — и настороженность.

— Ладвариан, — с подобающим уважением поздоровался Деймон.

«Деймон, — отозвался пес, беспокойно дернувшись. — Человеческие самцы… Некоторые человеческие самцы уделяют слишком много внимания тому, что снаружи».

Поняв смысл завуалированного предупреждения, Деймон распознал и скрывающийся за ним страх. Теперь он понял, почему они не позволили ему прийти раньше — боялись, что он может не выдержать увиденного. Они и сейчас этого боялись.

— Для меня это не имеет значения, Ладвариан, — мягко произнес он. — Это не имеет значения.

Шэльти пристально посмотрел на него:

«Она очень хрупка».

— Я знаю.

Дрейка вдалбливала это в него несколько дней, прежде чем разрешила отправиться в путь.

«Она много спит».

Деймон сухо улыбнулся:

— Я почти не спал.

Удовлетворенный, Ладвариан повернулся:

«Сюда. Будь осторожен, здесь много охранных паутин».

Оглядевшись, Деймон действительно заметил спутанные сети, способные затянуть разум человека и вовлечь его в странные сны или невообразимые кошмары.

Он шел очень осторожно.

Они пробирались по лесу несколько минут, пока не вышли на тропинку, приведшую к укрытию Ведьмы. Огромный шатер был разбит вдали от воды. Цветная ткань надежно оберегала от солнечных лучей, но при этом свободно пропускала воздух.

Ближе к воде Деймон увидел несколько нескладных песочных замков. Наблюдая за тем, как Каэлас пытается выровнять их стены своей огромной лапой, он невольно улыбнулся.

Полог шатра был откинут, открывая взору спящую внутри женщину. Ее ноги окутывала длинная разноцветная юбка. Рубашка цвета аметиста была распахнута, обнажая тело до пояса.

Деймон бросил один взгляд внутрь и стремительно бросился прочь от палатки.

Он остановился в нескольких ярдах, пытаясь вспомнить, как нужно нормально дышать, и уговаривая свой желудок не расставаться с содержимым.

Представители родства сделали все, что было в их силах. Они отдали многие месяцы целенаправленной, единой веры, чтобы завести исцеление так далеко. Деймону не хотелось даже думать о том, на что Джанелль была похожа, когда они принесли ее сюда.

Он почувствовал, как к нему нерешительно подошел Ладвариан. Поскольку Шэльти видел, как она выглядела раньше, ему, скорее всего, не трудно было понять реакцию бывшего Консорта.

— Ладвариан…

«Она поднялась из целительной паутины слишком рано, — горьким, обвиняющим тоном произнес пес. — Из-за тебя».

Деймон медленно повернулся. Его сердце истекало кровью от умело нанесенного словесного удара.

«Мы пытались сказать ей, что ты не пострадал. Пытались убедить, что ей необходимо как можно дольше оставаться в исцеляющих паутинах. Пытались доказать, что Стра… что Терса обязательно скажет тебе, что она вернется, что Повелитель позаботится о своем щенке. Но она твердила, что тебе больно и что она обещала. Она оставалась в паутине ровно столько, чтобы залечить все свои внутренние органы, а затем проснулась. Но когда она увидела…»

Деймон закрыл глаза. Нет. Благая Тьма, только не это. Ей было больно, она страдала… Но этого бы не произошло, если бы Джанелль осталась в исцеляющих паутинах.

— Терса говорила мне, — надломленным голосом произнес он. — Снова и снова. Но… все, что я знал наверняка… Джанелль обещала, что выйдет за меня замуж, а сама оставила меня… — Он не мог продолжать.

«Возможно, нам следовало сказать тебе самим, — неохотно признал Ладвариан после долгой паузы. — Мы не думали, что люди поверят в то, что она способна исцелиться, по крайней мере твердо, без сомнений. Но может быть, если бы мы рассказали тебе про паутины, ты бы поверил».

Вряд ли. Как бы сильно он ни стремился поверить, все равно закрались бы сомнения — и уничтожили бы то, что ему больше всего на свете хотелось сохранить.

— Терса говорила мне, что все будет хорошо. Я не слушал.

Снова пауза.

«Трудно слушать, когда угодил лапой в капкан».

Это понимание, прощение причинило новую боль. Он вгляделся в глаза шэльти, желая услышать правду.

— Ладвариан… я ее искалечил?

«Нет, — мягко отозвался четвероногий Предводитель. — Она исцелится, Князь. С каждым днем ей становится все лучше и лучше. Просто потребуется больше времени».

Деймон вернулся к палатке, шагнул внутрь.

В этот раз он видел только Джанелль.

«Она вся здесь», — взволнованно произнес Ладвариан.

Кивнув, Деймон снял туфли и пиджак, а затем осторожно вытянулся рядом с девушкой, опершись на локоть, чтобы смотреть на нее. Он протянул руку к коротким золотистым волосам, боясь прикасаться даже к ним. Она была такой хрупкой. До ужаса хрупкой. Но живой.

«Нам пришлось обрезать ее мех».

Учитывая состояние Джанелль, это было весьма практичное решение проблемы прически и мытья — по крайней мере, для родства.

Его пальцы легонько погладили впалую щеку. Ее лицо, пусть страшно исхудавшее, было прежним.

Только теперь Деймон обратил внимание на Камень, покоящийся у нее на груди. Сперва он решил, что это Лиловый Сумрак. Затем, вглядевшись в глубины, Деймон увидел отблески Розового, Небесно-голубого, Опала, Сапфира, Зеленого и Красного, Серого и Эбеново-серого. И намек на Черную искру.

«Он называется Рассветный Сумрак, — произнес Ладвариан. — Второго такого Камня нет».

С этими словами шэльти ретировался, оставив Деймона с ней наедине.

Он смотрел на Джанелль, пока она спала. Просто смотрел. Через некоторое время он осмелел и позволил своим пальцам исследовать ее тело.

Ладвариан был прав. Она вся была здесь. Однако от нее остался лишь тонкий слой кожи, натянутый на органы и кости.

Коснувшись указательным пальцем соска, Деймон замер, подумал о распахнутой рубашке… и перевел взгляд на пляж, где рядом с Каэласом стоял Ладвариан. Оба наблюдали за ним.

«Она не знала, что я приду, верно?» — проницательно спросил Деймон.

«Нет», — отозвался Ладвариан.

Не было нужды спрашивать почему. Если бы он не сумел принять увиденное, представители родства попросту умолчали бы о его визите, и потом Ладвариан отвел бы ее в другое место, к кому-то другому, чтобы исцеление продолжалось в холодные зимние месяцы.

Он знал, каким будет его ответ на их сомнения. Он любил Джанелль и хотел только одного — быть с ней. Однако, несмотря на то, что сказал Ладвариан… или потому, что он так сказал… Деймон уже не был уверен в том, что по-прежнему нужен ей.

Она зашевелилась, и он понял, что никуда не уйдет, если Джанелль сама не прогонит его.

Осторожно опираясь на руки, чтобы не причинить ей боль, Деймон склонился над ней и осторожно коснулся ее губ своими.

Затем он поднял голову. Древние сапфировые глаза, в которых появилось загнанное выражение, пристально посмотрели на него.

— Деймон? — В ее голосе было слишком много сомнения, неуверенности…

— Здравствуй, милая, — произнес он хрипло, изо всех сил пытаясь не разрыдаться. — Я соскучился по тебе.

Ее рука поднималась медленно, с очевидным усилием, пока не коснулась его лица. Губы дрогнули в мягкой улыбке.

— Деймон.

В этот раз, когда Джанелль произнесла его имя, оно вновь звучало как обещание. Как нежная ласка.

Благодарность

Автор выражает благодарность: Лорне Чжарнота и Тому Хейму за урок стрельбы из лука; Пэт Фейднер за неоценимое умение рассказать забавную историю именно в тот момент, когда мне необходимо ее услышать; Кругу за их неподдельный энтузиазм и поддержку творческих начинаний; Кандре и Татьяне за помощь с веб-сайтом и всем читателям, разделившим со мной таинство Истории.