Билли засмеялся.

— Какая смехота, дядя Шейн, жить в Джойвеле во время футбольного сезона! Знаешь, все пацаны в школе называют наш город «Джо, штат Монтана».

— Знаю. А тебе известно, что твой отец был первым, кто стал так говорить?

Глаза Билли от удивления и восторга загорелись.

— Правда? — выдохнул он. — Научишь меня играть в футбол? Вместе с дядей Шейном?

Райдер и Шейн радостно согласились.

Шейн подошел к музыкальному центру, выбрал музыку и, вернувшись на свое место, встал позади стула, держась за спинку руками и наблюдая за мальчиком, который с восторгом смотрел на Райдера. Будет ли и его ребенок вот так же восхищаться отцом? И будут ли у него вообще дети? Ему уже почти тридцать четыре. В такие праздничные дни, сидя за общим столом, ему ужасно хотелось быть в кругу своей семьи. Он со вздохом отодвинул стул и сел напротив Макса.

— Футбол, футбол, футбол… — Ханна стояла в дверях, уперев руки в бока. — Мы, женщины, корячимся здесь как проклятые целый день, чтобы угодить вам, а все, о чем вы, мужики, можете поговорить, — это футбол… Мяч из свинячьей кожи — вот и весь ваш футбол!

Макс взял ее за руку.

— Ты права, Ханна. А сейчас — садись-ка за стол! — и он жестом показал на соседний стул.

Ханна, помедлив немного, присела. Поправила седые волосы, одернула передник. Здесь, за столом, не на кухне, она чувствовала себя явно не в своей тарелке. Шейн подмигнул ей, поднял свой бокал.

— Я предлагаю выпить за здоровье Ханны, Саванны, — его взгляд медленно переместился влево, — и Дженни, — их взгляды встретились и задержались. — За этот праздничный стол! Спасибо вам большое, наши милые дамы. И счастливого Дня Благодарения всем!

Все дружно подняли бокалы.

Макс прочел короткую молитву перед трапезой (все склонили головы, в конце сказали «Аминь») и стал разрезать индейку, а остальные передавали тарелки, накладывали салаты и закуски. Из соседней комнаты доносились звуки «Мессии» Генделя. Кушанья расхваливали наперебой.

Дженни аккуратно ела что-то, наклонив голову. Уголком глаза Шейн видел ее розовую шейку и чувствовал, что она смущена. Он собрался было сказать ей теплые, нежные слова, поблагодарить за праздничный обед, но передумал. Она сидела рядом, и если б он подвинул свою ногу чуть влево, то наверняка коснулся бы ее ноги. Как будто магнит был привязан к ее колену — так сильно было желание прикоснуться к ней. Шейн усиленно налегал на еду. К счастью, в это время отец прокашлялся, требуя внимания.

— После такого восхитительного угощения я с трудом решаюсь говорить о другом празднике… Дело в том, что университет организует банкет через две недели — я, конечно, уверен, что стол там ни в какое сравнение не будет идти с этим праздничным столом, — и… — он отпил из своего бокала и немного засмущался, — в общем, моя семья в полном сборе приглашена…

Шейн поднял свой бокал, приветствуя отца:

— Поздравляю!

Остальные тоже поднимали бокалы в честь Макса. Посыпались вопросы, по какому поводу банкет, не награда ли это, и отец ответил:

— Что ж, да.

— За что? — Джош решил выведать все до конца.

— Человек года.

— Вот это да! Здорово, дедушка! — Билли соскочил со стула и бросился к деду на шею. Все зааплодировали. Довольный Макс перебирал пальцами волосы малыша.

Билли, повернувшись к Дженни, объяснил:

— Дедушка каждую среду читал лекции студентам-медикам в университете штата, после того, как закончил свою преподавательскую практику по полной программе. Он столько врачей выпустил, столько всего сделал, что его знают во всех больницах округа.

Макс улыбнулся Билли, глядя на него сверху вниз, и мальчик побежал на свое место доедать картофельное пюре.

— Если уж речь зашла о преподавательской программе, — продолжил Макс, — есть у меня одна особенно одаренная студентка, и я надумал пригласить ее поработать в моей клинике на неполную ставку. Я, кстати, пригласил ее на банкет, так что вы все имеете возможность познакомиться с ней.

— Что за студентка? — спросил Джош, явно заинтересованный.

— Тэйлор Филипс. И ты, Джошуа, пожалуй, являешься некоторым… как бы… препятствием этому.

— Я? Почему я?

— Она не только талантлива, но еще блондинка, красавица и того возраста… в общем, того возраста, что ты мог бы заинтересоваться.

— Это что же, — вклинился Райдер, — четырнадцать лет?

— Очень смешно! — парировал Джош, бросил Райдеру сдобную булочку, и тот поймал ее.

Макс рассмеялся со всеми остальными, затем продолжил:

— Ей немного больше двадцати. Студентка-выпускница, отличный физиотерапевт. У меня не хватает терпения делать дополнительную работу с моими ковбоями, но бьюсь об заклад, они бы не упустили случая заняться физиотерапией, если бы им выпало работать в паре с Тэйлор!

— Что, такая… замечательная? — хмыкнул Джош.

— Приходи на банкет, и увидишь сам. — Макс окинул взглядом сидящих за столом. — Саванна и Дженни, я вас тоже приглашаю, если вам не покажется это смертельной скукой.

Женщины переглянулись.

— Конечно, поедем, — сказала Саванна. — Если эта Тэйлор такая необыкновенная, я буду держать Райдера на коротком поводке.

— Дядя Шейн, — вставил словечко Билли, выбрав одно из тех редких мгновений, когда рот его не был набит до отказа, — можно я останусь ночевать с Баком, когда вы уйдете на банкет?

Шейн, прежде чем ответить, быстро взглянул на Дженни (при имени «Бак» она, как обычно, нахмурилась).

— Я уверен, Бак согласится. После обеда сходи и договорись с ним. Заодно захвати ему что-нибудь вкусное.

Билли вдруг перестал жевать и задумался. Между бровями появились морщинки.

— А почему Бак не пришел?

Все склонили головы и сделали вид, что увлечены едой и не слышали вопроса, но Шейн заметил, что Дженни пристально смотрит на него, ожидая ответа.

— Он вообще-то был приглашен… Но Бак не любит всякие застолья и пустые разговоры, предпочитает говорить с глазу на глаз… Кстати, я думаю, он будет рад, если ты с ним останешься, когда мы уедем на дедушкин обед. О'кей?

Билли внимательно посмотрел в глаза Шейну, затем снова стал жевать.

— О'кей.

Некоторое время слышно было только постукивание вилок по тарелкам, затем Джош как бы невзначай сменил тему разговора:

— Мне, пожалуй, нужно будет съездить завтра к Биллингсам, запастись сухой штукатуркой и гвоздями.

Райдер изобразил вздох облегчения.

— Отлично! Это значит, завтра у меня выходной — не надо целый день махать молотком. Спасибо, братишка!

— Пользуйся, пока можно, — засмеялся Джош. — Следующая неделя будет потяжелее: я для тебя кое-что приготовил. — Он перевел взгляд на Шейна: — Придется сесть верхом и объехать всю нашу территорию. Посмотришь, сколько мы тут нагородили.

Шейн нетерпеливо поерзал на стуле и ногой невзначай коснулся ноги Дженни. Она не отодвинулась.

— Ну, как? — настаивал Джош.

— Э-э… Конечно. Я думаю, завтра ближе к обеду, когда сделаю все необходимые дела.

Он хотел спросить Дженни, не желает ли она с ним прокатиться, но не посмел на нее взглянуть. В этот момент Дженни провела своей ногой по его, как будто говоря «да». Читает мои мысли, подумал он. Завтра. Несколько миль от дома, никого рядом, только он и она. Вдвоем в домике, который отапливается печью на кухне да камином в комнате.

Райдер говорил как-то, что там есть кровать.

Он опять нетерпеливо поерзал, и контакт под столом прервался.

Шейн отодвинул тарелку: ему уже было не до еды.

Глава четвертая

После завтрака в пятницу утром Саванна удалилась в свою комнату готовить список рождественских подарков. Райдер с Билли в это время занимались уборкой снега около дома с тем, чтобы ближе к обеду втроем ехать в город за покупками.

Накануне Шейн сказал Дженни, что был бы рад прокатиться с ней на ферму Джоша, часов в десять. Сейчас она прикидывала, сколько времени они проведут там и что может произойти, если они проведут вдвоем слишком много времени. Ее улыбка превратилась в озорную усмешку. Игриво, по-детски повернувшись на каблуках, посмотрела на каминные часы. Было без двадцати десять. Достаточно, чтобы приготовить что-нибудь перекусить в дорогу. Только во что все это сложить?

Куртка висела на стуле. Дженни схватила ее и выскочила на улицу, не застегнув молнию. Порыв студеного ветра ударил в грудь — она руками придерживала полы куртки и так, запахнувшись, поспешила в кладовую около загона. Массивную дубовую дверь пришлось толкнуть плечом несколько раз, прежде чем та подалась, и при дневном свете Дженни увидела огромное количество банок — больших, средних и совсем крохотных. Пахло кожей и влажными простынями. Утоптанный земляной пол был тверд, как бетон. Она стояла среди всего этого, осматривая хомуты, уздечки, удила, развешанные по стенам, словно героиня какого-нибудь вестерна.

— Вам помочь?

Дженни обернулась, и… ее глаза, уже привыкшие к полумраку, ослепило солнечным светом. Она видела только силуэт, но уже поняла, кто это. И не только по голосу. Волосы мужчины, доходившие почти до пояса, невозможно было не узнать.

— Почему вы всегда за мной крадетесь? — Ее раздражало, что Бак появляется совершенно неожиданно. Казалось, он делает это нарочно, чтобы разозлить ее.

— Я не лошадь. Не топаю и не бью копытами, когда хожу.

Дженни перешла к делу:

— Мне нужно во что-то завернуть еду. Мы с Шейном едем на ферму, верхом.

Он почти не шевельнулся, показал только жестом, где. Обернувшись, она увидела несколько переметных сум, висящих на грубо оструганной деревянной перекладине.

— Вторая слева получше. Вместительней, — услышала она голос Бака сзади.

Дженни взяла сумку и направилась к двери, но Бак стоял на ее дороге и не думал двигаться.

— Твоя фамилия-то как?

Он что — сумасшедший?

— О-о… — Она глубоко вздохнула. — Мун.

Он еле заметно склонил голову набок.

— Я имею в виду… полное индейское имя.

Дженни уж хотела было послать его куда подальше, но решила, что проще, чтобы отделаться, ответить на вопрос.

— Вой-на-Луну. — Дженни уже не скрывала своего раздражения.

Спина Бака выпрямилась, он замер и как будто перестал дышать. Что такого она сказала? О Господи! Он что же, никогда не сойдет с дороги? Она решительно направилась к выходу, намереваясь протиснуться между Баком и стенкой, но в это мгновение индеец как будто очнулся и резко отступил назад.

— Спасибо, — бросила Дженни через плечо и побежала к дому. На кухне, положив переметную суму на разделочный стол, она увидела через окно, что Бак все стоит там, прямой, как столб, и смотрит в ее сторону. Дженни принялась складывать в сумку еду, оставшуюся от вчерашнего праздничного стола.

И как только Шейн уживается с этим чокнутым? — думала она, быстро посматривая время от времени на часы. Вот дурак! Почему спросил об индейском имени? Столько лет она о нем не вспоминала!

Как только она упаковала сумку, через боковую дверь влетел Шейн. Щеки его раскраснелись, он шумно затопал ногами, стряхивая снег на старый, истертый половичок.

— Ты не передумала? — спросил он. — Сегодня холоднее, чем обычно, да к тому же снег может пойти.

Дженни взяла нагруженную сумку и вместо ответа театрально закатила глаза. Шейн усмехнулся.

— На, держи, — она отдала ему сумку. — Поехали.

Он только улыбался и качал головой, пока Дженни застегивала куртку, натягивала шляпу и перчатки.

— Ну, готова? — спросил он, держась за дверную ручку-шар.

— Готова.

— Кстати, ты не разговаривала с Баком, когда была в кладовой?

— Разговаривала. А что?

— Ничего странного в нем не заметила?

Дженни с трудом удержалась от смеха. «Ничего странного в нем не заметила?» Бак всегда странный.

— Я серьезно, — настаивал Шейн. — Вы с ним спорили?

— Нет, — ответила Дженни. Ей не понравилась перемена в тоне. — Мы просто разговаривали. Я объяснила, что мне нужно, он показал, где висят сумки, я поблагодарила. Вот и все. А в чем дело?

— Когда я пришел в кладовку, чтобы взять одеяла, он стоял в дверном проеме какой-то ошарашенный. Даже не узнал меня сначала. Потом буркнул, что уедет на несколько дней, чтобы я не беспокоился.

Все с тем же хмурым выражением лица Шейн открыл дверь и пропустил Дженни.

Они молча седлали лошадей, и Дженни вспомнила разговор с Баком. Единственное, о чем она не сказала Шейну, — это о странном вопросе касательно ее индейского имени…

Солнце скрылось за огромным набухшим облаком, стало заметно холоднее. Дженни ехала следом за Шейном по знакомой тропе, вверх по склону. На вершине холма он подождал ее. Дженни остановилась рядом, подняла шарф до носа, повязала его туже и подтянула шнурки куртки — снизу, на поясе и у капюшона. Шейн смотрел куда-то вдаль, на восток, и Дженни, проследив направление его взгляда, увидела десятка два овец, скучковавшихся у двух грузовиков: рабочие, открыв задние борта, кормили животных.

— Ну что, поскачем? — спросил Шейн после паузы.

Дженни посмотрела ему в глаза, грустные, озабоченные — из-за непогоды или из-за Бака, она не знала, — и не стала спрашивать.

— Езжай вперед, — пробормотала она.

Шейн слышал, что Дженни скачет след в след за его лошадью, и мог спокойно разобраться с мучившими его вопросами. Эта прогулка верхом, вообще-то, была не самая умная его идея. Туча становилась все темнее. Его пугало даже не то, что из-за глубокого снега они не смогут быстро добраться до дома, а то, что они заблудятся и ему придется быть наедине с этой лукавой женщиной. Конечно, Джош уже вернулся от Виллингсов, и в его присутствии, скорее всего, ничего сверхъестественного не произойдет. Если память не изменяет, Джош говорил, что в доме даже внутренние двери еще не навешены.

Шейн ехал крупной рысью. До старого фермерского дома оставалось не более мили. Теперь, когда он решил, как себя вести с Дженни, его мысли переместились на Бака. Кроме ежегодных отсутствий во время перегона скота на летнее пастбище и обратно, когда в последний раз Бак отлучался с ранчо? Года два назад. И всегда навещал своих друзей, которые еще жили в резервации. Каждый раз он заранее планировал, свои поездки и в течение нескольких недель говорил только об этом. Что же сейчас вывело старика из равновесия? Что он задумал?

На подъезде к ферме Шейн замедлил ход, Дженни ехала рядом, справа.

— Слава Богу! — сказала она. — Наконец-то приплюхали!

Он засмеялся этому ее словцу, и они уже медленным шагом подъехали к сараю, стоящему за домом, с восточной его стороны.

Вычистив лошадей и задав им душистого сена, они по глубокому снегу побрели к двухэтажному фермерскому дому. Шейну бросились в глаза дрова, аккуратно сложенные поленницей у бокового входа, и огромная, из грубого камня, печная труба, возвышавшаяся над крышей.

Сейчас он разведет огонь в печи — все-таки занятие. Войдя в пустой дом вместе с Дженни, он ощутил необычайный комфорт. Может быть, ему повезет, погода действительно испортится, и им придется остаться здесь, осмотреться, растопить камин, перекусить не спеша…

— О-о, смотри-ка! — Дженни стояла посреди просторной кухни, запрокинув голову, с широко открытыми, изумленными глазами. Ее взору предстали целые ряды застекленных шкафчиков с красивыми резными дверками, расположенные по периметру на высоте полутора метров, высокий сводчатый потолок, богатая внутренняя отделка. Она вертелась на месте, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, как девочка в Диснейленде. Сумку она положила на карточный столик, стоявший перед черной пузатой плитой, выступавшей из стены в углу. Рядом располагалось большое окно, обрамляющее, как картину, покрытые снегом сосны на склоне холма. Повернувшись назад, Дженни увидела старинную белую печь и, будто опомнившись, что она не одна здесь, восторженными глазами посмотрела на своего спутника.

— Шейн, ты и не говорил мне, как здесь красиво! Я теперь понимаю, почему Джош так увлечен идеей отреставрировать этот дом. — Она откинула капюшон, сняла перчатки, схватила Шейна за руку и потащила за собой. — Пойдем! Мне не терпится увидеть остальные комнаты.

Шейн, левой рукой затолкав свои перчатки в карманы, правой сжал ее руку. Он почувствовал, что возбуждение охватывает его все сильнее, что он в опасности. Шейн, однако, взял себя в руки и даже произнес несколько слов, когда проводил Дженни через гостиную, парадную столовую, через помещение на первом этаже, которое должно было стать главной спальней, и ванной комнатой с суперсовременной сантехникой. Она изумленно ахала.

Они осторожно прошли вверх по новой лестнице, еще без поручней, на второй этаж, где Дженни заглянула еще в три спальни и еще в одну просторную ванную. Пахло деревом и стройкой.

Потом они спустились вниз, и в парадной столовой Шейн обратил внимание на нечто перед большим камином, облицованным грубым камнем, прикрытое тонким шерстяным одеялом. Он привлек Дженни ближе, отогнул край обсыпанного опилками одеяла — под ним оказались две большие напольные подушки. Аккуратно свернул одеяло, отыскал глазами метлу в углу комнаты.

— Пыльно. Надо бы подмести здесь, у камина, — сказал Шейн.

Дженни молча улыбалась ему. Он протянул ей вторую руку, пальцы их сплелись.

— Есть хочешь? — спросил он.

— Не просто хочу, а с голоду умираю, — сказала она шепотом, застенчиво улыбаясь и сильнее сжимая его пальцы.

— Я бы не отказался от бутерброда с индейкой, — сказал Шейн, не узнавая своего голоса. — Можно разжечь огонь здесь или на кухне — как ты хочешь?

— Я думаю, здесь уютнее.

Они посмотрели друг на друга долгим взглядом. О чем они вообще говорят? Уютнее для чего? Для завтрака или?..

Осторожно высвободив свои руки, он пошел к камину.

— Принесу дров. — Он открыл дверь и вышел на крыльцо, и тотчас порыв холодного ветра ударил в лицо. — Спасибо! Как раз то, что нужно, чтобы прийти в себя, — пробормотал он и стал набирать поленья.

Когда Шейн вернулся, Дженни выкладывала содержимое сумки на стол. Он заметил, что еды было больше, чем нужно на двоих, хватит не на один день. Шейн прошел к камину и принялся укладывать поленья в топку. Нашел старую газету, начал сворачивать ее в тугие скрутки, чтобы разжечь пламя. В это время зазвонил телефон. Шейн подождал, пока прозвенит второй звонок (он не мог понять, где телефонный аппарат), и уже после третьего звонка, увидев аппарат на бочке с алебастром, взял трубку.

— Хей, привет! — раздался голос Джоша, веселый, как обычно. — Ну, добрались? Дом посмотрели? Как тебе нравится?

— Да. Красиво. — (Он что, хочет сказать, что не приедет сегодня вечером?) — Ты много сделал за эту неделю, — он набрал побольше воздуха в легкие, чтобы отважиться на главный вопрос: — Ты… когда приедешь сегодня?

— Ну-у… Я, вообще-то, и звоню из-за этого. Здесь у нас погода совсем испортилась: снег валит сплошной стеной, и машина, как назло, перегружена — просела, как лягушка. У вас там снег идет?

Шейн выглянул в окно. Солнце полностью исчезло за тучами, и крупные снежинки медленно падали на землю.

— Только начинает.

— Так что я думаю, переночую здесь. А ты хочешь рискнуть и вернуться на ранчо сегодня?

— Не знаю. Я сейчас развожу огонь, а Дженни готовит еду. Пообедаем — там посмотрим.

На другом конце провода раздался смешок.

— А что тебя рассмешило, Джошуа?