Энн Трубек
История и туманное будущее искусства писать от руки
Я никогда не видел более жарких споров о столь неинтересном предмете.
Эразм Роттердамский«Об умении писать» (On Handwriting), 1528
Введение
Письмо — это история
Элли сидела за партой — напротив Макса, рядом с Изабель — и писала в маленьком блокноте на скрепках в зеленой обложке. Она вывела заголовок «Как устроен мир» крупными, с четко очерченными контурами буквами, а затем раскрасила их синим, красным и зеленым фломастерами, лежавшими на столе. Двенадцать страниц блокнота уже было исписано такими же аккуратными печатными буквами.
Элли (имя изменено) учится во втором классе начальной школы Шейкер-Хайтс, штат Огайо. Во вторник утром я побывала у нее на уроке обучения грамоте, который вела госпожа Хэммер, — на «типичном» уроке письма в американской государственной школе.
В начале урока я наблюдала, как Элли подошла к одному из четырех компьютеров и ввела свой логин, чтобы запустить Success Maker — программу, обучающую чтению, где медведи бьют в барабан, когда ребенок дает правильный ответ. Когда девочка закончила писать в блокноте, я присела рядом с ней на корточки и задала вопрос: «Что тебе больше нравится — писать от руки или печатать?»
Она подождала несколько секунд, немного обескураженно глядя на меня, потом, размышляя над странным вопросом, — вверх, а затем, снова посмотрев на меня, ответила: «Писать». — «Почему?» — спросила я. «Потому что, когда печатаешь на компьютере, букву надо найти, а где она — не всегда знаешь».
Меня удивил ее ответ: в начале урока все дети, включая Элли, поднимали руки, когда их спрашивали, кто хочет пойти к компьютеру. Я решила было, что им по вкусу новизна и простота клавиш. Но, когда я поговорила с еще несколькими одноклассниками Элли, ответы разделились примерно поровну, а доводы в пользу того или другого способа передачи слов звучали разные. «Печатать прикольно», — сказал один. «Писать быстрее», — заметил кто-то еще.
Через несколько минут Элли снова взглянула на меня — она передумала: «Но, когда ты пишешь, руки устают, ведь надо держать карандаш».
Элли и другие ребята из класса госпожи Хэммер, как и многие из нас, могут привести аргументы и за и против обоих школьных способов письма — карандашами и с помощью клавиатур. Равнозначная роль того и другого в учебе Элли свидетельствует о том, что мы переживаем важнейший момент в истории письма: переход от одной технологии к другой. Элли и ее одноклассники находятся в самом центре этой бури: сейчас они учатся в начальной школе, а это время, когда человека принято обучать письму. Элли и повезло и не повезло оказаться на пике этого перехода. Оба способа письма стали доступны ей раньше, чем большинству американцев: она умеет как печатать, так и выводить буквы на бумаге. Но нет единого мнения, чему ее надо учить. Печатным буквам? Печатным и прописным? Или только компьютерному набору? В мире, где можно подписать электронной подписью заявление о налоговом вычете, а для письменного общения используются преимущественно телефоны, Элли, возможно, вовсе ни к чему учиться пользоваться карандашом. В конце концов, от него рука устает.
Но мысль, что детей можно совсем не учить писать от руки, для многих невообразима и ужасающа. Три столпа — чтение, математика, письмо — составляют основу образования, сколько мы себя помним. Мысль о том, чтобы что-то здесь изменить, пугает многих не только потому, что перемены часто даются нелегко, но и потому, что с письмом у людей часто связано множество ассоциаций. Умение писать от руки привязывается к базовым ценностям: есть мнение, что у образованного человека должен быть красивый почерк, что подпись идентифицирует личность человека и его уникальность, что цивилизованные люди обязаны научить своих детей такому навыку.
Это очень устойчивые убеждения, но они обусловлены исторически и культурно. Сами по себе три столпа образования порождены прошлым столетием, а во многих других культурах письмо даже не развилось. Кто-то мог прийти к выводу, что это — просто техника, один из способов рисовать буквы, и то, как мы их создаем, особого значения не имеет. В конце концов, никто не предлагает перестать обучать этому способу выражения мыслей, и переход от ручного письма к печатанию можно посчитать таким же безобидным, как, скажем, обучение вождению машин с автоматической коробкой передач вместо механической.
Однако письмо обросло ассоциациями, которые выводят его за рамки обычного навыка мелкой моторики, и перспектива его исчезновения страшит и тревожит. Нынешний переход от одной техники письма к другой вызывает не меньше споров и имеет не меньшее культурное значение, чем изобретение печатного станка. В XVI веке монахи живописали ужасы печатных книг, которые, в чем они не сомневались, будут кишеть ошибками. Сегодня мы не уверены в будущем письма, и это вызывает такое же беспокойство. Станут ли люди, часто «набивающие» тексты, менее грамотными? Положит ли Twitter конец сложным, длинным записям?
Эти тревоги и опасения XXI века не новы, и, насколько мы знаем из истории, новые технологии не становятся убийцами прежних. Письмо не уничтожило речь, но устная речь приобрела новые ценности, поскольку с ней стала конкурировать письменная. Кстати, древние греки утверждали, что ораторское искусство — более сложная форма коммуникации, чем письменная речь. И сегодня мы наблюдаем, как письмо превозносится как нечто воплощающее выдающиеся личные качества: усердие, которое выше, чем обработка несложной информации, и индивидуальные эмоции, которые благороднее безличной механизации.
Любое письмо — на компьютере, печатной машинке, папирусе или камне — неестественно. Это искусственная технология, придуманная человеком. Устная речь всегда будет более «личной» и «естественной», чем любое письмо [ Программы, распознающие голос, возможно, представляют собой самую «чистую» технологию письма из когда-либо изобретенных: она возвращает нас в пространство устной речи, которую большинство людей осваивают сами собой, письму же надо обучать. — Здесь и далее, если не указано иное, прим. автора.]. Но в технологиях есть много полезного. Что-то мы потеряем, поскольку печатаем всё больше, а от руки пишем всё меньше и меньше, но это неизбежно: потери — пожалуй, единственный неизменный момент в истории письма. Мне жаль, что теперь редко пишут на глине или камне с их весомостью; я скучаю по материальности печатных машинок, по сильным толчкам, которыми возвращаешь каретку обратно, по довольному щелчку, с каким законченная страница падает с валика. Но все же я рада, что пишу эту книгу на компьютере, где можно без труда удалить неудачный абзац — и это позволяет изменять и оттачивать свои мысли по ходу работы.
Так надо ли Элли учиться писать от руки? Возможно, нет. К третьему классу так подготовиться можно, а вот к жизни вряд ли. Впрочем, история письма пестрит уроками, которые когда-то преподавались целым поколениям, а сегодня забыты, — и некоторые из них получают вторую жизнь. Детей учат писать вот уже 5000 лет. В древних классах учителя показывали, как вдавливать клинообразные значки в сырую глину. Многие наверняка подумают, что нам такой способ учить буквы непривычен, но на самом деле таблички, которые создавались таким образом, имеют много общего с тем, как большинство из нас — в том числе второклассники — пишут сегодня.
