Все вокруг состояло из светлого дерева и стекла. И из теста, конечно. Огромные прозрачные шкафы с выпечкой сияли, как рождественские елки. Крутящиеся полки внутри показывали самые заманчивые булочки со всех их привлекательных сторон. Стеллажи демонстрировали хлеб различных оттенков и форм, подписанный черными ценниками с меловыми буквами и цифрами. А за мной, ошарашенно рассматривающей все это чудо ручного труда, с довольной улыбкой наблюдала симпатичная полноватая женщина неопределенного возраста, с крупными каштанового цвета локонами. Она скрестила на груди кругленькие и румяные руки.

Заметив ее взгляд, я смутилась, а она расхохоталась, совершенно удовлетворенная такой реакцией. Тут и я уже не могла не улыбнуться — такой она была заразительно светлой.

— Ну, вы, вероятно, наша модная писательница, которая живет у Джорджа? — без вступления заявила она воркующим альтом.

— Здравствуйте, меня зовут Мад, и я действительно пишу книгу, скрывать что-либо в Холмсли Вейл, кажется, совершенно невозможно. — Я обескураженно развела руками.

— А зачем что-то скрывать? — спросила она риторически, вытирая влажные ладошки о фартук и протягивая мне одну для знакомства. — Минни Джентли.

Я задержала ее руку в своей, стараясь присовокупить услышанную фамилию к уже известным мне фактам, а имя — к габаритам. Судя по возрасту, Минни вполне походила на хорошо сохранившуюся маму девятнадцатилетнего сына. Но я помнила, что у родителей Бобби был грудной малыш, с которым мама, скорее всего, находилась бы дома, а не с утра пораньше в этой красивой булочной. Да и, честно говоря, жизнерадостная Минни совсем не тянула на женщину, недосыпающую из-за младенца или потерявшую взрослого сына пару лет назад. Так или иначе, в моем представлении это должно было отразиться на внешности, настроении и возможности присутствия на рабочем месте ни свет ни заря. В конечном итоге я вспомнила, что нахожусь в деревне, где люди живут годами, расползаясь огромными семьями по всему Холмсли Вейл, да и фамилия Джентли — не самая уникальная на земле.

Все это пронеслось, как мне казалось, за долю секунды в голове, но не ускользнуло от внимательных бойких глаз Минни.

— О, я чувствую, и моя фамилия вам тоже знакома, Мад, правильно я говорю?

Ничего от нее было не скрыть.

— Отпираться бесполезно. — С извиняющимся видом я пожала плечами. — Мне действительно знакома ваша фамилия. В ваших местах, насколько я знаю, нечасто происходят из ряда вон выходящие случаи, и да, один из них связан, кажется, с вашей семьей.

Конец предложения я постаралась сделать вопросительным. Теперь уже Минни пришлось, соглашаясь, кивать:

— Все верно, Мэдди, Бобби — мой племянник.

Я не могла не заметить, что она сказала не «был моим племянником». Все же исчезновение оставляет родным надежду на то, что их близкие живы.

— Мне жаль, что с ним это произошло. — Надеюсь, мои слова прозвучали искренне.

— Что уж тут. — Минни взмахнула полотенцем. — Чаю с булочкой хотите или просто погреться зашли?

— Да, с удовольствием выпью чаю. А с сыром булочки есть?

Булочки у Минни были со всем возможным, и я внутренне порадовалась, что в Холмсли Вейл нет общественного транспорта и всю эту сладко-ароматную вкусноту, которая отложится на мне, я смогу согнать с помощью долгих пеших прогулок.

В ванильном раю не хватало только столиков, но возле окна была пристроена короткая стойка, рядом с которой уверенно стояли на ногах два высоких барных стула с деревянными сиденьями. Там Минни и устроила для меня завтрак с травяным чаем, слойкой с ветчиной и тостом с расплавленным сыром.

Убедившись, что я поела и могу отвечать на вопросы, не думая без конца о еде, она спросила:

— Вы приехали, чтобы написать о нем? Написать о Бобби?

— Да, — сначала сказала я, но подумав, произнесла: — Нет.

Даже сейчас не могу сказать, какой из этих ответов был честным, а какой — истинным. Минни не стала цепляться к словам, только покивала, как будто понимающе.

— И как продвигается? — поинтересовалась она.

— Пока непонятно. — Я развела руками. — Только приехала. Информации много и одновременно мало. Может, вы мне что-нибудь расскажете.

Бровь Минни поползла вверх, выражая негатив.

— Ого, так ваш визит — не случайность, — протянула она.

— Нет-нет, — замахала я руками. — Чистая случайность. По правде говоря, я шла в ресторанчик, чтобы позавтракать, а сюда завернула не иначе как чудом, честное слово. Нет, если вы не хотите обсуждать эту тему, я допью чай и удалюсь, конечно.

С секунду Минни размышляла, пока не решила, что я все же безобидна.

— Ладно уж, поболтаем. Все равно делать нечего, так рано к нам никто не добирается, а если и зайдут, рассиживаться все равно не будут, возьмут хлеба и круассанов и снова оставят нас вдвоем.

Хотя я и запланировала встречу со священником, спешить к нему совершенно не хотелось. У Минни было так тепло, хорошо и вкусно пахло, а на улице — напротив, влажно, сыро и противно, что я без малейших сомнений удобнее расположилась на неудобном стуле, готовая слушать историю Бобби Джентли.

— Да рассказывать особенно нечего, — рубила мои надежды на новый роман Минни. — Бобби — сын моего брата. Его тоже зовут Бобби.

Видя, что я не смогла подавить улыбку, Минни развела руками и сделала преувеличенный поклон:

— Да, мы не из клана Харди, но Роберт — наше семейное имя, его носил и наш отец, так что все в духе традиций.

Я постаралась сделать извиняющееся лицо.

— Ну так вот, — продолжала Минни. — Бобби — обычный парень. Не самый умный, но и не дурак какой-то там. Бобби и Бобби. Здоровый, большой такой…

— Как вы думаете, Минни, а где сейчас Бобби?

Разговор о парне в настоящем времени вызывал противоречивые чувства — ведь прошло два года с тех пор, как он исчез. И если тетя говорила о нем так, значит, считала, что с ним все в порядке где-то в другом месте.

Но Минни замялась, вопрос ей явно не нравился.

— Где Бобби? — Она закатила глаза, как школьник, которого поймали на невыученном уроке. — По правде говоря, не знаю. Никто не знает. Сами ведь слышали: Бобби пропал.

— Думаете, он еще жив? Все же два года прошло… — продолжала атаковать я.

Минни все меньше нравился этот разговор:

— Даже думать об этом не хочу. Бобби — действительно крупный, сильный парень. Таких в школе все боятся. Не представляю, каким нужно быть силачом, чтобы напасть на великана. У нас таких и нет больше. Если кто и пошел на него с дурными намерениями, то точно не в одиночку. Чтобы утащить куда-то такого здоровяка, как Бобби, нужно самому быть немаленьким.

Я вспомнила фото парня, которое увидела в интернете. Он выглядел не сильным, а скорее грузным, имеющим избыточный вес. Но кругленькой Минни я об этом, конечно, говорить не стала.

— Думаете, его кто-то украл?

— Ну а что еще остается думать? Тела Бобби не нашли, а значит, надо думать, что где-то он есть.

У меня были на этот счет другие соображения: все же спрятать тело можно, особенно если похититель увез Бобби куда-то за пределы Холмсли Вейл. В конце концов, тело можно и утопить, расчленить, сжечь. Но никогда не высказывайте таких предположений родственникам жертв.

— Как вы думаете, его украл кто-то из Холмсли Вейл? Или это был кто-то не из этих мест?

— По правде говоря, я не сомневалась, что Бобби похитил какой-то чужак. Потому что ну кому в нашей деревне нужно похищать парней? У нас никогда ничего не происходит. Похитить Бобби ради выкупа бессмысленно. Брат живет, конечно, неплохо, но у нас так живут примерно все. Если думать о педофилах, а мы, конечно, и о них тоже думали, то Бобби и тут последний из парней, на которых можно было бы положить свой извращенный глаз: огромный малый быстрее сам нападет, чем будет ждать, чтобы на него напали. Ну, словом, не тот типаж. Вот мальчик Хитов был именно такой — если бы он пропал первым, я б даже не сомневалась: его украл какой-то извращенец, любящий мальчиков.

Я внутренне обрадовалась, что Минни вышла на связку «Бобби — Микки» и мне не пришлось подводить к этому самой.

— Считаете, Микки украл тот же человек, что и Бобби за год до того?

— Абсолютно уверена. Потому и говорю: до пропажи Микки я думала, что Бобби украл кто-то не из Холмсли Вейл. Сначала это было совершенно бессмысленное и нелепое преступление: Бобби пропал, и, сколько бы мы ни искали, мы не находили его ни живым, ни мертвым. А знаете, это хуже всего — не знать, что произошло. Жена Бобби Натали просто онемела, ни с кем не говорила. Только слонялась по округе в поисках Бобби. Потому что невозможно принять, что ты никогда не увидишь своего единственного ребенка, если не знаешь наверняка, жив он или мертв. У меня нет детей, но я это очень понимаю. Да и кто не поймет. Это же как почву из-под ног у матери выбить.

— А ваш брат как переживал пропажу сына?

— Ну-у, — протянула Минни, — Бобби никогда не был особенно эмоциональным. Конечно, он был подавлен и, уверена, даже плакал тайком ото всех. Но не показывал свое горе на людях. И он почти сразу решил, что Бобби больше нет. Нет, он искал его вместе со всеми, конечно, но когда прошла неделя, уже не сомневался, что сына нет в живых. Может, так он пытался принять горе.