Слабо укрепленная линия озер между Николайкеном и Летценом находилась в наших руках. Сюда подходили только слабые части противника.

Командиру XX армейского корпуса генералу фон Шольцу была вверена южная граница Восточной Пруссии. Дивизии корпуса и прочие подчиненные ему части, а именно 70-я ландверная бригада, части гарнизона Торна и других крепостей по Висле, он сосредоточил в непрерывных боях с наревской армией генерала Самсонова к Гильгенбургу и восточнее. Наревская армия сильно теснила его.

Надо было учитывать дальнейшее движение неприятельских армий по обе стороны укрепленного барьера Мазурских озер. Генерал фон Мольтке сказал мне, что 8-я армия предполагает очистить весь район к востоку от Вислы, оставив только гарнизоны для обороны крепостей. 8-я армия, несомненно, пришла к такому решению, ожидая быстрого разрешения кризиса на западе и рассчитывая, что после этого к ней прибудут подкрепления, с помощью которых Восточная Пруссия будет отвоевана, а вторгнувшийся противник — разбит. На стратегических военных играх, руководимых генералом графом фон Шлифеном, такая обстановка часто разыгрывалась. Если бы эта предпосылка действительно имела место, то решение 8-й армии — сохранить свои силы для дальнейшей борьбы — было бы совершенно правильным. Однако это решение не отвечало действительности и не учитывало всей тяжести ответственности оставления противнику собственной территории. Насколько страдают районы, в которых непосредственно развертываются военные действия, даже при гуманном ведении войны, вновь подтвердилось мировой войной человечества. В тех условиях, в которых развивались события, отступление за Вислу вело бы нас к поражению. При превосходстве сил русских нам не удалось бы удержать линию Вислы, по меньшей мере мы не были бы в состоянии в сентябре поддержать австро-венгерскую армию. Последовал бы полный разгром. Положение, которое я застал, было, несомненно, весьма серьезно, но в конце концов выход нашелся.

По моей просьбе был немедленно послан приказ на восток — приостановить на 23 августа отступление главных сил 8-й армии. I резервный корпус, XVII армейский корпус и главный резерв крепости Кёнигсберг остановились на дневку; I армейский корпус должен был выгрузиться не в Госларсхаузене, а не доезжая до него, в районе восточнее Дейч-Эйлау, ближе к генералу фон Шольцу. Все части крепостных гарнизонов Торна, Кульма, Грауденца и Мариенбурга, которые еще хоть сколько-нибудь могли быть использованы, надлежало перебросить в Страсбург и Лаутенбург. В состав этих крепостных гарнизонов входили только ландверные и ландштурменные части. Таким образом, в юго-западной части Восточной Пруссии образовывалась сильная группа, которая могла бы перейти в наступление. Северная группа продолжала тем временем отступление в юго-западном направлении или могла быть резко повернута на юг, чтобы принять участие в борьбе с наревской армией. Дальнейшие указания могли быть даны лишь на месте. От нового сражения русские не должны были уйти, и, конечно, в плоти и крови каждого офицера генерального штаба лежало стремление использовать разделение обеих неприятельских армий.

Я также представился его величеству императору. Его величество был в спокойном настроении, серьезно смотрел на положение на востоке и глубоко сожалел, что часть германского отечества подвергалась неприятельскому нашествию. Он думал о страданиях детей своей страны. Император вручил мне пожалованный мне за Льеж орден «Pour le merite» и высказал мне свою признательность. Гордое и трогательное воспоминание о его словах останется у меня на всю жизнь.

В 9 часов вечера экстренным поездом я выехал из Кобленца на восток. Перед самым отъездом я получил извещение, что генерал фон Гинденбург принял командование армией и в 4 часа утра сядет в поезд. В Ганновере генерал фон Гинденбург ждал уже на вокзале. Я представился ему. Мы никогда раньше не встречались. Все, что говорят о нашем предыдущем знакомстве, относится к области легенд.

Я в нескольких словах изложил обстановку, и мы разошлись спать.

Около 2 часов дня 23 августа мы прибыли в Мариенбург, где нас ожидал штаб. За это время обстановка изменилась. Решение отступать за Вислу было отброшено. Сначала надо было удерживаться на реке Пассарге. В этом направлении работали обер-квартирмейстер 8-й армии генерал Грюнерт и подполковник Гофман.

В Мариенбурге нас встретили весьма холодно. Я как будто попал в другой мир. Какая разница между Льежем и живым настроением на западе и подавленным настроением здесь. Но все быстро изменилось. Настроение постепенно повысилось, и наша совместная жизнь в штабе стала скоро таковой, какой я ее описывал уже выше.

II

Прекрасный испанский военный атташе майор Вальдивиа, находившийся в Германии во время войны, приехав в октябре 1914 года первый раз к нам в штаб в Познань, спрашивал, было ли сражение при Танненберге разыграно по заранее разработанному плану. Мой ответ был отрицательным. Он был очень удивлен; он, как и многие другие, был в этом убежден.

План развертывания может и должен быть заранее подготовлен. Бои в позиционной войне требуют приблизительно такой же подготовки. Но в маневренной войне и в сражении, выливающемся из хода маневренной войны, представления об обстановке в голове вождя меняются пестрой чередой. Из его восприятий должны сложиться решения; солдатское ремесло становится искусством, солдат — полководцем.

Идея плана сражения сложилась в своих отдельных частях постепенно между 24 и 26 августа. Существенным вопросом являлось, удастся ли оторвать от армии Ренненкампфа I резервный и XVII армейский корпуса, чтобы присоединить их к другим частям 8-й армии для совместной атаки наревской армии. Это зависело исключительно от Ренненкампфа. Если он сумеет использовать успех, одержанный при Гумбинене, и будет быстро продвигаться вперед, то этот маневр становился немыслимым. В таком случае не осталось бы ничего другого, как отводить резервный и XVII армейский корпус в юго-западном направлении к Вормдиту, а другая группа 8-й армии задерживала бы тем временем наревскую армию. На крайний случай надо было обдумать пассивную оборону какой-нибудь линии восточнее Вислы.

Постепенно выяснилось, что Ренненкампф только очень медленно продвигается вперед. Ввиду этого постепенно явилась возможность оба армейских корпуса, находившихся в отступлении на линии Бартенштейн — Гердауен, резко повернуть на юг в направлении на Бишофсштейн и Нейденбург.

Сначала через Шиппенбейль и Бишофсштейн, под прикрытием 1-й кавалерийской дивизии I резервного корпуса, повернул на юг XVII армейский корпус. Когда XVII корпус благополучно проследовал позади I резервного корпуса и 26 августа двинулся от Бишофсштейна на Бишофсбург, I резервный корпус тоже двинулся, минуя с юга Шиппенбейль, в направлении на Зеебург. Только 1-я кавалерийская дивизия в районе Шиппенбейля и южнее осталась фронтом против Ренненкампфа. Еще из ее состава 1-я кавалерийская бригада получила приказание двинуться через Россель на Зенсбург. Таким образом, с 27 августа между озером Мауер и рекой Прегель против 24 очень сильных пехотных и нескольких кавалерийских дивизий Ренненкампфа стояли только две кавалерийских бригады. Озерные позиции были открыты с запада и могли быть обойдены, Кёнигсберг мог быть без труда обложен.

Решение дать сражение базировалось на учете медлительности русского командования. Наша задача — победить, несмотря на то что мы уступали в силах, глубоко оправдывала это решение, связанное со страшными трудностями.

Корпуса шли в тыл наревской армии, наступавшей из Нейденбурга на Алленштейн, но при этом они подставляли собственный тыл Ренненкампфу, удаленному на два-три перехода, при отсутствии сколько-нибудь значительного прикрытия. 27 августа сражение разыгралось полным ходом, но не закончилось, как в предыдущие войны, в один день, а затянулось до 30-го числа, а огромная армия Ренненкампфа висела как грозная туча на северо-востоке. Ему стоило только двинуться, и мы были бы разбиты. Но главные силы Ренненкампфа только незначительно продвинулись за линию Алленберг — Гердауен — Норденбург, и мы одержали блестящую победу.

Только немногие знали, какие заботы и опасения вызывала у меня неманская армия.

Чтобы XVII армейский и I резервный корпуса могли быть введены в бой самым действительным образом, само собой разумеется, другая группа 8-й армии должна была также атаковать. Но прежде всего она ни в коем случае не должна была дать себя разбить.

XX корпус с приданными к нему частями пережил очень тяжелые и напряженные дни. 23 августа он находился на высотах северо-восточнее Гильгенбурга, имея фронт, резко обращенный на юг, а противник надвигался от Нейденбурга, т. е. с юго-востока. 3-я резервная дивизия еще собиралась к западу от Гогенштейна. I армейский корпус только что приступил к высадке в Дейч-Эйлау. Правда, генералу фон Шольцу удалось отбить превосходные силы противника. Но, удерживая за собой высоты, расположенные к востоку от Гильгенбурга, ему пришлось поспешно отвести левое крыло на участок к западу от Гогенштейна, почти до Мюлена. Это движение, хотя и было крайне неприятно для войск, имело свои хорошие стороны: русские почувствовали себя победителями. Они уже не ожидали дальнейшего сопротивления германцев и тем более возможности германской атаки. Они уже видели свободный путь в германские области вплоть до самой Вислы.