— Я уже слышал об этом.

— Если Декстер, как ты сам утверждаешь, привел тебя к Дженни, можешь быть уверен — это не просто так.

Браво пожал плечами.

— Просто она лучший страж.

— Не лучший. Но сейчас мы не будем это обсуждать. Даже если бы так оно и было, твой отец сделал это по другой причине. Он о чем-то догадывался или знал… Что-то должно было произойти в будущем, до которого, как чувствовал Декстер, ему не суждено было дожить.

Браво смотрел на священника во все глаза.

— Вы это серьезно?

— О, совершенно серьезно, уверяю тебя.

— Вот уж не подумал бы, что вы мистик.

— Я верую в существование добра и зла, в вечность духа, в миропорядок, заповеданный нам Господом. Мистики верят в добро и зло, в вечность духа, в существование высшего разума и установленного миропорядка… Полагаю, в самом главном мы не так уж далеко расходимся.

— Но с точки зрения церкви подобные мысли богохульственны.

— Полагаешь, теперь они должны сжечь меня на костре? Что ж, века три тому назад, возможно, так бы оно и случилось, — хмуро ответил отец Мосто. — Но обрати внимание: и служители церкви, и мистики соглашаются с тем, что в этом мире существует многое помимо человека и творений рук его. Я поддерживаю эту теорию, и ты должен прислушаться к ней. Где твоя вера, Браверманн?

Вопрос священника прозвучал эхом давешних слов Дженни, и Браво, захваченный врасплох, не знал, что ответить.

Помолчав, отец Мосто продолжил:

— В любом случае, ты должен запомнить мои слова насчет дара твоего отца, прежде чем двинешься дальше по оставленному для тебя лабиринту… Ведь так ты себе это и представляешь, не правда ли? Как лабиринт?

Браво кивнул.

— Хорошо. Поскольку именно так и есть. Лабиринт, в котором заблудятся недостаточно подготовленные и неверные, в то время как ты сумеешь пройти его до конца. Я хорошо знал твоего отца. Уверен, он учел все возможные случайности. Должно быть, это прозвучит невероятно, немыслимо, но… как бы близки вы ни были с Декстером, ты не знал его так же хорошо, как я. Его ум работал особенным образом… не так, как мой или твой.

— Я знаю. Мы играли в изобретенную отцом игру с зашифрованными сообщениями…

— Речь идет не о шифрах и не об играх, Браво, — резко перебил его святой отец.

Что-то в голосе священника насторожило Браво, и он немного подался вперед, сконцентрировав все внимание в ожидании объяснения. Отец Мосто заметил это и, казалось, был удовлетворен.

— Как я уже говорил, Декстер обладал особым даром. Он догадался о существовании предателя задолго до того, как это стало очевидным для остальных. Вначале некоторые не поверили ему. Глупцы…

— Но вы поверили.

— Да. Он поделился со мной своими подозрениями.

— И рассказал, кого подозревает?

— Нет. Но я убежден, что он знал.

— Тогда почему бездействовал?

— Потому, — произнес священник, — что боялся…

— Боялся? Мой отец? Он ничего не боялся. — В наступившей тишине Браво наконец продолжил: — Что же его пугало?

— Думаю, Декстеру удалось установить личность изменника… И это потрясло его до глубины души. Предателем оказался человек, которого он хорошо знал и которому безоглядно доверял.

Отец Мосто извлек из складок одеяния сложенный листок бумаги и протянул его Браво.

— Что это?

— Список тех, кого подозревал твой отец.

Браво развернул листок и пробежал глазами по строчкам.

— Здесь имя Паоло Цорци… — Неожиданно у него перехватило дыхание. — И Дженни… Но вы же сказали — кто-то, кого отец хорошо знал и кому безоглядно доверял!

Священник кивнул.

— Декстер и Дженни… довольно много общались.

— Ну разумеется, они же работали вместе.

Отец Мосто покачал головой.

— Их отношения выходили за рамки профессиональных. Они были личными… и близкими.

В этом есть что-то волнующее, подумала Камилла. Переодеться в мужскую одежду, более того, в одежду священника! Ее грудь была перетянута, талия исчезла под пухлой подушкой, создающей иллюзию полноты. На лице Жана-Карло, одного из людей Корнадоро, тоже переодетого священником, застыло приличествующее сану служителя церкви смиренное выражение, так хорошо знакомое Камилле. Верно сказал Корнадоро, этот человек явно жаждал актерской славы.

— В этом смысле он просто ненормальный, — жаловался Корнадоро. — Стоит команде из Голливуда приехать в Венецию для съемок какого-нибудь фильма, как он тут как тут. Вертится вокруг них, словно дворняжка, выпрашивающая подачку.

— Он достаточно надежен? — спросила в ответ Камилла.

— Ну разумеется. Иначе я давно вышвырнул бы его пинком под зад.

Корнадоро рвался на задание сам, но Камилла легко это пресекла. Жизнь Жан-Карло ничего не стоила, а рисковать Корнадоро она не собиралась. Элементарное уравнение, не требующее усилий для решения.

Ощущение становилось все более волнительным. Они с Жан-Карло приближались по галерее северного нефа церкви Сан-Николо к ничего не подозревавшим Дженни и Браво. Камилла чувствовала себя рыцарем в ожидании битвы, словно ткань, стянувшая ее грудь, и пышная подушка на талии были боевыми доспехами. Яростное ликование молнией пронизывало ее тело.

Они с Жан-Карло остановились в тени беломраморной статуи Иисуса, наблюдая за тем, как отец Мосто открыл потайную дверь и повел Браво и Дженни в свое жилище.

Камилла и ее спутник последовали за троицей на безопасном расстоянии. Они уже подходили к живописному панно, когда рядом появился, словно материализовавшись из ниоткуда, еще один священник, глубокий старик с гривой длинных седых волос и всклокоченной бородой. Он стоял совсем близко; черные глаза, казалось, пронзали Камиллу насквозь, и неожиданно она запаниковала, что было совсем на нее непохоже. Он раскусил ее, понял, что она женщина! Но через пару секунд старый священник отвернулся и продолжил свой путь, как ни в чем не бывало. Камилла и Жан-Карло наконец смогли беспрепятственно открыть дверь и последовать за отцом Мосто и его спутниками.

В конце затхлого каменного коридора Камилла увидела Дженни, стоящую возле железной двери. Шепотом она отдала приказ Жан-Карло. Он кивнул и прошмыгнул вперед.

Камилла проследила глазами, как он поравнялся с Дженни, удовлетворенно кивнула и сняла обувь. Жан-Карло, не останавливаясь, шагал вперед. Через пять-шесть шагов он остановился, словно в недоумении, и обернулся к Дженни, чтобы задать ей вопрос: «Что вы здесь делаете?» — или что-то в этом роде. Так велела Камилла: необходимо было заставить Дженни непременно обратить на него внимание, заговорив с ней строгим тоном, чтобы она начала оправдываться и потеряла бдительность.

Дженни обернулась к Жан-Карло. Камилла метнулась к ней. Она неслась по коридору совершенно бесшумно, едва касаясь пола босыми ногами. Приближаясь, она мысленно рассчитала траекторию и необходимую силу удара. Сфокусировав взгляд на виске Дженни, она чуть отступила, отвела назад плечо, размахнулась, используя бедра в качестве мощного рычага, и ударила сжатой в кулак правой рукой по тонкой кости.

Подхватив на руки потерявшую сознание Дженни, Камилла краем глаза заметила Жан-Карло, приблизившегося, чтобы помочь ей. Она отрицательно мотнула головой, и он остановился, молча, послушно, словно пес, ожидая дальнейших указаний.

Несколько секунд она прижимала Дженни к своей перетянутой груди; запрокинутая голова беззащитно болталась на плече Камиллы, открытое горло было так близко… Какой трогательный момент, подумала Камилла, мягко обхватывая шею Дженни одной рукой. Она вытянула указательный палец так, словно это был нож. Как просто было бы оборвать ее жизнь прямо сейчас, прямо здесь! Нельзя. Это было бы ошибкой. Орден приставит к Браво нового стража, незнакомого Камилле, — и виртуозно выстроенный психологический капкан так и не захлопнется. Придется все начинать заново, а этого они не могут себе позволить. Кардинал Канези торопит Джордана; Ватикан с каждым днем все нетерпеливей. Им нужны Квинтэссенция и Завет. Если рыцари не успеют, то, что питает их мощь, падет… возможно, навсегда. Нет, нужно придерживаться плана, напомнила себе Камилла.

Ее рука скользнула под рубашку Дженни, словно лаская ее. Она вытащила телефон и швырнула его Жан-Карло. К собственному удивлению, Камилла без труда обнаружила оружие; в свете настенных ламп блеснула перламутровая рукоять складного ножа. Камилла улыбнулась. На всякий случай ей пришлось заранее позаботиться о дубликате. Кто знал, сумеет ли она в нужный момент быстро найти нож, да и будет ли он вообще у Дженни при себе… Что же, дубликат не понадобился, подумала Камилла, пряча нож за пазуху. Но он отлично впишется в тайную маленькую коллекцию, которую она собирала годами. Славные маленькие вещицы, иногда вовсе бесполезные, но для Камиллы каждая из них что-то значила, поскольку они когда-то принадлежали Джордану, Браво, Энтони и Декстеру…

Закончив, она кивнула Жан-Карло. Они отнесли Дженни в маленькую каморку за одной из дверей в коридоре и уложили ее на пол. Камилла нашла свои туфли и обулась. Снабдив Жан-Карло дальнейшими указаниями, она растворилась в темноте.

Жан-Карло поспешил по коридору обратно в храм. За спиной он услышал тихий щелчок. Лезвие ножа выскочило из паза.

Пораженный, Браво с размаху опустился на стул, больно ударившись о жесткое сиденье. «Как она могла? — думал он. — Как она могла ничего мне не рассказать?» Он поднял глаза. Отец Мосто пристально смотрел на него.

— Я не знаю, Браверманн, имеет ли Дженни отношение к предательству в ордене. Но одно мне известно точно. Твой отец не мог быть объективен по отношению к ней. Думаю, именно поэтому он хотел, чтобы вы встретились. Ты должен был сделать следующий шаг, на который у него не хватило сил. Выяснить правду…

— Это какая-то чушь. — Браво покачал головой. — Чуть ли не все в ордене недолюбливают ее. Над ней вечно подтрунивают. Если бы она дала к этому хоть малейший повод, разве ее не заподозрили бы немедленно?

— Ничего подобного. Дженни — последняя, на кого пало бы подозрение. Посуди сам: ее ругают, над ней подшучивают, она всегда на виду, у всех на глазах…

— За исключением тех моментов, когда она на задании.

Священник промолчал; продолжать не имело смысла.

— Мой отец говорил о ней с Паоло Цорци? Ведь, в конце концов, именно он тренировал Дженни.

— Не забывай — имя Цорци тоже есть в списке.

Браво оглянулся через плечо на дверь.

— Думаете… это она?

— Я не… — начал было святой отец, но остановился на полуслове. — По правде говоря… я боюсь ее. Она каким-то образом сумела подобраться к Декстеру ближе, чем кто бы то ни было… может быть, даже ближе, чем ваша мать.

В голове у Браво что-то взорвалось.

— Нет, я не верю… У отца был роман с Дженни?!

— Я хорошо знал твоего отца, Браверманн. Поверь, это факт. — В глазах святого отца Браво увидел неподдельное сочувствие. — Ты должен найти прощение в своем сердце, сын мой. Твой отец был исключительным человеком. И его жизнь была исключительной.

— Он никогда не рассказывал…

— Почему это тебя удивляет? Декстер вел двойную жизнь, Браво, тебе ли этого не знать?

— Но Дженни в два раза его младше! — Браво вскинул голову. — И вы — священник! — оправдываете его?

— А ты хотел бы, чтобы я порицал его? — Святой отец уселся напротив Браво, так близко, что их колени соприкоснулись. — Я был другом Декстера, верным другом. Я старался наставить его на истинный путь, но… не мне рассказывать тебе, что твой отец был настоящей копилкой секретов… Он смог разделить две свои жизни так, чтобы они не имели ни единой точки соприкосновения. По причинам, о которых я даже не догадываюсь, он всегда был очень скрытным человеком.

Отец Мосто встал, положив руку на плечо Браво.

— Но в одном я уверен: он любил твою мать, Браво, любил искренне и беззаветно. И этого ничто не могло изменить.

Браво машинально кивнул, погруженный в собственные невеселые мысли.

— Будучи детьми, мы смотрим на наших родителей глазами детей. Если они ссорятся, мы думаем, что они ненавидят друг друга. Взрослея, мы понимаем, что люди — и родители в том числе — существа сложные… Они могут открыто враждовать, но при этом продолжать любить друг друга. Ты должен помнить, что твой отец никогда не оставлял твою мать, тебя и твою сестру. Когда ваша мать заболела, он просиживал возле нее днями и ночами. А когда ее не стало… Боже мой, как он горевал… Часть его умерла вместе с ней, я собственными глазами видел это.

Священник вздохнул.

— Горькая правда, Браверманн, но лучше горечь, чем неведение, верно? Решения лучше принимать, зная истину.

Браво посмотрел на святого отца.

— Но мы с Дженни… — Он не сумел закончить фразу. Неужели она соблазнила отца… как соблазнила его в номере венецианского отеля? Конечно, было еще сумасшествие в Мон-Сен-Мишель… Но и тогда — разве не она первая начала? Да, его захлестнула нежность, но ведь она первая обняла его, он почувствовал исходящее от нее тепло, увидел желание в ее глазах…

Священник смотрел на него с выражением бесконечной усталости и печали.

— Прошу, не доверяй ей слишком безоглядно, как доверял твой отец. Умоляю, не забывай об осторожности…

«Слишком поздно, — с горечью подумал Браво. — Черт побери, слишком поздно!»

Отец Мосто молча ждал, пока Браво справится с обуревавшими его чувствами.

Наконец Браво поднялся со стула.

— Полагаю, самое время обсудить, зачем отец отправил меня к вам.

Святой отец кивнул, в глазах мелькнул интерес.

— Конечно.

— Шкаф для податей.

— О, я так и знал, что это где-то здесь, в моем скромном приюте. Декстер проводил тут долгие часы, что-то искал, изучал записи… — Вытащив ключ, отец Мосто отпер огромный стенной шкаф, размотал железную цепь, пропущенную через дужку замка.

В этот момент раздался звонок. Сначала святой отец не обратил на это внимания, аккуратно откладывая в сторону цепь и замок. Но звонок продолжал надрываться, и священник сказал, обращаясь к Браво:

— Прошу прощения, очевидно, я срочно нужен в церкви.

Отец Мосто завернул за угол и отметил про себя, что несколько ламп погасли. Нужно будет зажечь их на обратном пути, подумал он, ускоряя шаги. Его мысли были заняты Браверманном Шоу и Декстером, поэтому святой отец ничего не услышал. Нападение было быстрым и бесшумным; он даже не успел ничего почувствовать перед тем, как лезвие ножа пропороло ему горло. По телу пробежала судорога, брызнул фонтан крови. Он хотел закричать, но перед глазами стремительно сгущалась чернота, сознание помутилось… Накатила странная апатия, ему захотелось спать, и он начал бороться с этим чувством что было сил. Но как он мог бороться? Жизнь выходила из него с каждым ударом сердца.

Последняя мысль… нет, последней мысли не было. Отец Мосто был мертв еще до того, как тяжело рухнул на залитый кровью каменный пол.

Не дожидаясь возвращения священника, Браво распахнул тяжелые дверцы шкафа. Внутри пахло стариной и кедровым деревом; стенки были обшиты благоухающими панелями. В шкафу имелись всего три высокие полки. Браво вытащил из ящика учетную книгу и другие бумаги, бегло пролистал документы. Он не имел ни малейшего представления, что именно нужно искать. Постояв с минуту неподвижно, вдыхая кедровый аромат, Браво обдумал положение. Он был уверен в том, что правильно расшифровал код. Где же «кошелек нищего»?

Потом ему кое-что пришло в голову. Кедровые панели выглядели старыми, но ведь с годами запах должен был выветриться, учитывая, что этому шкафу лет двести, не меньше! Заинтересованный, Браво принялся легонько простукивать панели кончиками пальцев.

Прислушиваясь к извлекаемым звукам, он вдруг услышал то, что хотел: под одной из панелей была пустота. Браво зацепил ногтями краешек обшивки и потянул. Панель отошла от стены, — точнее, от небольшой ниши в стене, из которой Браво и вытащил странный, холодный на ощупь предмет. Браво присмотрелся. Сталь… возможно, оружейная. Изящная металлическая вещица, тускло сияющая в свете лампы, действительно имела форму «кошелька нищего». [Блинчик с черной икрой и сметаной, сколотый стрелкой лука в форме мешочка для монет.] На закругленной вершине располагалось маленькое квадратное отверстие. Такой замок был ему уже знаком.

Вытащив золотые запонки, Браво выбрал ту, что не подошла к замку в Сен-Мало. Все верно, ключ вошел в отверстие. Браво уже собирался открыть шкатулку, когда снаружи раздался странный резкий звук — как будто от порыва ветра неожиданно распахнулось окно, — и хрип, словно выходящий из горла, стянутого удавкой…

Двумя огромными прыжками Браво подскочил к двери и распахнул ее.

— Дженни? Святой отец?

Коридор был пуст. Стояла зловещая тишина. Браво слышал, как колотится его собственное сердце, в ушах шумела кровь. Где-то неподалеку медленно капала на каменный пол вода. Где, черт возьми, Дженни?

Сунув в карман металлическую шкатулку, Браво торопливо зашагал по коридору. Завернув за угол, он увидел впереди лежащее на каменном полу тело.

Его сердце подпрыгнуло и остановилось.

— Дженни?!

Он побежал, подошвы заскользили по мокрым камням. Пол был залит какой-то густой, чуть липкой жидкостью. Кровь! У ног Браво, нелепо вытянувшись, лежал священник. Лицо отца Мосто, бледное до зелени, было обращено наверх, мертвые глаза изумленно открыты. Поперек шеи тянулся длинный разрез; страшная рана все еще кровоточила. Рядом в луже крови лежало орудие преступления. Нож.

Браво опустился на колени и внимательно рассмотрел его, не трогая руками. Небольшой складной нож с узким лезвием, рукоять украшена перламутром. Вчера вечером у него на глазах Дженни открыла этим ножом бутылку вина…

Дженни… Дженни убила отца Мосто? Он не поверил сам себе. Но если Дженни невиновна, где она?

Он уловил какой-то едва слышный звук, вскочил на ноги и бросился туда, где, как ему показалось, раздавались легкие торопливые шаги. Лампы на этом участке коридора не горели. Чем дальше он уходил от тела, тем темнее становилось. Вскоре Браво уже ничего не видел и на расстоянии фута перед собой.

Но он не остановился и продолжал упорно двигаться вперед. Что еще оставалось делать? Внезапно он почувствовал, что за его спиной кто-то есть, и резко обернулся. Сильный удар по лбу отшвырнул его назад. Браво налетел спиной на скользкую влажную стену и тут же получил еще один удар.

Он приготовился и, позволив противнику ударить еще раз, крепко ухватил того за запястье, — тонкое запястье с нежной кожей! На него напала женщина!

— Дженни… — выдохнул он, — что же ты делаешь?!

Снова удар, но Браво, проигнорировав его, не отпустил запястье, а резко вывернул его. Его противница зашипела от боли. Уворачиваясь от очередного удара, Браво дернулся, задев ее грудь, рванул за запястье, намереваясь развернуть спиной к себе и схватить за горло, но тут получил ребром ладони по переносице. Голова его откинулась назад; брызнули слезы, в глазах потемнело. На мгновение Браво ослеп от резкой боли. Воспользовавшись его секундным замешательством, она высвободилась и побежала по коридору. Браво успел увидеть темный женский силуэт на фоне ослепительного света; в следующее мгновение она исчезла за одной из боковых дверей, очевидно, ведущей на улицу.