— Браво, у меня вывихнуто плечо, мне не добраться до Корнадоро, — крикнул Калиф, — но у тебя еще есть шанс! Хватайся за веревку. Я отпущу ее, а ты лезь наверх.

— Вы с ума сошли? Жертвуете собой ради меня?

— Почему бы и нет? Это моя жизнь. Кроме того, ты бы сделал на моем месте то же самое!

Камилла остановилась. Отсюда было отлично видно подвесную площадку на одиннадцатом этаже, и полиэтилен больше не заслонял от нее Корнадоро. Она опустилась на одно колено и подняла «витнесс», сжимая пистолет обеими руками, чтобы получился устойчивый треугольник. Прицелилась, вдохнула, медленно выдохнула. И спустила курок.

Браво не отпускал Калифа, не позволяя ему разжать руки. Передвинувшись немного выше, он уцепился за веревку и тут же крепко обхватил турка ногами за талию.

— Этот героизм тебя до добра не доведет, — хмуро заметил Калиф, пытаясь высвободиться из захвата.

В этот момент прогремели два выстрела подряд, и сверху на Браво хлынула горячая кровь. Корнадоро вскинулся, упал на спину и покатился по бамбуковым прутьям пола. Браво посмотрел вниз и увидел Камиллу с пистолетом в руках. К ней подбежала Дженни, и вдвоем женщины помчались к подъемнику, удерживающему подмости на высоте.

— Господи Иисусе, — пробормотал Браво, когда площадка дрогнула и начала медленно опускаться.

— Бог милостив, — согласился Калиф.

Мгновением позже мимо пролетело мертвое тело, забрызгав их лица кровью. Деймон Корнадоро начал свое долгое путешествие в ад.

Глава 30

Браво открыл глаза и увидел Дженни.

— Где я?

— В грузовике Корнадоро. — Дженни прижимала к его лбу мокрое полотенце.

— Что случилось?

— Корнадоро мертв. Камилла выстрелила в него, и он упал с площадки.

— Это я видел. — Он шевельнулся, и все мышцы тут же болезненно заныли. — А ты, где ты была?

— Мне пришлось разбираться с человеком Джордана, почему-то напавшим на нас. Камилла сказала, что знает его. Хотя это и звучит дико… Она настояла на том, чтобы убраться оттуда как можно быстрее, причем так, чтобы Джордан ничего не узнал… Поэтому я угнала грузовик, — Дженни лукаво улыбнулась. — Закоротила провода.

Грузовик резко повернул, и их прижало друг к другу.

— Насчет Джордана… Камилла, должно быть, потрясена до глубины души. Не знаю, как она это переживет. Думаю, тебе нужно поговорить с ней, Браво, как только ты сможешь найти в себе силы, — сказала Дженни. — Когда мы опустили площадку, ты потерял сознание… Калиф в больнице, мы заехали туда по дороге. У него вывихнуто плечо, и, возможно, сломана правая рука.

— Камилла за рулем?

Дженни улыбнулась ему.

— Как всегда.

— Куда мы едем?

— В Сумельский монастырь. Калиф сказал, что вы с ним должны были отправиться туда, верно?

Браво закрыл глаза. Предсказание отца из последнего зашифрованного послания сбывалось. Он ехал в Сумелу, и он был не один. Ему показалось, что головоломка, составленная Декстером, становится слишком сложной. Он испытывал мучительную потребность расслабиться, ни о чем не думать, дать наконец отдохнуть измученному мозгу. Проспать бы неделю, нет, две недели подряд, не вставая…

Браво заставил себя стряхнуть неестественную апатию. Он должен был сосредоточиться и привести в порядок мысли. Камилле можно доверять. Если бы она работала на Джордана, то не стала бы стрелять в Корнадоро. Кроме того, судя по всему, Джордан приставил к ней своего шпиона. Тот человек, с которым пришлось схватиться Дженни… Видимо, Джордан готов был рисковать, он поставил на карту все, что имел. Папа умирал, и только Квинтэссенция могла его спасти. Рыцарей поддерживал Ватикан, и стальные тиски все плотнее смыкались вокруг Браво… Близился конец путешествия. Браво расстался с былыми иллюзиями. Джордан сделает все что угодно, лишь бы заполучить сокровищницу ордена и Квинтэссенцию. Теперь он наконец видел истинный узор в безумном переплетении линий Voire Dei. Почти что видел…

Закрыв глаза, он чувствовал, как убаюкивающе раскачивается грузовик.

— Браво, Браво! — В голосе Дженни сквозило беспокойство. — Камилла звонила Калифу. Он сказал ей, что в Мачке есть современная клиника с травма-центром. Больницу построили специально для альпинистов и для тех, кто в любое время года, даже зимой, приезжает сюда и поднимается в горы. Мы могли бы ненадолго остановиться…

— Нет, — сказал Браво, открывая глаза. — Едем в Сумелу.

Их взгляды ненадолго встретились. Дженни кивнула, но Браво видел, что она переживает за него.

Жаль, что рядом не было Калифа. Впрочем, сейчас ему нужно было сделать кое-что, в чем никто не мог ему помочь.

— Дженни…

Она остановила его, приложив ладонь к его щеке.

— Мы можем обо всем поговорить позже.

— Нет уж, я скажу сейчас. Я не доверял тебе, я обвинил тебя в убийстве отца Мосто, когда Корнадоро разыграл эту жуткую комедию. Я все истолковал не так, когда ты пристрелила Рюля. Я совершенно запутался, я просто не мог…

— Энтони всех нас провел, Браво. Ему удалось одурачить даже твоего отца…

Только теперь он заметил темные круги вокруг глаз на ее похудевшем лице, голубоватую сеточку вен на висках, просвечивающую через тонкую полупрозрачную кожу. Но эти признаки неимоверной усталости и перенесенных душевных страданий нисколько не портили ее красоты. Напротив, они лишь позволили Браво увидеть нечто новое, чего раньше не было: в ее глазах светилась несгибаемая, стальная воля. Что-то произошло с Дженни за это недолгое время, пока они были врозь. Скоро, очень скоро он обо всем ее расспросит…

— И еще…

Она провела подушечками пальцев по его губам.

— Неужели ты не можешь на время забыть обо всем этом?

— Нет, я и так слишком долго терпел. Дженни, отец Мосто сказал мне, что у вас с отцом был роман. Я так разозлился, что уже не мог рассуждать трезво. Думаю, это затуманило мой рассудок настолько, что я начал превратно судить обо всех твоих поступках…

— Но, Браво… У меня никогда не было романа с Декстером.

У него зашумело в голове.

— Тогда я ничего не понимаю. Он снимал для тебя квартиру в Лондоне…

— О, так ты знаешь об этом… — Дженни выпрямилась, взгляд стал рассеянным.

Браво взял ее за руку.

— Только не лги мне, Дженни. Скажи мне правду, прошу тебя. Правду!

Дженни кивнула, но никак не могла собраться с духом и начать. Теперь ее взгляд был устремлен в прошлое. Она глубоко вдохнула и выдохнула.

— Правду так правду. Роман у меня был… но не с твоим отцом.

— С кем же тогда?

— С Ронни Кавано. Я забеременела, а он… он заставил меня избавиться от ребенка. Вдобавок он запугал меня, убедил, что если кто-нибудь узнает, с орденом для меня будет покончено… Я была очень молода, совершенно сбита с толку, подавлена. Я сделала все, как он велел, но это почти что убило меня. Твой отец меня вытащил… он был таким добрым, таким понимающим. Сначала я испугалась, что совету все станет известно, и, по выражению Кавано, меня «вышвырнут в один присест». Но Декстер не выдал меня. Мы разговаривали с ним о том, что это значит — потерять ребенка… но я ничего не знала о Джуниоре, пока ты мне не рассказал.

— Он никогда бы не заговорил об этом. В том состоянии, в каком ты тогда была…

— Конечно. Вместо этого он развлекал меня чудесными сказками о феях и эльфах.

— А про эльфа, который умел обращать воду в огонь, он тебе рассказывал?

Дженни кивнула, ее глаза засияли.

— И про фею, которую не позвали на праздник в честь дня летнего солнцестояния…

— …а она в отместку наложила заклятие на нанятых в качестве лампочек светляков, и они все превратились в ос.

Оба тихо рассмеялись.

Дженни вздохнула, отдавшись воспоминаниям.

— Иногда мне становилось совсем худо, и тогда Декстер рассказывал разные смешные истории про говорящих зверей — умных и коварных, добрых и злых… и я начинала смеяться против собственной воли.

— Про зебру, проспорившую свои полоски…

— И про попугая, который был капитаном на пиратском корабле….

— А еще про жадного терьера, который рассорился со всеми своими друзьями…

Дженни снова засмеялась, восторженно, словно дитя. Браво представил, как отец пытался спасти ее, как нянчился с ней, словно с попавшим в беду ребенком. Дженни стала для Декстера приемной дочерью, отношения с ней облегчали боль от утраты Джуниора…

— Мы вместе читали книги… исторические романы, где герои проходили через тяжелейшие испытания, переживали ужасные потери, и все-таки в конце концов торжествовали победу. Я прекрасно понимала, зачем он это делает, — и это помогало. Он так сочувствовал мне, он понимал меня, предугадывал моменты подступающего беспросветного отчаяния… Как я не догадывалась, что он сам прошел через личную трагедию? Он возился со мной целый год, и за это время я полюбила его, что, полагаю, совсем неудивительно… Но я любила его как отца, и он никогда… у него никогда не было на меня никаких таких планов. Наоборот, Декстер был единственным человеком, рядом с которым я чувствовала себя в безопасности. Пока не появился ты.

— А что, если у меня как раз есть на тебя «какие-то такие планы»? — поинтересовался Браво.

Дженни посмотрела ему в глаза, щеки залил румянец.

— Я изменилась. Теперь меня это не пугает.

Стены Сумельского монастыря, вросшего в утесы возле самой вершины отвесного горного кряжа, вздымались в кобальтовое небо, словно неприступная крепость. Особым изяществом и утонченностью постройки не отличались; будучи оплотом веры, Сумела, казалось, была возведена с расчетом на вражеские осады.

— Итак, война развязана, — произнесла Камилла.

— Неужели нет другого пути? — спросил Браво.

— Увы, мой сын сделал свой выбор, — ответила она. — Близится финал, и ставки очень высоки. Сомневаюсь, что он сможет отступить от плана теперь, даже если захочет.

Все трое стояли под тенью древнего акведука, питавшего монастырь свежей водой столетия тому назад. Грузовик они оставили неподалеку — Камилла припарковала его на узенькой кривой улочке рядом со стоянкой автобусов. Автобусы горстями выплевывали туристов с бейджами, бутылками минералки и цифровыми фотокамерами. Никто не заинтересовался странной троицей, но они, зараженные паранойей, подозрительно рассматривали толпу.

Браво обернулся к Камилле.

— Я считал Джордана своим другом. — Он рассказал ей в самых общих словах историю рыцарей святого Клемента и объяснил, что Джордан — один из них. — Как он мог так бессердечно меня обманывать?

— Он превосходный актер, и за это я должна винить себя. — Камилла отвернулась и устремила взгляд на уходящие ввысь мощные несущие арки акведука. — Джордан никогда не видел своего отца, но только сейчас я поняла, как это ожесточило его. Он замкнулся в себе, в своей скорлупе… Но если бы я и рассказала ему, ничего хорошего все равно бы не вышло, ничего, кроме мучительного разочарования. — Она прикусила нижнюю губу. — Бедный Джордан. Нам не дано изменить прошлое, как бы ни хотелось…

— Винить себя за прошлое бессмысленно, — сказал Браво.

— Да, что сделано, то сделано, n’est-ce pas? — с горечью ответила Камилла. Неожиданно она обернулась и бросилась ему на грудь, сокрушенно воскликнув: — Ох, Браво, меня предал единственный сын, предал так же жестоко, как и тебя!

— Нам пора, — сказала Дженни. — Нужно торопиться, времени очень мало.

— Да, да, конечно, — откликнулась Камилла. Она уже справилась с собой. — Что мы должны делать, Браво? Мы обе здесь, чтобы помочь тебе.

Джордан Мюльманн пересел в легковую машину с кондиционером. Это было мудрое решение: дорога до Сумелы занимала три часа и при этом напоминала американские горки, — сумасшедшие повороты и все более устрашающие крутые подъемы. Они миновали Мачку, свернули налево, и дорога превратилась в нечто и вовсе невообразимое. Джордан взял с собой троих рыцарей. Не слишком много людей, — они не привлекут к себе ненужного внимания, но и не слишком мало. Достаточно, чтобы все прошло гладко.

Джордану уже довелось один раз побывать в Сумеле. Что самое смешное, они приезжали сюда вместе с Браво. Три года тому назад. Они весело проводили двухнедельный отпуск на Ибице, но через шесть дней безудержного гедонистического разгула решили бросить двух ненасытных смазливых блондинок, с которыми проводили дни и ночи напролет на танцевальных площадках, в модных клубах, на влажных простынях гостиничных номеров, на мокром морском песке… Даже не попрощавшись, они сбежали с острова искушений на самый край земли — в Трапезунд, который ни при каких обстоятельствах нельзя было назвать ультрамодным. Унылый полуразрушенный город, сплошные трущобы, и единственный луч света над развалинами былой империи — древняя Сумела.

«И вот я снова здесь, — подумал Джордан. — И снова с моим старым добрым другом, который вот-вот отыщет сокровищницу ордена. Бог мой, она все это время была здесь». Ирония судьбы, иначе и не скажешь. Впрочем, Джордану часто приходилось сталкиваться с иронией. Собственно говоря, ему не раз приходило в голову, что вся его жизнь — нелепый гротеск. Взять хотя бы их отношения с Браво. Что могло быть более абсурдным? Ведь они и на самом деле были друзьями. Они делились мыслями и секретами, рассказывали друг другу о своих любовных приключениях… Ибица, Париж, Стокгольм, Кельн — где они только не побывали вместе… Но все, чем «делился» Джордан, разумеется, было враньем. Даже насчет женщин. Он часто встречался с двумя одновременно, чего такой завзятый консерватор, как Браво, уж точно не понял бы и не одобрил. А ему ведь поручили подобраться как можно ближе к Браво… как тогда выразилась Камилла? «Ты должен завоевать его полное доверие, чтобы узнать его. Узнав его, ты сможешь им манипулировать».

Рискованная затея удалась, хотя Джордан все время чувствовал себя так, словно пробирается по минному полю, усеянному невидимыми смертоносными растяжками. Все, что они говорили друг другу, имело привкус опасности. Ему приходилось скрывать от Браво все. Абсолютно все…

Телефон зазвонил. Он даже не посмотрел на высветившийся номер. И так все было ясно.

— Да, матушка, — произнес он с ухмылкой. Хорошо, что Камилла не видит выражения на его лице…

— Что ты такое творишь, дорогой? Преследуешь меня? — донесся до него глубокий, бархатный голос Камиллы. — Твой человек чуть было не погубил все дело!

— А мне казалось, эта сомнительная честь принадлежит Деймону Корнадоро.

Она замолчала; определенно, ему удалось ее смутить.

— Признай, — продолжил Джордан, — я оказался прав насчет Корнадоро. В конце концов он забыл свое место.

— Близость Квинтэссенции развращает.

Камилла произнесла это так, словно не оправдывала Корнадоро, а обвиняла его, Джордана. Он понял это и разозлился еще больше.

— Ты и Корнадоро… — В его голосе клокотала плохо сдерживаемая ярость.

— Что — я и Корнадоро? — небрежно спросила Камилла.

— Я знаю, что он был твоим любовником. Что он сумел тебе нашептать, когда вы…

— Нашептываю в подобных случаях только я, дорогой, заруби себе это на носу. — Она говорила спокойным тоном, но в голосе зазвенел металл. — Ты в чем-то меня подозреваешь? Надеюсь, что нет. Каждая секунда твоего времени драгоценна, глупо тратить его впустую, на подобную…

— Мой человек следил за вами, поскольку я подозревал Корнадоро, — перебил ее Джордан. Собственно, отчасти так и было. Теперь он взял себя в руки, больше он не сорвется на гнев, не даст ей возможности догадаться, что у него на уме. — Вряд ли уместно меня за это винить.

— Разумеется, дорогой. Напротив, я аплодирую твоей дальновидности.

— А я — твоей меткости. Не всякая женщина сумеет так ловко подстрелить своего любовника.

— Это было нетрудно. Никаких эмоций. Корнадоро послужил определенной цели, а потом просто стал не нужен. — Камилла помолчала. — Но я не люблю, когда за мной шпионят. А ты к тому же подослал этого жуткого албанца…

Джордан бросил взгляд на человека за рулем.

— Этот жуткий албанец сидит рядом со мной.

— Что? Джордан, ты что, в Трапезунде?

— Нет, Камилла, я в Сумеле.

И не один — с ним трое боевых рыцарей: албанец, немец и русский, бывший сотрудник ФСБ. Но об этом он ей рассказывать не собирался.

— Я приехал исправить твои недочеты. Собрать воедино все кусочки головоломки.

— Идиот! — крикнула она. — Все идет точно по плану. Браво безоговорочно доверяет мне. Дженни тоже. Я буду стоять за его плечом, когда он откроет сокровищницу!

— Нет, матушка, это моя награда. — Он жестом велел албанцу притормозить и выбрался из машины.

— Если ты сейчас появишься, все пропало, — сказала Камилла. — Стоит Браво тебя увидеть, и он тут же все поймет.

Джордан махнул рукой, и рыцари высыпали из машины вслед за ним.

— Не переживай, матушка. Я выберу самый подходящий момент для появления на сцене. — Он проводил взглядом своих людей, удалявшихся в направлении монастыря, а сам начал подниматься по крутым каменным ступеням. — Тактика внезапности. Этому я научился сам, без чьей-либо подсказки.

— Даже то, что ты здесь… Джордан, ты совершаешь большую ошибку.

— Это мое личное дело.

— Черт подери, Джордан, я потратила два десятка лет на подготовку к этому дню!

— Последние четыре года я как привязанный таскался за Браво, потому что ты сказала, что так надо, потому что ты пообещала мне то, чего я никогда не имел…

— Ты ведешь себя, как маленький ребенок, дорогой.

Его словно ткнули в ребра стрекалом, и со звериным рыком он помчался вверх, перепрыгивая через ступеньки.

— Это моя месть, Джордан. — В ее голосе снова зазвучала сталь — будто кошка выпустила спрятанные когти. — Не мешай мне.

— Это угроза? Искренне надеюсь, что нет, поскольку у меня на руках козырной туз, Камилла. То, что ты так долго всеми силами скрывала от Браво. Да-да, я имею в виду именно это…

Джордан услышал, как она замерла, и по его спине пробежал волнующий холодок.

— Так что довольно позерства, — заключил он. — Прочь с моей дороги, матушка. Прочь с дороги!