— Но он такой красивый.

Росси знал, что она имеет в виду «могущественный». Она всегда имела в виду именно это, когда называла что-то «красивым».

— Тем важнее, чтобы он оставался невидимым.

Не отрывая глаз от ее лица, Росси повернул ее руку таким образом, чтобы незаметно вернуть крест на место через вырез рубашки. — А если бы наш мистер Шоу хотя бы мельком увидел его? Как ты полагаешь, каковы были бы последствия?

Донателла отвернулась к окну, устремив пристальный взгляд своих кошачьих глаз на раскаленную солнцем улицу.

— Тогда он понял бы, — сказала она без тени сомнения в голосе. — Понял бы все…

Браво вышел из банка на улицу и оказался в пекле. После холодного, металлически поблескивающего сумрака хранилища солнечный свет ослепил его. И все-таки Браво сразу же заметил на другой стороне улицы, напротив банка, молодого человека, показавшегося ему смутно знакомым. Где он видел его прежде?

Он двинулся по тротуару, и странный парень последовал за ним. Завернув за угол, Браво увидел отражение преследователя в стеклянной витрине магазина напротив, на фоне марокканской керамики и красочной турецкой посуды, и тут узнал его походку. Ему вспомнилась кошачья улыбка незнакомой девушки за спиной у приятеля, болтавшего со стоящим без дела копом. Она наверняка сделала это нарочно, хотела отвлечь Браво от своего друга, который теперь преследовал его.

А может быть, он это все себе вообразил? Браво не страдал паранойей, и шпионом он не был точно. Возможно, им не был и его отец. Но Браво и сам не верил в это, хотя и пытался себя убедить. Обстоятельства говорили сами за себя. С этим загадочным ключом в кармане Браво сам стал частью игры. Вот только правил он не знал.

Эмма сняла номер из нескольких комнат в небольшом, но первоклассном отеле недалеко от площади Святого Винсента на время, пока не отремонтируют их старый дом. Браво минут пятнадцать кружил вокруг отеля, то приближаясь, то удаляясь, несколько раз заходил в круглосуточный магазин за углом и выскакивал из него, пока не уверился, что ни тот парень, ни его девушка его не преследуют. Только после этого он вошел в гостиницу.

Дверь ему открыла Марта, и тут же ушла, чтобы продолжить приготовление ланча на крошечной кухне.

Браво поцеловал сестру в щеку. Бинты с ее лица частично сняли, белокурые волосы постепенно начали отрастать.

— Как ты?

— Лучше, — Эмма улыбнулась. — А ты?

— Готов к отъезду.

Все еще улыбаясь ему, Эмма произнесла:

— Знаешь, Браво, меня не покидает ощущение, что уже много дней ты хочешь мне о чем-то рассказать. Ты и в самом деле скоро уедешь, думаю, самое время поделиться тем, что у тебя на душе.

Он оглянулся. Марта, вполголоса бормоча себе под нос какую-то мелодию, не обращала на них никакого внимания.

— Это из-за отца… Я…

Она чуть наклонила голову набок.

— Браво, это же я. — Она похлопала рукой по месту на диване рядом с собой и вздохнула, почувствовав тепло его тела, когда Браво присел возле нее. Очень мягко она произнесла:

— Все в порядке. Что бы это ни было, тебе нужно выговориться. Станет легче, поверь мне.

Браво надавил пальцами на веки, словно это могло снять нестерпимое давление, казалось, все нараставшее внутри черепа.

— В тот день, Эмма, отец хотел что-то мне рассказать. Что-то важное, по крайней мере, для него. А я все отмахивался. Сказал ему, что мы сможем все обсудить после ужина…

Воспоминания о том страшном дне снова накатили на него, и Браво не мог больше выговорить ни слова.

— Возможно, он хотел рассказать тебе действительно что-то важное, а возможно, и нет, — сказала Эмма. — Но дело не в этом. Нужно жить дальше, Браво. Тебе это не удастся, пока ты не простишь себя. — Эмма обняла брата за плечи. — Ты сможешь?

Браво молчал, зная, что она не ждет ответа, — вопрос его не требовал. Он просто слушал ее голос, позволив себе полностью раствориться в звучании слов. Как бы ни воевали они в детстве, Браво всегда восхищался Эммой и обожал ее не только за талант, но и за присущую ей мудрость.

— До того, как ты стал заниматься финансами, ты был ученым. На самом деле, Браво, ты остался ученым до сих пор; точно так же и я всегда буду певицей, что бы ни случилось. Нам предначертана определенная судьба, Браво, мы лишь выбираем, верить или не верить в это, но истина остается истиной. Наше предназначение определено с рождения. Богом? Да, хотя и заложено в наших генах. Ты стал финансовым консультантом, но ведь это еще ничего не значит, верно? Отец понимал это, даже когда сам ты забыл о своем призвании.

«Что-то в этом есть», — думал Браво, выйдя из отеля. Даже больше, чем что-то. Пока это было единственное, в чем он мог быть уверен…

Глава 3

Браво летел в Вашингтон челночным рейсом. И в аэропорту перед посадкой, и затем в самолете он внимательно присматривался к лицам и поведению попутчиков. С собой у него были оба ключа: старинный семизвездный, как он его мысленно окрестил, и второй, современный, от квартиры отца. Больше Браво с собой ничего не взял, за исключением тех денег, что вынул из сейфа вместе с ключом. Он понятия не имел, зачем захватил эту пачку с собой. Просто поддался порыву, — или, может быть, предчувствию, сродни тому, что привело его отца полгода назад на набережную Гренелль. Кроме того, он увозил с собой в Вашингтон все растущий багаж фактов и собственных соображений относительно того, что уже случилось, и того, что ждало в будущем…

Жаркий влажный воздух волной накатил со стороны Чесапикского залива; Браво чуть не задохнулся, выйдя из здания аэропорта. Направившись к веренице такси, он остановился на полпути, словно неожиданно засомневался в правильности своих действий. Небо, у него над головой почти белое, едва заметно голубело ближе к горизонту, подальше от беспощадного солнца. Нисколько не рассеивающий жару ветерок на краткие секунды поднимал в воздух крошечные дрожащие вихри из черной от копоти двигателей пыли и мятых конфетных оберток. Без всякой видимой причины Браво вдруг развернулся и зашел обратно на территорию аэропорта. Он двигался вдоль огромных зеркальных панелей, наблюдая за входившими и выходившими людьми. Браво не знал, что или кого он ищет, но что-то явно кольнуло его между лопаток там, снаружи, и он поддался импульсу, словно животное, почуявшее опасность. Он купил кофе в автомате и теперь стоял, потягивая горячий напиток и украдкой изучая лица проходивших мимо людей. Одна часть его существа чувствовала себя крайне глупо; но другая, проявляющаяся в последнее время все чаще, не позволяла Браво расслабиться.

Наконец, повинуясь какому-то глубинному инстинкту, он выкинул бумажный стаканчик в мусорный бак и снова вышел на улицу, чтобы поймать такси.

Декстер Шоу жил в скромной двухкомнатной квартирке в Фогги-Боттом, [Туманное Дно (англ.) — район, где расположен государственный департамент США.] этом любопытном районе Вашингтона между Белым домом и Джорджтауном. Сто лет тому назад здесь была низина, сырая и болотистая из-за близости Потомака. Туман, поднимавшийся над низиной, перемешивался с густым промышленным смогом: рядом располагались заводы Вашингтонской газово-электрической компании, печи для обжига известняка Гоуди и Дорожная компания Крэнфорда. Теперь здесь обитали законодатели, и место было бойкое во всех отношениях. В конечном итоге, именно такие места и служили смазкой для колес старомодной государственной машины округа.

Жилой комплекс, где находилась квартира Декстера, был выстроен из красного кирпича, как и большинство зданий этого квартала на Эйч-Стрит. Современное, совершенно безликое сооружение, напрочь лишенное украшений или интересных ракурсов, — форма, принесенная в жертву функциональности, одно из неудачных произведений постмодернистской школы.

Представившись консьержу в униформе, Браво вызвал лифт и поднялся на двенадцатый этаж. Выйдя из лифта, он пересек холл, застеленный голубым паласом, и вставил ключ «Медеко» в замочную скважину на двери квартиры Декстера. Дверь не открывалась. Браво попытался еще раз, слегка покачивая ключ в разных направлениях в надежде, что он все-таки сработает.

После второй тщетной попытки Браво все еще не собирался отступать, и тут за его спиной послышался чей-то голос. Он обернулся и увидел маленького человечка со смуглой кожей.

— Меня зовут Манни, я управляющий. Джонни, консьерж, позвонил мне после вашего прихода. — Он протянул Браво руку. — Вы сын мистера Шоу, верно?

— Верно, — ответил Браво.

— Мы все были потрясены, когда узнали о безвременной кончине мистера Шоу. В этом доме все его любили. Понимаете, он был всегда такой спокойный, замкнутый, но при этом со всеми держался дружелюбно.

«Да, подумал Браво, поблагодарив управляющего за теплые слова, — это мой отец — прирожденный политик, всегда безупречно выдерживающий выбранный образ…»

— Отец дал мне ключ, я думал, это запасной от его квартиры. Но он не подходит к замку.

— Не беспокойтесь, сейчас мы все уладим. — Управляющий вытащил связку ключей. Немного покопавшись, он выбрал один и вставил в замочную скважину. Дверь отворилась. Управляющий шагнул в сторону, пропуская Браво.

— Мне придется подождать здесь, пока вы осматриваете квартиру, — сказал он. — Сами понимаете, так положено.

Браво уверил его, что все понимает. Но, попав в квартиру, он немедленно осознал, что на самом деле не понимает абсолютно ничего. Квартира была пуста. Браво прошел по комнатам, заглянул во все помещения, включая встроенные шкафы. Нигде никакой мебели, ни намека на одежду, ничего. Словно в этой квартире никто никогда не жил.

Ошеломленный, Браво вернулся к входной двери и обратился к управляющему:

— Не понимаю. Где вещи моего отца?

Управляющий скривил губы. От него пахло потом и табаком.

— Я думал, вы знаете. Они все увезли, уже давно.

— Они? — Браво тряхнул головой. — Кто это — они?

Управляющий пожал плечами.

— Люди из государственного департамента. Показали мне удостоверения и все такое. Вы хотели забрать какую-то определенную вещь?

Браво покачал головой, не в силах вымолвить ни слова. Как, куда за считанные дни исчезла вся жизнь его отца?

Управляющий посмотрел на него с плохо скрываемым состраданием. По его мнению, ничего страшного не случится, если, ввиду особых обстоятельств, Браво все же побудет в квартире один, сказал он. Браво поблагодарил его, и управляющий ушел.

Закрыв глаза, Браво глубоко вздохнул, словно в воздухе квартиры мог сохраниться какой-то след отца. Потом снова принялся осматривать комнаты, выдвигая подряд все ящики, открывая полки кухонных шкафов и шкафчиков в ванной. Из квартиры не просто исчезли все вещи. После этого здесь все тщательно вымыли, стерли все следы… Обезвредили. Помнится, как-то отец употребил именно это слово, рассказывая Браво об упразднении посольства в Найроби…

Он вытащил мобильный телефон и позвонил в министерский офис отца. Через несколько минут его соединили с Тедом Коффи, главным аналитиком, с которым Браво несколько раз виделся в присутствии отца.

— Боже, Браверманн, мне так жаль! Как вы?

— Надо полагать, соответственно обстоятельствам, — ответил Браво.

— А Эмма?

— Тоже.

— Нам всем так его не хватает, и мне особенно. Он ведь чертовски долго проработал в отделе! Двадцать с лишним лет, с трудом верится. Откровенно говоря, я не знаю, как буду обходиться без его опыта. Черт побери, да второго такого аналитического ума, как у Декса, просто не найти, и все здесь это понимают.

— Спасибо, Тед. Ваши слова для меня много значат. — Браво прошел в центр спальни и принялся медленно поворачиваться вокруг своей оси, в который раз осматривая комнату. — Послушайте, Тед, что ваши ребята сделали с вещами отца?

Наступила секундная пауза. Потом Тед произнес:

— Не понимаю.

— Ну, я сейчас в его квартире в Фогги-Боттом, и здесь совершенно пусто, никакой мебели, ничего из одежды. Все вычищено.

— Это не мы, Браверманн.

— Управляющий сказал, что приходили люди из министерства. Они показали ему удостоверения.

— Плевать, что сказал управляющий, — ответил Тед Коффи. — Никто из наших не отдавал распоряжения забрать вещи из квартиры Декса, это точно. Это просто-напросто противоречило бы политике департамента.

Браво некоторое время стоял неподвижно посреди пустой, безмолвной квартиры, тщетно пытаясь представить здесь Декстера. Поблагодарив Коффи за потраченное время и за искренние соболезнования, он отключился.

Он взглянул на ключ, который до сих пор держал в руках. Память у Браво была великолепная, и он слово в слово повторил про себя слова отца, произнесенные полгода назад на промозглой парижской набережной. Как он сказал? Если что-нибудь случится, возьми другой ключ, тот, что я тебе отдал раньше, и отправляйся ко мне домой. Отец вовсе не говорил, что это ключ от его квартиры. Браво повертел ключ в руках; безупречно обточенные на станке грани поблескивали в солнечном свете. Что же Декстер имел в виду?

Он попытался подвести итоги. Итак, отец хотел, чтобы Браво побывал в его квартире, если с ним что-нибудь случится. Но здесь ничего не было… Он снова ощутил странный холодок между лопаток. Отец хотел его о чем-то предупредить? Браво вспомнил следившую за ним парочку. Что им было нужно?

Эти мысли крутились у него в голове, пока он рассматривал ключ. И тут Браво увидел то, чего не замечал раньше. Он подошел к окну и принялся разглядывать вытравленные на металле крошечные буквы, числом шестнадцать. На первый взгляд — совершенно бессмысленный набор символов; по крайней мере, буквы не складывались в слово или фразу. Но ведь что-то они означают, подумал Браво.

Внезапно он почувствовал знакомое захватывающее волнение. В какую восхитительную игру они с отцом играли, когда Браво был ребенком! Отец составлял зашифрованные послания, а Браво их разгадывал. Только они с отцом и могли прочитать эти записки, чем просто сводили с ума маму…

Это был довольно простой код, основанный на смещении номеров символов. Тем не менее для расшифровки требовались некоторые усилия, поскольку отдельные буквы шифра были вспомогательными, — указывали, какими символами нужно заменить остальные. Вытащив блокнот и ручку, Браво переписал последовательность на бумагу, после чего сел на пол, прислонившись спиной к батарее, и принялся за работу. Этот код поставил бы в тупик и профессионального криптографа, но для Браво алгоритм был очевиден. Через пять минут он расшифровал строку на ключе. Это было одно-единственное слово: «сходни».

Браво знал, что это такое, но что имел в виду отец? Зачем он зашифровал это слово? Солнечный свет заливал квартиру, проникая через пыльные стекла, рисуя на паркетном полу и голых стенах повторяющийся узор. От этого пустота вокруг Браво казалась еще тоскливее. Ни малейшего намека на присутствие Декстера Шоу, совсем недавно жившего здесь, никаких следов.

Браво в последний раз обошел квартиру, пытаясь припомнить хоть что-то, связанное со словом «сходни», но вынужден был прийти к выводу, что отец никогда ни о чем таком даже не упоминал.

Уйти из квартиры оказалось труднее, чем он предполагал. С мучительной живостью Браво вспомнил месяцы болезни матери. Каждый раз, уходя из больницы, он долго не мог отделаться от тягостной мысли, что мама стала заложницей своего недуга. Ее предало собственное тело, и вот она лежит в больничной палате, медленно умирая, в то время как он свободен и здоров и может идти по сияющей неоновыми огнями вечерней улице, вдыхая свежий воздух…

Возле лифта Браво помедлил, смотря на входную дверь. Если бы только он смог найти в этой квартире хоть что-то, хоть какой-то след…

В холле на первом этаже он спросил консьержа, как добраться до какого-нибудь интернет-кафе. Ближайшее, как он выяснил, располагалось на 17-й улице, приблизительно посередине между районами Дюпон-Серкл и Скотт-Серкл. Браво заказал такси и дожидался в прохладном холле, пока машина не подъехала к тротуару.

Десятью минутами позже Браво сидел за компьютером. По правую руку от него на столе стояли тарелка с мясным сэндвичем и кофе гляссе. Он искал все, что могло быть связано с расшифрованным словом, но ссылок было слишком много. Браво понимал, что нужно как-то сузить поиск.

Он успел сжевать половину бутерброда, обдумывая возможные варианты. Излюбленный принцип его отца — прятать клад на видном месте — здесь, очевидно, не работал. Декстер Шоу потратил уйму сил, чтобы зашифровать это слово. Зачем ему это было нужно? Браво наморщил лоб, пытаясь сосредоточиться. Он больше не чувствовал вкуса сэндвича, не слышал приглушенного бормотания голосов; он погрузился в тот удивительный внутренний мир, который открыл для него отец еще в раннем детстве. Разгадать эту головоломку — вот что было сейчас единственной целью, и все его существо устремилось на поиски ответа. В обступившей его тишине мелькнула нужная мысль. Если отец зашифровал это слово, следовательно, это что-то известное, нечто такое, что у всех на виду. Браво выпрямился. Он был уверен, что догадка верна. Просто на этот раз отец использовал свой любимый принцип немного иначе.

Отставив тарелку с недоеденным сэндвичем, Браво положил пальцы на клавиатуру. Выйдя на сайты Вашингтона, он набрал слово «сходни» в строке дополнительного поиска. Результат его удивил. Декстер выгравировал на ключе название яхтенной пристани неподалеку от памятника Вашингтону и Кэпитал-Билдинг.

В конторе на пристани седовласый старикан с сигаретой в зубах сообщил Браво, что владельца судна по имени Декстер Шоу, или даже просто Шоу не зарегистрировано.

Поблагодарив его, Браво спустился к воде и пошел по причалу. День был слишком жарким, солнце слепило глаза, выжигало все яркие цвета. Все кругом приобрело тусклый оттенок застиранного белья. Браво вдохнул резкий, почти отталкивающий запах насыщенной минеральными веществами морской воды. Он не знал, что нужно искать, но разгадка определенно крылась где-то здесь. Наверняка он правильно понял послание отца. Возле третьего эллинга он увидел белую с синим тридцатисемифутовую яхту. На корме золотом было выведено название. «Стеффи». Стеффи — так отец называл маму! Браво застыл на месте, его внимательный, напряженный взгляд заскользил по корпусу яхты. Это не может быть простым совпадением. В совпадения он не верил.

Разжав ладонь, Браво посмотрел на ключ. Чем больше он думал об этом, тем больше уверялся, что отец просто не стал регистрировать яхту на свое имя, что тем более неудивительно в свете последовавших за его смертью событий. Эта яхта… все это не просто так. На судне спрятано что-то важное. Иначе отец не стал бы называть яхту «Стеффи» и зашифровывать ее местоположение таким образом, чтобы только его сын смог ее найти.

Окружающий мир поблек, горизонт отступил и исчез. Браво стоял в полном одиночестве на деревянной пристани и чувствовал, что нашел наконец последний ускользающий след, который безуспешно пытался обнаружить в пустой квартире отца. Эта яхта стала мостом, пуповиной, соединившей их с Декстером.

Он поднялся на борт яхты в том состоянии обостренной чувствительности, которое все чаще посещало его. Теперь нужно было найти путеводную нить, продолжение тщательно продуманной цепочки подсказок и шифров, которая приведет его — и только его — к разгадке. Браво на мгновение остановился, оценивая новую мысль. Что, если есть и другие? Кто еще охотится за тем, что хотел передать Браво Декстер? Возможно, отец знал о них, опасался этих людей или даже боялся… Ему вспомнились давешняя блондинистая парочка, нелепые ботинки юноши и кошачья улыбка девушки; теперь она казалось Браво зловещей, словно это был не легкий флирт, а отблеск тайны, которой она владела, а Браво — нет…