— Здесь ты прячешь тела? — шучу я.
Он резко останавливается.
— У тебя мрачный юмор, да?
Это замечание заставляет меня вспомнить истерический смех, клокотавший в горле во время похорон Рейчел. Я закрывала лицо руками, чтобы сдержать его, а все думали, будто я рыдаю. Вот такая защитная реакция.
— Больше предпочитаю смеяться, чем плакать, — признаюсь. — Я слишком легко могу разрыдаться. Ненавижу эту свою черту.
Он садится на траву.
— Это неплохая философия: смеяться, а не плакать.
— Хотела бы я лучше контролировать собственные слезы. Мучительно, когда ты в бешенстве, а все думают, что тебе грустно. — Я опускаюсь на землю рядом с ним, удивляясь, с чего это я ему все выкладываю. Замолкаю и слушаю, как трещат сверчки. Из дома слабо доносится музыка.
— У тебя есть имя? — поддразнивает он.
— Я Бэт.
Он проводит рукой по своим растрепанным волосам. Замечаю, как при этом играют его бицепсы. У него потрясающие, атлетические руки.
— Я Чейз. — Он кивает мне. — И я все еще считаю, что ты слишком хороша, чтобы сидеть тут со мной.
— Ну, ты меня силой не тащил, — напоминаю я. — Это намек на то, чтобы я ушла?
— Нет, мне бы этого не хотелось. — Он снова вздыхает, и под тонкой хлопковой футболкой проступает идеальный рельеф его тела.
Боже, он великолепен.
— Тут красиво, правда?
Я смотрю на ночное небо, а потом на запрокинутое лицо Чейза. За облаками едва можно разглядеть луну, не говоря уже о звездах.
— Да, наверное.
Он красив. Небо — не очень.
Парень усмехается.
— Даже если бы шел проливной дождь, я все равно был бы счастлив.
— Я — тоже. — Потому что я с тобой.
Давно я не чувствовала такой гармонии внутри себя. Ссора с матерью кажется давним дурным воспоминанием.
Одной рукой Чейз приминает траву между нами. Я придвигаю свою ближе, пока наши мизинцы не соприкасаются.
— У тебя такие длинные пальцы.
Он переводит взгляд на наши ладони.
— Может, это твои чересчур короткие?
— У меня стандартный размер руки.
— Давай посмотрим, — он накрывает мою ладонь своей, полностью пряча мои пальцы.
Сердце начинает бешено стучать, а во рту пересыхает.
— Хочешь меня поцеловать? — выпаливаю я.
Он улыбается.
— Думаю, да. Ты не против?
Я киваю.
— Давно я не целовался, — признается он.
Его откровенность застает меня врасплох.
— Я — тоже.
— Хорошо. — Он заправляет мне за ухо прядь волос и придвигается ближе. — Тогда мы оба можем облажаться. Скажешь мне, если я сделаю что-то не так?
Он касается ладонью моей щеки, нежно поглаживая ее. И наши губы медленно сближаются.
3
Чейз перекатывается на бок. Он тянется за чем-то к прикроватному столику в спальне, куда мы пришли. Слышу звук зажигалки. Запах дыма заполняет ноздри. Лежу, уставившись в потолок. Глубоко затянувшись, он перекатывается на спину. Чейз по грудь укрыт простыней.
Я успела одеться, после того как все закончилось. В голове мелькает столько мыслей, что я все не могу решить, как поступить дальше. Что я вообще наделала? Тело горит от стыда, а сердце колотится сильнее, чем басы, что все еще сотрясают дом.
Чейз еще раз затягивается. Он ведет себя так, будто то, что мы сейчас сделали, не бог весть как важно. Может, для него это действительно так. Он, наверное, постоянно занимается сексом с девушками на вечеринках.
Я не сказала ему, что девственница.
Я…
— Мне надо идти, — выпаливаю я, вскакивая с кровати.
Он молчит и даже не смотрит на меня. Я рада этому, потому что не очень-то хочу, чтоб он видел, как мне стыдно.
Когда поворачиваю дверную ручку, Чейз спрашивает:
— Где твой телефон?
Я поворачиваю голову, и наконец наши взгляды встречаются. По его лицу ничего невозможно понять. Грудь все еще блестит от пота, выступившего во время… Я отвожу взгляд.
— В сумочке, — бормочу я, — а что?
— Возьми его.
Я не в силах отказать этому парню. С трудом выуживаю мобильник из сумки и жду.
Он диктует номер.
Я смотрю на него, все еще чувствуя стыд. Мое тело реагирует на вид его обнаженного торса, несмотря на боль.
— Занеси номер в телефон, — голос у него грубый. — Напиши мне, когда доберешься до дома своей подруги. Хочу знать, что с тобой все в порядке.
Продолжаю глядеть на него.
— Бэт, — окликает он, и ко мне наконец возвращается дар речи.
— Повтори, пожалуйста, — шепчу я.
Он называет цифры, и я послушно вбиваю их в память телефона.
— Звони мне, если понадобится, — грубовато добавляет он.
Я киваю. Мы оба знаем, что, за исключением того сообщения, которое я отправлю ему из дома Скарлетт, я никогда, никогда, никогда не воспользуюсь этим номером снова.
4
Завтра мой первый учебный день последнего года в выпускном классе. Я должна ликовать: остался лишь год в родительском доме. Всего год до поступления в колледж, который я выбрала. Год до свободы от постоянного бдительного родительского контроля.
Взгляды родителей прикованы ко мне — в воздухе висит напряжение. Разочарование мамы смешивается с растерянностью и возмущением отца. Черная грозовая туча поднимается к потолку, словно дым от сгоревшей листвы.
Стараюсь вести себя нормально, будто вчера ночью не сделала ничего, о чем теперь жалею. Я заставляла себя не думать о Чейзе, но это так трудно. Когда мысли возвращаются снова, мне хочется плакать.
Вчера у меня впервые был секс. Я хотела его и наслаждалась им. Но очарование рассеялось так быстро. Восторг от того, что я делаю что-то новое, возбуждающее, мятежное, сменился глубоким стыдом. Мой первый раз случился с незнакомцем. Это была встреча на одну ночь. И что, черт побери, мне с этим делать? Не могу даже осмыслить это. Мне хотелось бы, чтобы родители прекратили пялиться на меня. Боюсь, что если они будут смотреть достаточно долго, то смогут прочитать мои мысли.
— Хорошо провела время у Скарлетт? — спрашивает мама, нарушая молчание.
Звук ее голоса пробуждает фантомную боль на щеке. Она ударила меня вчера, но ведет себя так, будто не помнит этого. Или, может, просто пытается забыть. Или надеется, что я забуду. Возможно.
— Лиззи, — повторяет она, — ты хорошо провела время?
— Ага. — Я сдвигаю тушеный кабачок на край тарелки. Скарлетт спала, когда я пробралась к ней. Утром мы едва перекинулись парой слов. Подруга все выпытывала у меня подробности о вечеринке, но я отвечала расплывчато: не хочу, чтобы Скарлетт знала, что я отдалась сексуальному незнакомцу на случайной вечеринке. Мне стыдно.
— Что вы делали?
Вилка замирает в моей руке. Такого рода вопросы задают, когда вас в чем-то подозревают и хотят поймать на лжи. В подобных случаях лучше говорить поменьше.
— Разное.
Стараюсь вести себя так, чтобы не выдать волнения и страха.
— Например? — Тон у мамы непринужденно-вызывающий.
— То же, что и всегда.
На несколько секунд наступает молчание, во время которого я понимаю, что они ждут признания. Я не отрываю взгляда от тарелки.
Следующие на очереди — грибы. Ненавижу их. Всегда ненавидела, и тем не менее мама продолжает их готовить. Грибы очень нравились Рейчел.
Слышу шуршание бумаги. Мельком замечаю что-то белое. Не хочу смотреть, но не могу удержаться.
— Ты знаешь, что это? — на этот раз вопрос задает папа.
Они разыгрывают обычный сценарий, с участием плохого и хорошего полицейского. Мама притворяется сочувствующей, но я не раскаиваюсь, и тогда вступает папа со своим строгим голосом и еще более строгими приказами.
— Нет. — По крайней мере, это правда.
— Это распечатка твоих СМС.
— Что? — с изумлением хватаю стопку бумаг и в полном недоумении пробегаю глазами по строчкам. То ли у меня галлюцинации, то ли я действительно читаю распечатку сообщений, которыми обменивалась со Скар, когда уезжала с вечеринки.
...217-555-2956: Как вечеринка? Ты в порядке?
217-555-5298: Я в порядке. Вечеринка — огонь. Еду домой на такси.
217-555-5298: Родители звонили?
217-555-2956: Нет.
217-555-5298: Хорошо. Прикрой меня, если позвонят.
217-555-5298: Вернулась. Все в порядке.
Меня охватывает ужас. Последнее я посылала Чейзу. Я едва не плачу от облегчения, что не написала что-то более убийственное.
Листаю страницы дальше и вижу более ранние сообщения.
...217-555-2956: Пойдем сегодня на вечеринку?
217-555-5298: Да-а-а.
217-555-2956: Что с родителями?
217-555-5298: Скажу, что у меня работа.
Страх, злость и растерянность переполняют меня. Даже не знаю, что сказать. И где-то на задворках сознания крутится лишь одна мысль: слава богу, что не написала Скарлетт о Чейзе, не призналась, что впервые занималась сексом, а Чейзу — о том, что случилось между нами. От одной мысли, что родители могли бы узнать все, прочитав эсэмэски, мне становится дурно.
— Поверить не могу, что вы шпионите за мной! — кричу я, бросая бумагу на стол. Непрошеные слезы собираются в уголках глаз. — У вас нет никакого права читать мои сообщения!
— Я плачу за твой телефон, — грохочет папа.
— Тогда я буду платить за него сама! — вскакиваю со стула и бросаюсь вон из кухни.
Папа хватает меня за руку.
