— При маниакально-депрессивном психозе у больных бывают галлюцинации, но при этом заболевании более характерны резкие смены настроения.

Мейсон взглянул на часы.

— Давайте пригласим стенографистку, продиктуем уведомление и отправим его по назначению.

Доркас многозначительно взглянул на доктора Купера. Тот согласно кивнул, и помощник прокурора нажал на кнопку.

— Хорошо. Я продиктую уведомление и подпишу его.

Глава 3

Когда Перри Мейсон появился в приемной, Делла Стрит заканчивала разбор почты.

— Доброе утро, — поздоровался он. — Что новенького, Делла?

— Письмо от мужчины, который вчера приходил сюда.

— Какого мужчины?

— Который жаловался на собачий вой.

— А, — улыбнулся Мейсон. — Картрайт. Интересно, спал ли он этой ночью?

— Письмо доставлено специальным посыльным. Должно быть, его отправили около полуночи.

— Что-нибудь еще насчет собаки?

— Он прислал завещание и… — Делла оглядела приемную, будто опасаясь, что кто-то услышит ее слова, — десять тысячедолларовых банкнот.

— Десять тысяч наличными? — удивленно переспросил Мейсон.

— Да.

— Посланы по почте?

— Да.

— Ценным письмом?

— Нет, но со специальным посыльным.

— Черт побери!

Делла Стрит, встав из-за стола, подошла к сейфу, достала пухлый конверт и передала его Мейсону.

— Ты говоришь, он прислал завещание?

— Да.

— А письмо?

— Скорее, короткую записку.

Мейсон вытащил банкноты, внимательно осмотрел их и сунул в карман.

Затем он прочел вслух записку Картрайта:

...

«Уважаемый мистер Мейсон!

Я видел Вас во время последнего процесса и убедился, что Вы честный человек и настоящий боец. Прошу Вас заняться этим делом. В конверт я кладу десять тысяч долларов и завещание. Деньги — задаток. Я хочу, чтобы Вы представляли лицо, указанное в завещании, в пользу которого оставлена моя собственность, и защищали его интересы. Теперь я знаю, почему выла собака.

Я написал завещание согласно Вашему совету. Возможно, Вам не придется отстаивать его в суде или защищать интересы моего наследника. В противном случае Вы получите десять тысяч плюс триста долларов, переданные Вам вчера.

Благодарю за оказанную мне помощь.

Искренне Ваш Артур Картрайт».

Перри Мейсон с сомнением покачал головой и достал из кармана сложенные банкноты.

— Мне хотелось бы оставить эти деньги у себя.

— Так оставь! — воскликнула Делла. — Почему бы и нет! Ведь в письме говорится, что это задаток.

Мейсон вздохнул и положил банкноты на стол.

— Этот Картрайт — сумасшедший, натуральный сумасшедший.

— С чего ты это взял? — спросила Делла.

— Это не вызывает никаких сомнений.

— Но вчера ты так не думал?

— Да, мне показалось, что он очень взволнован.

— Но ты не принял его за сумасшедшего?

— Ну, не совсем.

— А сегодня, после получения письма, ты решил, что он псих?

— Видишь ли, Делла, в наши дни расчет наличными — это отклонение от нормы. Этот человек за последние двадцать четыре часа дважды расплатился со мной именно наличными, причем десять тысяч он прислал простым письмом.

— Вероятно, у него не было возможности послать их иначе.

— Возможно, — согласился Мейсон. — Ты прочитала завещание?

— Нет. Как только я увидела, что лежит в конверте, я положила его в сейф.

— Очень хорошо. Давай посмотрим, что он там пишет.

Мейсон развернул лист бумаги с надписью «Последнее завещание Артура Картрайта» и, прочитав написанное, медленно кивнул:

— Ну что ж, отличное завещание. Все написано от руки: дата, подпись и прочее.

— Он оставил что-нибудь тебе? — полюбопытствовала Делла. — Или я не должна об этом знать?

Мейсон хмыкнул.

— Разумеется, — ответил он. — Ты должна знать об этом. Мой метод ведения судебных процессов несколько отличается от общепринятого, в результате чего меня вполне могут пристрелить. Поэтому я хочу, чтобы впоследствии ты смогла разобраться в моих делах. Итак, он оставляет львиную долю своего состояния одному лицу, женщине, а мне — десять процентов от наследства при условии, что я буду представлять эту женщину по любым правовым проблемам, которые могут возникнуть в связи с завещанием, смертью завещателя или с ее семейными взаимоотношениями.

— Широкое поле деятельности, не так ли? — заметила Делла.

— Этот человек, — задумчиво продолжал Мейсон, — или писал под диктовку опытного адвоката, или обладает острым умом. Сумасшедший не способен составить подобное завещание. Все логично и взаимосвязано. Девять десятых наследства отходят миссис Клинтон Фоули, остальное — мне. Он оговаривает… — Брови Мейсона медленно поползли вверх.

— В чем дело? — забеспокоилась Делла. — Что-нибудь серьезное? Ошибка в завещании?

— Нет, — медленно ответил Мейсон, — ошибки нет. Но есть нечто очень странное.

Он подошел к двери, ведущей в коридор, и запер ее на ключ.

— Никаких посетителей, Делла, пока мы не разберемся с этим делом.

— Так что же произошло?

— Вчера, — Мейсон понизил голос до шепота, — этот человек говорил, что хочет оставить свою собственность миссис Клинтон Фоули, и беспокоился, не отразится ли на завещании тот факт, что женщина, проживающая с Фоули как миссис Клинтон Фоули, в действительности не является его женой.

— То есть их брак не зарегистрирован, — уточнила Делла.

— Совершенно верно. Итак, вчера его интересовал вопрос, получит ли наследство женщина, проживающая по определенному адресу и указанная в завещании как миссис Клинтон Фоули, если потом выяснится, что она лишь прикрывается этим именем. Выходит, Картрайт не сомневался, что под именем миссис Клинтон Фоули скрывается другая женщина. И я объяснил ему, что для определения лица, в пользу которого оставляется собственность, достаточно указать в завещании известные завещателю имя и адрес этого человека, например, описав его как женщину, проживающую с Клинтоном Фоули на Милпас-драйв, 4889, под именем миссис Клинтон Фоули.

— Он так и сделал? — поинтересовалась Делла.

— Нет. — Мейсон покачал головой. — Он оставил наследство миссис Клинтон Фоули, законной супруге Клинтона Фоули, проживающего в этом городе на Милпас-драйв, 4889.

— Так что изменилось?

— Все. Если окажется, что женщина, проживающая с Клинтоном Фоули, не расписана с ним, она ничего не получит. Наследство оставлено законной жене Клинтона Фоули, а адрес определяет местожительство самого Фоули, а не его жены.

— Ты думаешь, что Картрайт неправильно истолковал твои слова?

— Не знаю, — нахмурился адвокат. — Во всяком случае, в остальном он не ошибся. Поищи Картрайта по телефонному справочнику. Милпас-драйв, 4893. У него должен быть телефон. Немедленно свяжись с ним. Скажи, что это очень важно.

Не успела она протянуть руку к телефонному аппарату, как раздался звонок.

— Приемная Перри Мейсона, — ответила Делла, сняв трубку, и, послушав несколько секунд, добавила: — Одну минуту.

— Это Пит Доркас, — сказала она, прикрыв трубку рукой. — Он хочет срочно поговорить с тобой насчет Картрайта.

Мейсон взял трубку.

— Слушаю.

— Боюсь, Мейсон, — послышался скрипучий голос Доркаса, — мне придется отправить вашего клиента Картрайта в психиатрическую лечебницу.

— Что он еще натворил?

— Скорее всего, собачий вой — плод его больного воображения. Клинтон Фоули рассказал мне в чем дело и убедил меня, что этот Картрайт не только психически неустойчив, но и опасен, так как находится на грани того, чтобы переступить закон и совершить насилие.

— Когда вы говорили с Фоули? — спросил Мейсон, взглянув на часы.

— Только что.

— Он все еще у вас?

— Да.

— Хорошо. Задержите его на несколько минут. Как адвокат Картрайта, я имею право услышать рассказ Фоули. Я выезжаю немедленно.

Прежде чем Доркас успел возразить, Мейсон бросил трубку и повернулся к Делле Стрит.

— Повторяю, свяжись с Картрайтом. Скажи, что я должен встретиться с ним как можно быстрее. Ему необходимо уйти из дому и переехать в отель. Пусть он зарегистрируется под своим именем, а потом сообщит тебе название отеля. Попроси его держаться подальше от моей конторы и не возвращаться домой прежде, чем я переговорю с ним. А сейчас я еду к окружному прокурору. Этот Фоули поднял шум…

Выскочив из такси, Мейсон быстрым шагом прошел мимо дежурного, бросив на ходу: «Пит Доркас ждет меня». Остановился перед дверью со скромной табличкой: «Пит Доркас» и постучал.

— Войдите! — крикнул помощник прокурора.

Мейсон повернул ручку и прошел в кабинет.

Крупный мужчина лет сорока, ростом не меньше шести футов, сидевший перед столом Доркаса, встал и оглядел Мейсона с головы до ног.

— Полагаю, вы — Перри Мейсон, — сказал он. — Адвокат мистера Картрайта.

Мейсон коротко кивнул.

— Да, я адвокат Картрайта.

— Я — Клинтон Фоули, его сосед. — Мужчина широко улыбнулся и протянул руку.

Мейсон взглянул на Доркаса и, шагнув вперед, пожал протянутую руку.

— Прошу извинить, что приходится отнимать ваше время, Пит. Но я должен быть в курсе событий.

— Нет у нас никаких событий, — резко ответил Доркас, — если не считать того, что вчера я полдня потратил на воющую собаку, которая, как выяснилось, никогда не выла, а теперь оказывается, что ваш Картрайт — сумасшедший.