Найти дом клана Хартун Тран оказалось проще простого. Он располагался между Железным мостом и мостом Арака прямо на набережной Весты. Недалеко было место, где я не так давно подарил Ионэль цветы и сказал те слова, которые эльфийка хотела от меня услышать. Знала ли она о том, что здесь рядом дом одного их эльфийских кланов? Вряд ли. Лойлэнские эльфы всегда держались особняком. Вообще всех этих эльфов непросто понять, при внешнем сходстве они слишком отличаются от нас людей взглядами на жизнь, привычками, правилами.

Прежде чем зайти в дом клана, я решил осмотреться. Подошел к реке, делая вид, что наблюдаю за рыбаками, расположившимися на каменном уступе. Сам же, иногда поворачиваясь, оценил здание, сложенное из блоков желтого песчаника, как и многие дома в Вестейме. Из записки от Бурухи следовало, что клан занимает только первый этаж. И это хорошо: пять окон с одной стороны от двери, пять с другой — не так много площади занимают поклонники Леномы в этом здании. Дом их клана на фоне Аютанских бань — видного сооружения с мраморными колоннами и фонтаном у входа — казался совсем неприметным.

Постояв еще минуту, оценив прочность окон, через которые мне, возможно придется удирать, я закрыл глаза и перенес внимание на тонкий план, старясь интуитивно почувствовать угрозу. Не почувствовал. Хотя это не значит, что угрозы нет. Тогда я расширил сферу восприятия, захватывая целиком дом эльфийского клана и постарался определить сколько на первом этаже людей. Задача эта непростая, и иногда при подсчете весьма ошибаешься. Я насчитал одиннадцать человек: один у входа, вооружен, в кожаных с металлическими вставками доспехах — его я почувствовал сразу хорошо; еще четверо в большом зале, который слева; трое в двух комнатах справа и кто-то по проходу дальше, и еще дальше там, кажется трое.

Активировав в левую руку «Щит Нархана» я направился к двери — над ней на фризе из темного камня был высечен эльфийский символ Ночи. Войдя, я сразу увидел того самого эльфа, облаченного в легкую броню. С левого бока у остроухого висел меч, при чем не эльфийский, а эльнубейский или даже нубейский, что косвенно подтверждало связь этого клана с пустыней и ее древними развалинами. Воин не отреагировал на меня агрессивно и вряд ли он мог знать, как выглядит Райсмар Ирринд, отправивший к Авию* двух его собратьев.

(*Авий — бог подземного мира в эльфийской мифологии. Имеет темную ипостась, которой поклоняются некоторые лойлэнские культы).

Мне сразу бросилось в глаза, что на столике справа от воина, наверное, исполнявшего здесь роль стража, лежали в определенном порядке красные лилии с переломанными стеблями и горело три свечи. Явно пахло травяным бальзамом. Так эльфы выражали траур. Почти сразу я сложил на груди руки знаком Хеленорн*. Воин ответил мне тем же знаком, значит я сделал все правильно, в согласии с их традицией.

(*Хеленорн — эльфийский жест (знак) выражающий одновременно приветствие и сожаление или соболезнование: левая ладонь прикладывается к левой стороне груди пальцами вверх, правая прикрывает ее).

— Вы хотели что-то заказать или купить? — спросил он.

— Есть что-то готовое на продажу? — ответил я вопросом на вопрос, не совсем понимая, о чем речь, но догадываясь.

— Всегда что-то есть, — он пожал плечами и указал взглядом на дверь слева: — Пройдите к Келейрин — она подскажет.

Я открыл дверь и вошел в просторную комнату с голубыми стенами покрытыми нубейскими орнаментами. Комната не имела окон, ее освещало несколько ярких самосветных колб, свисавших с потолка на бронзовых цепочках и стоявших на столе. Справа располагалось два длинных шкафа, занимавших весь простенок. На полках стояли в ряд небольшие вазы, вырезанные из камня: нефрита, оникса и яшмы, дальше было много статуэток нубейских богов, зверей и людей. Теперь у меня не осталось сомнений, что остроухие Хартун Тран промышляют добычей нубейских древностей, которые можно найти в руинах. Эти руины иногда обнажают пески пустынь, расположенных за Западным Карнассом и Темными Землями.

Когда я повернул голову, то увидел, на меня внимательно смотрит эльфийка с пепельно-белыми волосами — она сидела на табурете за маленьким столиком. Хотя она не выглядела старой, я догадался что этой дочери Элатриля не меньше сотни лет. Повернувшись к ней, я тоже сложил руки знаком Хеленорн. Когда она мне ответила, спросил, подходя к статуэтке девушки из черной бронзы:

— Сколько стоит такая прелесть? — я взял статуэтку в руки, отмечая изящество формы и то, как естественно сделаны глаза и лицо.

— Пять с половиной тысяч гинар, — отозвалась эльфийка, ее голос походил на шелест осенней листвы, в нем явно проступала печаль. — Но мне кажется вы пришли не за этим.

— Почему такой вывод, уважаемая госпожа Келейрин? — я заподозрил, что она маг-менталист, и на всякий случай поставил ментальную защиту, но эльфийку не стал сканировать, чтобы не спровоцировать на враждебность.

— Я чувствую, что вам нужно что-то другое. Боги дали мне обостренное чувство, — она встала, отложив какие-то желтые камешки, которые до этого держала в руке.

— Верно. Мне нужен глава вашего общества. Сразу скажу, я с ним не знаком, не знаю даже имени, но вопрос мой очень важен. Одинаково важен для меня и для вас. И этот вопрос без преувеличений касается жизни и смерти, — произнес я, глядя прямо в ее серые, глубокие глаза.

— Довольно неожиданно, — ответила она после долгого молчания. — Почему вы не хотите ваш важный вопрос открыть мне?

— Потому, что я вас не знаю. Не сомневаюсь, что вы в Хартун Тран дама уважаемая, безусловно почтенная, но я не знаю, каков ваш статус и не знаю, каков круг вопросов вы можете решать, — говоря это, я надеялся, что мне удастся уйти из дома эльфийского клана без кровопролития, при этом хотя бы приблизиться к пониманию, зачем эльфы хотели убить Райсмара Ирринда.

— Я могу позволить вам поговорить с моим мужем, — холодно сказала она. — Главу клана вы не найдете в Вестейме, но Тенарион решит любые важные для вас вопросы.

— Хорошо, — я кивнул. — Как мне его увидеть.

Ни слова не говоря, эльфийка прошла мимо, шурша длинным платьем, гордая, надменная. Она вышла в ту же дверь, в которую я зашел. Я догадался, что мне нужно следовать за ней. Странно, что она оставила меня одного в комнате со столь дорогими нубейскими вещицами.

Когда я вышел за ней, то увидел, что в вестибюле стоит уже не один страж, а два. Второй в постарше, с цепкими зеленоватыми глазами, смотрел на меня с неприязнью. Тут же открылась еще одна дверь и появился эльф в длинной синей одежде, который был магом — это я почувствовал сразу и ясно. Скорее всего он тоже почувствовал мои способности, потому как сразу насторожился. На миг я подумал, что он и есть тот самый Тенарион, к которому меня вела эльфийка. Но нет, она, сказав, что-то быстро на эльфийском свернула в коридор. Из ее слов я понял лишь: «…в покое. Ждите здесь…».

Эльфийка подвела меня к высокой двери, покрытой резьбой. Открыла ее и, не переступая порога, сказала на эльфийском:

— Тенарион, к тебе гость. Он мне непонятен. Будь осторожен — он маг.

— Зайди сама, — ответил сухой голос из комнаты.

Эльфийка зашла, и я остался в коридоре один. Через пару минут Келейрин жестом пригласила меня войти.

За столом возле окна со стальной рамой сидел эльф с длинными пепельными волосами из-под которых торчали острые кончики ушей, его бледно-голубые глаза внимательно изучали меня. Как я понял, говорить с ним мне придется при Келейрин, но это не имело большого значения.

Ближе к углу его стола лежало несколько лилий со сломленными стеблями и горела свеча. Приветствуя Тенариона, я сложил руки на груди знаком Хеленорн, одновременно оценивая возможную угрозу и сделав два шага влево.

— Вижу, вас постигло горе. Всей душой соболезную. Пусть боги будут справедливы к ушедшим и добры к живущим, — сказал я, совмещая арленсийское соболезнование с эльфийским. — Я пришел для того, чтобы было меньше смертей. Тем более смертей пустых, которым нет причин. Прошу отнестись к моему вопросу спокойно и рассудительно, — я выдержал паузу, видя, как эльф нахмурился и лицо его напряглось. Затем я медленно произнес: — В первую очередь хочу понять, зачем вы охотитесь на Райсмара Ирринда?

Я даже не успел договорить имя, как Тенарион вскочил, выхватывая кинжал.