Глава 5
Гармония света
Миссис Барнс отошла к самому краю террасы, опираясь на фигурную решетку посмотрела вниз, затем на подлетавший к северному причалу дирижабль. Это летающее судно было намного меньше «Западного Экспресса», дожидавшегося ее, но в лучах заходящего солнца оно казалось золотым и радовало глаз. А еще чеширскую баронессу радовала возможность принять участие в делах Алекса и Майкла.
— Ну, говори, Элиз! — первым не выдержал господин Милтон. — У нас мало времени!
— А что здесь говорить. Я хочу быть полезна Алексу, — баронесса повернулась ко мне. — С Джозефом я немного знакома, — она тут же отвела взгляд. — Хотя прошло несколько лет, думаю, он меня хорошо помнит, и я могла бы договориться с ним. Надеюсь, он пойдет мне навстречу. Неужели, ему будет сложным оказать такую мелкую услугу, как позволить сфотографировать этот чертов свиток? Ради этого я куплю самый хороший фотоаппарат, может даже «Harmony of Light». И мне будет легко объяснить Джозефу, зачем мне этот снимок. Скажу для моего любимого брата, который занимается научной работой, пишет статьи. Ведь в одной из статей Майкл Милтон может прославить малоизвестного виконта Уоллеса и его коллекцию. Кстати, он очень тщеславен.
— Да, я могу написать статью. Даже специальную статью в «A World Of Magnificent Antiquities» о коллекции древних свитков господина Уоллеса, — с готовностью подтвердил Майкл. И, едва выдавая волнение, спросил меня: — Что скажите, ваше сиятельство?
— Если миссис Барнс будет так любезна, почему бы не воспользоваться ее доброй помощью? — сказал я, видя на губах Ковалевской скептическую улыбку. — Предложение вашей сестры, господин Милтон, выглядит очень разумно. Условия прежние: я выделю необходимую, но разумную сумму, чтобы получить фотографию этого свитка в хорошем качестве.
— Алекс, я не потрачу ни пенса лишнего. Только то, что действительно потребуется, чтобы добраться до этого чертова свитка, — заверила баронесса, кокетливо поправляя прическу. — Как мы прилетим, постараюсь связаться с тобой через эйхос. Но сам знаешь, сейчас между Лондоном и Москвой связь такая же нехорошая, как и отношения. Если не выйдет, то пришлю телеграмму. Кстати, сразу напиши мне свой адрес, я его забываю.
Мы поговорили еще минут десять-пятнадцать, наслаждаясь прекрасными майским закатом, видом на исторический центр столицы и золотисто-розовые облака. Я успел скурить сигарету, послушать рассуждения Элизабет и Майкла о произошедшем на дне рождения Мышкина. Затем узнал о шокирующей для многих новости, будто Геннадий Дорофеевич решил жениться на какой-то безызвестной баронессе. Это стряслось с ним после тяжелого отравления, вызвавшего в князе разительные изменения. Ольга, слушая эти новости, преподнесенные Элизабет с явным возмущением, переглядывалась со мной и посмеивалась. Мы-то знали причины таких перемен в князе Мышкине.
Когда пришла пора господину Милтону и миссис Барнс пройти на посадку, я решил последовать за ними — хотелось посмотреть каюты на борту «Западного Экспресса», заодно помочь ей с чемоданом.
— Я здесь подожду, — сказала Ковалевская, решив остаться на террасе.
— Тебе не любопытно, как там на борту «Экспресса»? — удивился я. — Это должно быть интересно. Тем более «четверка» — новая модель. С удовольствием заглянул бы в кабину управления. Возможно, среди обслуживающего персонала есть роботы.
— Нет, граф Елецкий. Ты же хотел побыть с английской баронессой наедине. Вот я тебе даю такую возможность. Побудь — не смею мешать. И надеюсь, ты вспомнишь наш недавний разговор и скажешь ей правильные слова, — сказала Ольга, когда Элизабет с Майклом отошли достаточно далеко. — Я думала твоя чеширская сучка моложе. На вид ей лет тридцати или даже больше. Тебе не стыдно? Алекс… — передразнивая баронессу, произнесла Ковалевская.
Я улыбнулся и порозовел. Но лишь от улыбки.
— Алекс! — окликнула меня Ковалевская, когда я отходил. — Поглядывай на часы, чтобы тебя не унесло в Варшаву!
Варшава была следующей остановкой этого гиганта, но остаться на борту «Экспресса» без билета не так просто, а если кто-то спрячется в бесконечных лабиринтах проходов, то его будет ждать штраф равный удвоенной стоимости проезда.
Мы пошли по трапу, соединявшему пассажирские палубы и верхний причал Седьмой Имперской башни. Я, как джентльмен, вызвался помочь Элизабет с ее тяжелым чемоданом. Впереди меня шла пожилая семейная пара, и старушка все время останавливалась, что-то негромко говорила на английском. Она явно боялась высоты, хотя трап с двух сторон был огорожен надежной металлической решеткой, все равно ощущения для многих было таким, что впору схватиться за сердце. Ведь мы шли по длинному узкому — чуть шире двух метров — переходу, который слегка покачивало, а внизу в двухстах метрах виднелись московские улицы и крыши старых домов исторического центра столицы.
Наконец мы поднялись на борт «Экспресса», пол пандусу вышли на вторую, самую обширную палубу и двинулись по коридору, просторному отдельному полированным деревом и декоративной пластмассой, освещенному туэрлиновыми светильниками. Дирижабли этой серии, сделанные на томском заводе летающих машин, имели длину до 330 метров, 3 или 4 пассажирские палубы и брали на борт более пяти тысяч пассажиров. Разумеется, такую громаду не могли поднять в воздух гелиевые баллоны, занимавшие большую часть дирижабля. Основную подъемную силу создавали генераторы вихревых полей, подобные тем, какие использовались на виманах. Однако такое комбинированное решение с использованием гелия, давало ощутимые экономические преимущества. Особенно при крупнотоннажных перевозках на большие расстояния при невысокой скорости.
Майкл догадался взять места в двух разных каютах: одно место в мужской четырехместной для себя и отдельную одноместную каюту для Элиз. При чем эти каюты располагались в разных концах второй палубы. Наверное, чеширский барон всерьез опасался оставаться на ночь с сестрой наедине, ведь из этого могло выйти нечто нежелательное для него. Уже за третьим отсеком мы с Милтоном расстались: он направился к каюте Б-21-14, я же понес тяжелый чемодан дальше до двери с номерком Е-13-15.
— Алекс, я так благодарна тебе, ты даже тащишь мой тяжелый чемодан. Я бы заплатила за носильщика, но это было бы не так приятно, как то, что делаешь ты для своей Элиз, — баронесса шла за мной сзади беззвучно ступая по толстой ковровой дорожке.
— Но ты же сделаешь для меня кое-что приятное тоже, — сказав это, я имел в виду, ее помощь со снимком свитка некого виконта Уоллеса. Ясно, что сказанную мной двусмысленность, чеширская сучка принялся по-своему. И мне хотелось подразнить ее воображение.
— Да, Алекс! Твоей невесты здесь нет. Я все твоя, — с готовностью известила она, снова делая свой английский акцент еще более явным.
Я молча повернул в ответвление коридора и скоро остановился перед дверью Е-13-15. Миссис Барнс торопливо открыла ее своим ключом.
Едва мы вошли, и я поставил чемодан, она сказала:
— У нас еще минут двадцать. Я быстро разденусь. Или ты хочешь меня в рот? — сказав это, баронесса ротик приоткрыла и соблазнительно облизнулась.
— Нет, дорогая. Мы это делать не будем. Ты знаешь, что у меня есть невеста. Я очень люблю Ольгу Борисовну. Хотя она позволяет мне некоторые вольности и даже в курсе того, что было между нами, давай обойдемся без этих приятностей, — нажав пальцем на подбородок баронессы я ее рот закрыл.
— Но что здесь такого? Она же об этом не узнает, — баронесса удивленно смотрела на меня.
— Элиз, извини, но нет, — твердо сказал я.
— Какой же ты!.. — наверное, она хотела выругаться, но проглотив последнее слово сжала губы. — Ведь я люблю тебя, и хочу быть тебе полезна.
Между нами повисло неловкое молчание. Я повернулся к иллюминатору, большому, на треть простенка. Отсюда открывался вид на верхнюю часть Седьмой Имперской башни и на террасу, примыкавшую к причалу. Где-то там стояла княгиня Ковалевская — ждавшая меня возлюбленная, с которой у меня сегодня будет очень жаркая ночь.
— Алекс, поцелуй меня хотя бы. На дорогу, — она прижалась ко мне, запрокинув голову. — Скажи, я же для тебя не просто шлюха?
— Ты теперь не просто шлюха, ты полезная шлюха, — я рассмеялся и обнял ее. Поцеловал в губы, тут же поймав дикое возбуждение. Все-таки у миссис Барнс была особенность: она умела дразнить. Дразнить так, что хотелось немедленно проявить свой мужской нрав и сделать с ней что-нибудь самое нескромное. — Очень надеюсь, что у тебя получится со свитком. Вернешься с Лондона, я помогу тебе с подданством.
— Ты же понимаешь, для этого мне придется переспать с виконтом Уоллесом, — она потерлась о меня.
— Для тебя это слишком аморальный поступок? — я тихонько разжал ее руки, обнимавшие меня.
— Алекс, мне обидно, что ты меня так воспринимаешь. Да, я люблю секс. Очень люблю. Я иногда из-за этого теряю голову, но я не сплю со всеми подряд. Многие важные мужчины в Манчестере, Ливерпуле и Лондоне хотели меня, но я им отказала. Ты представить не можешь, как я была популярна до замужества. Но почти для всех воздыхателей я была лишь плодом мечтаний. Честное слово мне обидно, что ты так думаешь обо мне, и что с такой легкостью хочешь отдать меня Джозефу, — взгляд ее серых глаз на самом деле выражал обиду.
