6

Очки в новом шлеме виртуальной реальности обеспечивали 360-градусный обзор в кабине беспилотника. Я увидел ангар «Дулитла», а в нем — ряд одинаковых блестящих, готовых к запуску перехватчиков. На вид из кабины наложился тактический дисплей, где отражалась информация о состоянии двигателя, систем связи и вооружения, а также данные радара, сенсоров и навигационных приборов.

Я откашлялся и обратился к ИИА — искусственному интеллекту авионики. ИИА служил моим виртуальным вторым пилотом — занимался навигацией, управлял системами вооружения и связи, а также устно сообщал мне об их состоянии. ИИА также мог давать новичкам полезные советы по маневрированию и применению оружия, но я эту функцию давным-давно отключил.

— ИИА, подготовить системы к запуску.

— Выполняю! — радостно чирикнул ИИА. В стандартных установках компьютера был прописан вечно спокойный синтезированный женский голос, однако опытным путем я выяснил, что в пылу битвы он меня нервирует, и поэтому установил несколько других звуковых комплектов, в том числе «Тримаксион», благодаря которому компьютер говорил тем же голосом, что и в фильме «Полет навигатора». Он напоминал вопли Пи-Ви Хермана, которые пропустили через вокодер, однако это меня забавляло и не давало расслабиться.

Все ускорители, оружие и щиты получали энергию от ядерного реактора, который постоянно подзаряжал аккумуляторы перехватчика. Однако он делал это очень медленно, поэтому расходовать энергию во время боя нужно было очень осторожно, иначе ты мог задрейфовать в космосе, превратившись в беспомощную мишень.

Посадить аккумуляторы было очень легко, потому что энергия расходовалась при каждом маневре и выстреле. Щиты тоже подпитывались от аккумуляторов. Если энергия заканчивалась, перехватчик сначала терял щиты, затем оружие и, наконец, ускорители. После этого он взрывался — или, если тебе повезло оказаться в космическом бою, перехватчик просто беспомощно плыл в космическом вакууме. А ты тем временем ждал, когда аккумуляторы зарядятся — ждал и молился, чтобы враг не успел тебя прикончить, хотя именно так почти всегда и происходило.

На каждом крыле истребителя «глефы» стояла лазерная турель, которая могла вращаться в любом направлении, и поэтому «мертвых зон» у «глеф» почти не было. Однако стрелять из плазменных орудий моего перехватчика (они же — «солнечные пушки») и запускать ракеты «макросы» можно было только вперед, поэтому моя цель должна была находиться передо мной. У корабля была лазерная турель, которая вращалась; в отличие от орудий, она потребляла огромное количество энергии, и ею пользовались лишь изредка.

Кроме того, наши корабли были оснащены механизмом самоуничтожения, который в крайнем случае также мог стать оружием. Если в твоем беспилотнике оставалась хотя бы крошечная капля энергии, ты мог взорвать реактор и тем самым превратить в пар все в радиусе сотни метров. Правильно выбрав момент, с помощью такой тактики можно уничтожить около десятка вражеских кораблей одновременно. К сожалению, враг тоже применял подобный прием — и совершенно не заботился о том, что пострадают свои же. Игроки, конечно, тоже об этом не волновались — для многих это была единственная стратегия. Ее недостаток заключался в том, что после самоуничтожения ты пропускал часть боя — приходилось ждать, когда тебе выделят новый беспилотник и подойдет твоя очередь на запуск.

Загудел клаксон: зажужжал конвейер, который выстреливал беспилотники из чрева «Дулитла», словно из пулемета.

— Ура! — крикнул Дилио. — Наконец-то шлепнем пару чужих!

— Если тебе дадут сделать хоть один выстрел, — заметил Круз. — Может, тебя сразу собьют, как в прошлый раз.

— Я же говорил — у меня Интернет отрубился! — крикнул Дилио.

— Чувак, мы слышали, как ты ругался в чате после того, как тебя замочили, — напомнил я ему.

— Это ничего не доказывает! — весело отозвался он и завопил: — Давайте крикнем «Ату их!»

Мы его не поддержали, и он громко откашлялся.

— Почему это вы не крикнули «ату»? Кричите «ату», суки! Хотите, чтобы у меня удачи не было?

— Извини, Дилио, — сказал я, а затем изо всех сил завопил: — Ату!

— Парни, вопите без меня, — сказал Круз и пробурчал свою личную мантру: — Ну, понеслась!

Я хрустнул костяшками пальцев и включил лучший трек из отцовского сборника «Налет на аркаду». Когда басовый рифф квиновской «Another One Bites the Dust» загрохотал во встроенных в шлем наушниках, я почувствовал, что «поймал волну».

Пулеметный ритм песни идеально подходил к ритму движения вражеских кораблей почти в любом задании. (В заданиях-«тирах», как вот это, мне также помогала «We Will Rock You».) Зазвучал голос Фредди Меркьюри, и я прибавил громкость — настолько, что ее поймал мой микрофон.

— А, супер, — сказал Круз. — Сегодня в эфире диджей Гериатр. Какой сюрприз.

— Если звук кажется слишком громким, значит, ты уже слишком стар, Квоте, — отпарировал я. — Может, включишь сборник песен «Kidz Bop»?

— Может быть. Они — настоящие гении, их просто недооценивают.

Беспилотники под управлением Круза и Дила вылетели из ангара сразу передо мной, и значки кораблей на тактическом дисплее были отмечены их позывными.

— Внимание, ваш беспилотник следующий в очереди на запуск! — объявил ИИА с излишним энтузиазмом. — Приготовьтесь вступить в бой!

Лента конвейера снова двинулась вперед, загружая мой беспилотник в тоннель, а затем запуская его в космос.

Все было как в «Красном рассвете».

Первая группа вражеских кораблей уже высыпала из ближайшего «дредноута» — словно шершни из металлического улья. Они помчались прямо на нас.

Спустя долю секунды перед моим беспилотником уже находились сотни «глеф» и десятки похожих на драконов «виверн», которые извивались и ползли, словно змеи. Все они двигались в унисон, готовясь атаковать «Ледокол». Задержав дыхание, я прицелился в одну из «глеф» в первом ряду. У меня было такое чувство, что я должен свести счеты с этой проклятой тварью — за то, что она вырвалась из моей фантазии и проникла в реальность, за то, что заставила меня усомниться в состоянии своего рассудка.

Трехмерный тактический дисплей вспыхнул, предупреждая о том, что позади меня взорвался реактор. Я успел ускориться как раз вовремя, чтобы не попасть во взрывную волну.

Продержаться дольше нескольких минут в битве такого масштаба нелегко. Для того чтобы уклоняться от огня, требовались отличные рефлексы, умение ориентироваться в пространстве и способность предугадывать действия врага. Нужно было находить лучший маршрут сквозь ряды противника, отступать и атаковать одновременно.

Потратив не один час на изучение маневров собрукаев, я постепенно начал распознавать в этом хаосе определенные последовательности. Иногда они летели, словно стая птиц, которая кружит перед посадкой. В других случаях делали резкие повороты, словно косяк хищных рыб. Но модель в их поведении была всегда, и способность ее разглядеть позволяла мне предсказывать реакцию врага, а это, в свою очередь, облегчало прицеливание — если я слушал правильную музыку. Музыка была ключевым фактором. Старые рок-песни на кассетах отца подходили идеально, потому что у них был ровный, интенсивный ритм, который служил мне боевым метрономом.

Я включил обратные ускорители, разворачивая корабль на 180 градусов, и открыл огонь короткими очередями из «солнечных пушек» по «глефам», которые сели на хвост «Ледоколу».

Когда я попал в первую цель, она взорвалась, превратившись в шар огненной плазмы. На дисплее появилось сообщение о том, что я стал первым, кто уничтожил противника в этом бою.

— Один есть, осталось еще пара миллионов, — объявил я по системе связи. В крови уже кипел адреналин. Уничтожение инопланетян в видеоиграх всегда было для меня способом выместить на чем-то свой подростковый гнев, однако сегодня при каждом нажатии на гашетку казалось, что меня переполняет ярость.

— Парни, у меня на хвосте две «глефы», — сказал Дил. — Поможете?

— Сам себе помогай! — раздался голос Круза. — Нас тут во все дыры имеют!

— Только не меня, — отозвался я. — Лично я поймал волну.

Я посмотрел на экран: ни Квоте, ни Дилио видно не было, потому что в данный момент нас разделял «Ледокол». Я врубил боковые ускорители и сделал серию «бочек», чтобы ускользнуть от зарядов плазмы, летевших в меня со всех сторон. Кроме того, я слегка работал акселератором, чтобы менять скорость и угол атаки корабля, одновременно выбирая для лазера новую цель — три «глефы», которые сели мне на хвост.

Прицелившись в их лидера, я нажал на гашетку. Лазер работал всего долю секунды, и луч не был виден невооруженным глазом, однако его траектория высветилась на тактическом дисплее. Он прожег корпус ближайшей «глефы», а затем добрался до двух остальных, которые шли в линию с первой. Три быстрых взрыва — бум-бум-бум! — и все они были уничтожены.

Я выключил лазер, который уже начал перегреваться, и выбрал плазменные орудия. При этом мой дисплей автоматически показал не растекающийся огненный шар у меня за кормой, а то, что творится перед кораблем. Затем я включил ускорители на максимум. Но когда я прошел под «Ледоколом» и приготовился обойти его с противоположной стороны, прямо у меня на хвосте появились еще две «глефы». Я попал под мощный обстрел: мои щиты были выбиты наполовину, и это еще больше усилило нагрузку на аккумуляторы, уровень заряда в которых и так приближался к опасной отметке.