Через несколько минут снова прозвучал звуковой эффект из «Звездного пути», и в магазин вошла компания учеников из местной школы. Я запихал свой новый шлем и систему управления под прилавок, чтобы их не заметили эти несовершеннолетние хулиганы, и произнес стандартное приветствие, призвав на помощь весь свой энтузиазм:

— Добро пожаловать на «Звездную базу», где игра никогда не заканчивается. Чем могу помочь, юные джентльмены?

4

Когда я вернулся домой, мамина машина уже стояла у дверей. Это был приятный сюрприз — в прошлом году, например, она так много работала сверхурочно, что часто возвращалась, когда я уже спал. И все же ее появление тревожило: она всегда чувствовала, если меня что-то беспокоило. В детстве я был уверен, что мама — мутант-телепат и способна читать мои мысли, особенно бредовые.

Мама лежала в гостиной на диване (Маффит свернулся клубочком у нее в ногах) и смотрела новую серию одного из своих любимых сериалов «Доктор Кто». Ни она, ни Маффит не заметили, как я вошел, и у меня была возможность понаблюдать за ними обоими.

Моя мать, Памела Лайтман (в девичестве Крэндэлл), была одной из самых крутых и стойких женщин на свете и очень напоминала мне Сару Коннор и Эллен Рипли. Если у нее и случались проблемы, то она решала их довольно быстро, потому что принадлежала к категории тех матерей-одиночек, которые, вооружившись мощной пушкой, легко отстреливали киборгов-убийц. Кроме того, мама была невероятной красавицей. Конечно, все так говорят о своих матерях, но в моем случае это было правдой. Мало кто из парней знает, что это за Эдиповы муки — жить в одном доме с безумно сексуальной, вечно одинокой мамой. Я видел, как у мужчин едет крыша от одного взгляда на нее, и от этого во мне возникало отвращение к существам одного со мной пола — как будто без этого у меня не хватало психологических проблем.

Растить сына в одиночку ей было очень тяжело. Родители ей совсем не помогали: отец рано умер от рака, а религиозная мать отреклась от нее за то, что она забеременела еще в школе, да еще и вышла замуж за никчемного геймера, который ее «обесчестил». Мама говорила, что ее мать один раз попыталась с ней помириться — через несколько месяцев после гибели отца, но совершила ошибку, сказав ей, что нет худа без добра и теперь она сможет найти себе респектабельного мужа, человека с карьерой.

После этого мама сама отреклась от нее.

Я боялся, что тяжелее всего для мамы была необходимость каждый день видеть меня. Я выглядел в точности как мой отец, и пока что это сходство только увеличивалось. Теперь я приближался к тому возрасту, в котором он погиб, и я пытался не думать о том, какой это ужас для матери — каждое утро видеть, что ей улыбается двойник покойного мужа. Я даже подозревал, что именно поэтому в последние годы она столько времени проводит на работе.

Мама никогда не играла роль одинокой вдовы — она постоянно ходила на танцы с подругами, и порой у нее были мужчины, но она всегда разрывала отношения раньше, чем те успевали перерасти во что-то серьезное. Я никогда не спрашивал у нее, почему она так делает. Причина была очевидной — она все еще любила моего отца, или, по крайней мере, его образ.

Когда я был моложе, то испытывал некое извращенное удовлетворение от мысли, что она так по нему скучает, ведь это доказывало, что мои родители действительно любили друг друга. Теперь, немного повзрослев, я начал беспокоиться о том, что она останется в этом доме совсем одна, когда я закончу школу и уеду.

— Привет, мам, — сказал я негромко, чтобы не напугать ее.

— О, привет, милый! — Она приглушила звук в телевизоре и села. — Я не слышала, как ты вошел.

Мама указала на свою правую щеку, которую я послушно поцеловал, затем взъерошила мне волосы и похлопала по дивану рядом с собой.

Я сел рядом и взял Маффита на руки.

— Как прошел день, малыш?

— Неплохо, — ответил я и пожал плечами, чтобы ложь выглядела убедительнее. — А у тебя?

— Нормально, — ответила она, подражая моему голосу, и тоже пожала плечами, пародируя меня.

— Это хорошо, — отозвался я, хотя и подозревал, что она тоже сочиняет. На работе она заботилась о раковых больных, многие из которых уже находились на терминальной стадии. Я не понимал, как на такой работе вообще могут быть хорошие дни.

— Ты сегодня рано. Похоже на рождественское чудо.

Мама рассмеялась нашей старой шутке — у нас в семье все более-менее необычные события назывались рождественским чудом.

— Решила взять отгул. — Она спустила ноги с дивана на пол и повернулась ко мне. — Есть хочешь? Лично я не отказалась бы от французского тоста с корицей. — Она встала. — А ты? Хочешь позавтракать со мной вместо ужина?

Вопрос заставил меня насторожиться. Обычно мама предлагала мне завтрак вместо ужина лишь в тех случаях, когда хотела серьезно поговорить.

— Спасибо, я съел пиццу на работе, — ответил я, осторожно отодвигаясь. — Боюсь, больше ничего не влезет.

Мама перегородила мне путь на лестницу.

— Не пущу, пока не обсудим твои дела, — объявила она, театрально топнув ногой. — Звонил замдиректора школы и сказал, что ты сегодня ушел с математики, — а перед этим опять сцепился с Дугласом Нотчером.

Ее слова меня разозлили, однако я постарался унять гнев. Я понимал, что она расстроена и беспокоится за меня, хоть и пытается это скрыть.

— Мам, ничего не было. Мы не дрались. Просто он уже несколько недель мучает одного парня у нас в классе, и я просто не смог на это больше смотреть. Поэтому и сбежал — чтобы не оторвать Нотчеру голову ненароком. Ты можешь мной гордиться.

Она внимательно посмотрела мне в глаза и, вздохнув, поцеловала в щеку.

— Ладно, милый. Я понимаю, тебе нелегко в этом зверинце. Но еще пара месяцев, и ты будешь свободен. Тогда сможешь сам выбирать свою судьбу.

— Два месяца. Я выдержу, не волнуйся.

— Не забывай… — Она прикусила губу. — Ты уже совершеннолетний…

— Знаю. Не бойся, этого больше не повторится.

Мама намекала на то мое давнее столкновение с Нотчером. И я в тысячный раз обещал ей, что ничего подобного больше не повторится…

На самом деле вот что тогда произошло.

Когда я учился в седьмом классе, однажды утром в школьном коридоре я встретил Нотчера и его дружков. Он улыбнулся и сказал:

— Эй, Лайтман! Правда, что твой старик был настолько туп, что умудрился взорваться на заводе с говном?

Я ничего не перевираю. Это прямая цитата. И у меня были свидетели.

Однако следующее, что я помню, — это то, как сижу на груди Нотчера и смотрю на его залитое кровью лицо, а вокруг вопят одноклассники. Чьи-то сильные руки пытаются меня от него отцепить, а я в это время думаю: почему у меня так адски болят кулаки и почему окровавленный Нотчер валяется на мраморном полу в школьном коридоре? Потом мне сказали, что я напал на него, словно дикий зверь, и избил до потери сознания. Причем я колотил его даже после того, как он обмяк. И понадобились двое учеников и учитель, чтобы оторвать меня от него.

Нотчер на неделю загремел в больницу с легким сотрясением мозга, а еще я умудрился сломать ему челюсть. Учитывая все произошедшее, я легко отделался — меня всего лишь на две недели исключили из школы и обязали до конца учебного года ходить к психотерапевту на занятия по управлению гневом. Но с тех пор у меня появилось прозвище Зак Атака, и решительно все начали считать меня психом.

Однако больше всего меня из того случая расстраивал тот десятисекундный пробел в моей памяти, за время которого я успел выключиться и забыть, как пришел в ярость и набросился на Нотчера. Я почти каждый день спрашивал себя: что бы произошло, если бы меня не остановили?

Нотчер, наверное, увидел в Сети скан с некрологом на моего отца, опубликованный в местной газете: если гуглить его имя, одна из ссылок ведет к нему. Именно так я и узнал, как погиб отец. Мама и бабушка с дедушкой скрыли от меня подробности его смерти — и я благодарен им за это, потому что текст некролога преследовал меня с того самого дня, как я его прочитал. Я до сих пор помню его наизусть:

...
«ЖИТЕЛЬ БИВЕРТОНА ПОГИБ В АВАРИИ НА ВОДООЧИСТНОЙ СТАНЦИИ БИВЕРТОН-ВЭЛЛИ-ТАЙМС — 6 ОКТЯБРЯ 1999 г.

Житель Бивертона погиб в пятницу, примерно в 9 часов утра, на городской водоочистной станции на Саут-Ривер-роуд. Погибший — Ксавье Улисс Лайтман, 19 лет, проживавший в доме номер 603 на Блюбоннет-авеню, сотрудник городской администрации. Смерть Лайтмана установил прибывший на место патологоанатом округа Вашингтон. Лайтман работал рядом с резервуаром и потерял сознание в результате утечки метана, которую никто не заметил. Следователи полагают, что вспышка на оголенном электропроводе привела к воспламенению газа, и Лайтман мгновенно погиб в результате взрыва газа. Лайтман всю жизнь прожил в Бивертоне; у него была жена Памела и сын Закари. Организация похорон…»

— Зак, ты меня слушаешь?

— Конечно, мам, — соврал я. — Что ты там говорила?

— Я сказала, что школьный психолог, мистер Расселл, тоже оставил мне сообщение на автоответчике. — Она скрестила руки на груди. — По его словам, ты пропустил два последних занятия по профориентации.