Ерофей Трофимов

Еще один шанс: Еще один шанс. Дикая война. И один в тайге воин (сборник)

Еще один шанс

Ночная трасса ложилась под колеса мотоцикла бесконечной черной лентой, навевая странные воспоминания. Пролетев очередной поворот, мотоцикл выровнялся, и ездок прибавил газу. До нужного места оставалось всего полсотни верст, а там друзья, баня и выход на долгожданную охоту. Восстановленный из руин тяжелый «Урал», урча движком, словно огромный кот, вписался в очередной поворот, и Мишка ударил по тормозам, укладывая машину на бок, чтобы избежать столкновения с непонятным светящимся овалом, повисшим посреди ночной дороги.

Мишка, будучи опытным мотоциклистом, пытался хоть как-то перенаправить свое кувыркание в сторону от непонятного препятствия, но недавний дождь превратил асфальт в подобие катка. Так что, зацепив каблуками ботинок бровку трассы, он влетел в овал головой вперед. Высекая искры, мотоцикл проскольз ил по асфальту до светящегося овала, а дальше — беззвучная вспышка и темнота…

В чувство его привели осторожные, ласковые касания чьих-то рук. Кое-как выжав из себя еле слышный стон, Мишка попытался открыть глаза, но мышцы отказывались подчиняться. Сделав еще пару попыток хоть как-то показать, что живой, он вдруг понял, что собственное тело отказывается ему подчиняться. Первой мыслью, после этого осознания была паника.

«Твою мать! Неужели, падая, умудрился шею себе свернуть и теперь не могу шевелиться?!» — думал он, все настойчивее пытаясь пошевелить хоть чем-то.

Спустя пару минут, судя по внутреннему таймеру, пальцы на руках вдруг обрели чувствительность и слегка отозвались на попытки сжать кулаки.

— О! Руки начали шевелиться, — услышал он негромкий мужской голос. — Это очень хорошо. Разотрите его, голубушка. И губы смочите. Наверняка пить хочет. Да не руками. Тряпочкой мягонькой, чтобы кожу не царапать. Вот так, да. И водички, водички ему. Ничего, не переживайте, любезная. Раз шевелится, значит не все так плохо.

Слушая вкрадчивый незнакомый голос, Мишка пытался понять, что происходит и почему все делается так непрофессионально. Любой байкер знает, что, катаясь на мотоцикле, рано или поздно разложишься так, что окажешься на больничной койке, и главная твоя задача — выйти из этого приключения с минимальными потерями. Так что опыт падений и оказания медицинской помощи в подобных случаях у него был.

Но когда все те же руки осторожно приподняли ему голову и приложили к пересохшим губам кружку с водой, все мысли моментально улетучились. Буквально впитав губами несколько грамм ледяной, удивительно вкусной воды, он почувствовал, что оживает. Захлебываясь и давясь, он присосался к кружке, мечтая только об одном: лишь бы не отобрали. Словно услышав его мысли, кружку отнимать не стали, давая ему утолить жажду. То, что поили его из глиняной кружки, он понял, ощутив губами шершавую поверхность.

Откуда пришло это знание, он и сам не понял, да и неважно это было на тот момент. Напившись, точнее, выхлебав все, что дали, Мишка глубоко вздохнул и снова попытался открыть глаза. На этот раз что-то начало получаться. Веки приподнялись, позволив ему рассмотреть странный деревянный потолок, беленный известью, и смутные овалы человеческих лиц, склонившихся над кроватью.

— Вы меня слышите, юноша? Говорить можете? — послышался вопрос.

— Вроде да, — еле слышно прохрипел Мишка.

— Что? Что вы сказали? — быстро переспросил мужчина, склоняясь к его губам.

— Где я? — нашел в себе силы повысить громкость Михаил.

— Дома ты, сынок, — послышался в ответ женский голос.

— К черту подробности, город какой? — буркнул Мишка, пытаясь усмехнуться резиновыми губами.

Манера шутить даже в самых тяжелых ситуациях не раз спасала его по жизни.

— Вы не узнаете свой дом? — удивился мужчина, медленно выпрямляясь.

— Это анекдот такой, — попытался прояснить ситуацию Миша.

— Анекдот?! Расскажете? — тут же вцепился в него мужик.

— Поехал мужик в Москву, вечером напился в кабаке, утром просыпается на какой-то лавке, а рядом полиция. Он и спрашивает: «Где я?» Ему в ответ: «На Красной площади». А он им: «К черту подробности, город какой?»

— Хе-хе, интересно, не слыхал, — рассмеялся мужик мелким смехом. — А что вы еще помните?

— А-э, ничего, — растерянно протянул Мишка, вдруг сообразив, что действительно ничего не помнит. Точнее, помнит то, о чем пока говорить совсем не стоит. С чего он так решил? Да потому, что вокруг все было не так, ведь пока он заговаривал мужику зубы, зрение немного прояснилось и Мишка сумел рассмотреть помещение, в котором оказался. Это был не дом. Точнее, это был совсем не его дом.

— Что, и Глафиру Тихоновну не припоминаете? — не унимался мужик, указывая на стоящую рядом с ним женщину.

Переведя на нее взгляд, Мишка с тоской ощутил, что впервые видит эту женщину с добрым, но усталым лицом, на котором яркими пятнами выделялись пронзительные синие глаза, сейчас смотревшие на него с жалостью и болью.

— В лицо помню, а так не помню, — решил выкрутиться Мишка.

— Дожили! — послышалось откуда-то из угла. — Родную тетку не признает, оглоед. Корми его теперь запросто так.

Голос Мише категорически не понравился. Хриплый, дребезжащий, с явной ноткой истерики. Такой бывает у индивидов, склонных к алкоголизму и при этом невероятно склочных.

— Бога побойся, Трифон, — робко осадила его женщина.

— М-да, юноша. Крепко же вас приложило, — задумчиво протянул мужик, рассматривая Мишку, словно музейный экспонат.

— А что вообще случилось? — осторожно поинтересовался Мишка, решив хоть как-то прояснить для себя ситуацию.

— Это вам ваша тетушка расскажет. А мне уже пора, — ответил мужик, достав из жилетного кармана часы-луковицу и щелкая крышкой. — Значит так, любезная, — продолжил он, поворачиваясь к женщине. — Ему нужны полный покой и легкая пища. Супы, щи, каши немножко. Завтра я еще зайду.

— Так ведь, доктор, платить-то чем прикажете? — робко поинтересовалась женщина, доставая из тряпицы монеты и протягивая их мужику.

— Сделаем так. Если ран или переломов у него не обнаружится, денег я не возьму, но буду наблюдать за течением болезни. Случай уж очень необычный. Интересный. Приходилось слышать, что такая потеря памяти при контузиях сильных бывает. Но это на войне. А тут случайность. Интересно. Очень интересно, — проворчал мужик и, поправив пенсне, вышел из поля зрения.

Только теперь Мишка сообразил, что доктор этот был одет почти так же, как известный писатель Чехов на своих портретах. Даже бородка и пенсне такие же. Зажмурившись, Мишка осторожно покачал головой, пытаясь отогнать панические мысли. Шея отозвалась скрипом заржавевшего шарнира, а голова на это движение откликнулась вспышкой тупой боли где-то в затылке, ближе к левому уху. Не удержавшись, Мишка еле слышно застонал.

— Что, сынок, больно? — всполошилась женщина.

— Вам плохо, молодой человек? — быстро спросил вернувшийся от дверей доктор.

— Повернулся неловко, голова, — осторожно пожаловался Мишка.

— Да, на голове у вас гуля знатная, — кивнул мужик, заметно успокоившись. — Пока не сойдет, постарайтесь резких движений не делать.

— Доктор, вы, когда к нам пойдете, захватите газет старых, если не трудно, — решившись, попросил Мишка. Ему срочно нужна была информация. Что-то тут было не так. Но что именно, он пока никак не мог понять.

— Надеетесь по газетам восстановить память? Интересная мысль. Обязательно прихвачу, — закивал врач и, еще раз попрощавшись, ушел.

— Ну, и как теперь жить станем? — раздалось из угла. — Раньше он хоть что-то охотой добывал, а теперь? С голоду подыхать?

— Уймись, Трифон. Не гневи Бога! В огороде все народилось, рыба соленая есть, корова доится, перебедуем, — отмахнулась женщина, осторожно присаживаясь на край Мишиной постели. — Хочешь чего, Мишаня? — спросила она, еле заметным движением поправив ему подушку.

— Водички если только, да посплю потом, — нашел в себе силы улыбнуться Мишка.

Вся его чуйка буквально вопила, что вокруг творится что-то совсем неправильное, но что именно — непонятно. А значит, вести себя надо так, словно собрался пройтись по минному полю. Напившись, он поблагодарил женщину и, прикрыв глаза, попытался проанализировать все увиденное, но, сам того не ожидая, провалился в долгий глубокий сон.

* * *

Проснулся Мишка от острого и вполне естественного желания. Чувствуя, что еще немного, и он невольно изобразит известный бельгийский памятник, Миша привычным движением откинул одеяло и встал. Точнее, попытался встать. Все-таки с его телом было что-то не так. И точность движений, и координация, и даже габариты не совпадали с теми, с которыми он жил всю жизнь. К тому же от резкого движения снова начала ныть шишка на затылке и закружилась голова.

Пытаясь не обращать внимания на все эти сложности, он сжал зубы и усилием воли заставил себя выпрямиться. В итоге моментально накатила слабость, и очнулся Мишка уже на полу. Заботливые руки подхватили его, помогая приподняться, и испуганный женский голос тихо зашептал:

— Мишенька, что же ты так, сынок! Позвал бы, я бы и прибежала.