Еще раз, оглядевшись и убедившись, что делать до утра совершенно нечего, он прошел в свой закуток и, раздевшись, нырнул под одеяло. Повернувшись носом к стенке, парень закрыл глаза и, отбросив решение всех проблем на утро, спокойно уснул.

* * *

Разбудил его настырный вопль петуха, принявшегося орать под самым окном. Покосившись в едва сереющее окошко, Мишка вздохнул и, усевшись, тихо проворчал:

— Да чтоб из тебя суп сварили, горлопан.

Сунув ноги в кожаные поршни, он накинул овчинную безрукавку и поплелся в уборную. Сбросив давление, Мишка остановился на крыльце и, несколько раз вдохнув прохладный, сырой, но такой чистый воздух, в очередной раз удивился, как умудрялся существовать в том своем старом мире. Ведь здесь, в деревне, воздух был насыщен запахами леса, прелой хвои, реки, земли, и еще сотней других запахов, смешивавшихся в непередаваемый и такой вкусный коктейль.

Тряхнув головой, Мишка хотел уже вернуться в избу, когда взгляд его упал на странное сооружение, чем-то напоминавшее вольер для собак. Задумчиво оглядев этот загон, он сошел с крыльца и, подойдя поближе, принялся осматривать его. Несколько клочков линялой шерсти убедили парня в правильности его выводов. У него была собака. И, судя по размеру вольера, не одна. Сразу возник вопрос: куда их дели?

Задумчиво почесав в затылке, Мишка решил задать этот вопрос тетке. Если кто и знает, как тут все было, то только она. Пройдя в дом, Мишка осторожно, чтобы не разбудить тетку, прошел к своей лежанке, но, как оказалось, все его усилия были напрасны. Привычная вскакивать с первыми петухами Глафира проснулась и, едва увидев бродящего по избе парня, с ходу всполошилась:

— Мишенька, ты чего вскочил ни свет ни заря, сынок? Болит чего? — запричитала она.

— Нет, мама Глаша. До ветру ходил, — нашелся Мишка. — А сама чего не спишь?

— Так утро уже. Корову доить пора. Ты ложись, поспи еще. А я пока коровку подою, молочка нацежу. А потом тебе свеженького, парного принесу.

— Да, пожалуй, полежу еще, — прислушавшись к своему организму, кивнул Мишка.

Голова еще иногда кружилась от резких перемещений. Приподняв подушку, он улегся на лежанку и, прикрыв глаза, принялся вспоминать, что еще собирался сделать и о чем забыл. Дождавшись, когда тетка вернется в дом, Мишка с благодарным кивком принял у нее кружку парного молока с толстым ломтем хлеба и, жуя, спросил:

— Мама Глаша, а собаки мои куда подевались? Были же собаки.

— Так Трифон свел, — удрученно вздохнула женщина. — Обеих и свел. Да ты неужто вспомнил чего?

— Нет. Загон для них рассмотрел и понял, что были, — вздохнул Мишка.

Врать этой доброй заботливой женщине не хотелось, но и правды сказать он не мог.

— Значит, две лайки было? — уточнил парень, прихлебывая молоко.

— Две. Кобеля ты у соседа за две беличьих шкурки взял, а сучку у хантов на порох выменял. Говорил, что от них настоящих охотничьих собак получишь. А Трифон свел. Заезжему какому-то продал, а деньги пропил. Тот три дня тебя уговаривал, а он подслушал и продал.

— Вот, значит, как, — мрачно протянул Мишка. — Я в дом, а он из дома. Да еще и хлебом меня попрекать смеет.

— Бог с тобой, Мишенька, не держи сердца. Слабый он человек. Прости, — еле слышно проговорила Глафира.

— Крови его на моих руках не будет, мама Глаша, не бойся. Но простить не смогу. Не проси, — взяв себя в руки, выдохнул Мишка. — Ладно. Мне нужно сегодня в депо сходить да к инженеру наведаться. Так что скоро не жди. Когда там смена начинается? — спросил он, поднимаясь.

— Да куда ж ты сорвался?! — снова запричитала женщина. — Едва в себя пришел — и снова в бега.

— Зима на носу, мама Глаша. Угля закупить надо, — напомнил Мишка, одеваясь. — Так когда смена начнется?

— А вот как гудок подадут, так и смена, — вздохнула тетка.

— Ага. Значит, спешить некуда, — сообразил парень. — Ты это, мама Глаша, сама по дому посмотри, чтобы ирод этот ничего из обновок не нашел, да прибери их. А мне, пожалуй, на сундук замок купить надо. Не хватало, чтобы он еще и ружья пропил. Тогда точно по миру пойдем.

— А ты и вправду изменился, Мишенька, — вдруг произнесла, задумчиво рассматривая его, Глафира. — Настоящим хозяином стал. Не беспокойся. Все приберу.

— Вот и ладно, — улыбнулся ей Мишка. — Пойду тогда.

Одевшись, он вышел из дома и не спеша направился в сторону железной дороги. Найти депо труда не составляло. Почти все мужское население деревни, за небольшим исключением, двигалось в ту же сторону. Перейдя через пути, Мишка добрался до ворот депо и остановился в сторонке, пропуская рабочих. Искать знакомых бывшего владельца этого тела, при этом не зная, кто они такие, было глупостью. Так что предстояло решить, с кем именно можно завязать конструктивный разговор. К тому же еще предстояло выяснить, где можно найти инженера.

Но, к его облегчению, рядом остановился немолодой жилистый мужик с седой бородой и, удивленно оглядев парня, спросил:

— Ты чего застыл, Мишаня? Ищешь кого?

— Вы простите, дяденька, но я после того взрыва не помню ничего. Вот и имени вашего не припоминаю, — осторожно проговорил Мишка, внимательно рассматривая мужика.

— Степан Кондратьич я. Бригадир. Неужто и вправду не помнишь ничего? — представившись, уточнил тот.

— Нет. В первые дни даже тетку родную не признавал, — удрученно вздохнул Мишка, пытаясь не переигрывать.

— Вон оно как… — протянул мужик. — Слышал я, что с головой у тебя беда. Но не знал, что так вот.

— Да с головой-то как раз нормально. А вот с памятью, и вправду беда, — поддакнул Мишка. — А где тут теперь ремонтные мастерские?

— Да где и были. Вон за тем пакгаузом, — ткнул мужик пальцем.

— Благодарствую. А где бы мне господина инженера найти?

— А это тебе в правление надо. Да только он сейчас, небось, по цехам ходит. И в правление тебя просто так не пустят. Так что ступай в ремонтный, там и подожди. Сам прибежит, если на перегон не уедет, — посоветовал дядька.

— Благодарствую, Степан Кондратьич, — кивнул Мишка, решив последовать совету, но бригадир удержал его, спросив:

— А ты чего от него хотел-то? Может, я помогу?

— Может, и так, — подумав, кивнул Мишка. — Хотел я его попросить свести меня с возчиками, что уголь на склад возят. Зима скоро, а на складе уголь больно дорого встанет. Вот я и подумал, что у них может дешевле будет.

— Хитер, — одобрительно усмехнулся бригадир. — На складе уголь по семи копеек за пуд отдают, а ты, небось, за пятачок сговориться хочешь.

— Так вы ж сами знаете, Степан Кондратьич, дядька у меня пьющий, а я после болезни. Откуда деньгам-то взяться? — развел Мишка руками, пуская сиротскую слезу.

— Это да, — скривился бригадир, оглаживая бороду. — Трифон совсем уже совесть потерял. Вроде неплохим человеком был, а сгубила его водка. Да и многих так. Ладно, парень. Раз уж сложилось так, сам тебя с нужным человеком сведу. За мной ступай.

Развернувшись, мужик резво зашагал куда-то к окраине станции. Мишка, не ожидавший такого результата, поспешил следом, попутно лихорадочно припоминая цены этого времени. По всему выходило, что экономия в две копейки это серьезный выигрыш. Между тем бригадир вывел его к угольным складам и, резко остановившись, внимательно осмотрелся. Заметив нужного человека, он усмехнулся и вдруг, пронзительно свистнув, жестом позвал его к себе.

Судя по одежде, это был один из возчиков, перево зивших уголь с шахты на станцию. Молодой, сутуловатый и чем-то неуловимо напоминавший самого бригадира.

— Я к тебе по делу, Васятка, — с ходу заявил бригадир. — Мишку ты знаешь. Так вот, беда у него. После взрыва памяти совсем лишился. Даже меня не признал. Так что, в тайге ему пока делать нечего, а зима скоро уже. Так что, уголь ему на зиму нужен.

— Так это на склад надо, — начал было возчик.

— Васятка, — с угрозой протянул бригадир. — Совесть имей.

— Так а чего сразу я, дядя Степан? — делано возмутился возчик.

— Совесть, говорю, имей. Когда у него же сига свежего брал, небось благодарил, а как теперь помочь надо, так забыл все? — буквально зарычал бригадир на возчика.

— Да не, я это… — смутился тот. — Все знают, что на складе оформлять надо.

— По пятаку за пуд привезешь. И смотри, узнаю, что не сделал, пожалеешь, — рыкнул бригадир. — Запомни, Васятка, он охотник, каких поискать. С таким соседом в ладу жить надо. Сам с голоду не помрет и другим не даст. Забыл уже, как пути в третьем годе занесло и вся станция на одной рыбе месяц жила? А откуда та рыба взялась? Вот и думай.

— Сделаю, дядя Степан, — еще больше смутившись, кивнул возчик. — Сколько брать-то будешь? — повернулся он к Мишке.

— Сколько в подводу берешь? — осторожно уточнил Мишка.

— Посуху десять пудов. Уголь весь в корзинах. Так что, сразу разгружать придется.

— А если дожди? — быстро просил Мишка.

— В дождь не более шести пудов грузим. Сам знаешь, по хляби лошадке много не вытянуть, — вздохнул Васятка.

— Это верно, — кивнул Мишка. — Значит так. Три подводы по десять пудов. Ну, или как там получится. В общем, мне тридцать пудов надо.

— Добро, — подумав, кивнул Васятка. — Деньги готовь. По пятаку за пуд.