Пользуясь знанием местности, парень навёл прицел автомата на просвет между развалинами и в следующую минуту срезал сразу двух солдат. В ответ раздалось сразу три разрыва гранат. Похоже, его очень серьёзно зауважали, раз принялись так бестолково использовать боезапас. Зная, что длиться это веселье бесконечно не может, Никита быстро установил у грузовика растяжку и, выпустив ещё одну очередь в сторону противника, кинулся за стену.

Он уже почти добрался до противоположного конца стены, когда откуда-то сбоку прозвучал одиночный выстрел, и плечо парня обожгло. Глухо зарычав, он споткнулся, но, устояв на ногах, кинулся в сторону. Так стрелять мог только человек, имеющий снайперскую подготовку. То, что стреляли из автомата, Никита не сомневался. Будь у стрелка в руках снайперская винтовка, лежать бы ему с простреленной головой.

Сделав ещё пару поворотов, Никита обошёл солдат и, на всякий случай поставив ещё одну растяжку, помчался дальше. Плечо начало жечь, а правая, рабочая рука обвисла плетью. За спиной грохнул взрыв, и Никита, жёстко усмехнувшись, тихо буркнул:

— Добро пожаловать в ад, сволочи.

Словно в ответ на его слова, раздался очередной взрыв. Сработала последняя растяжка. Судя по командам и крикам, его пытались преследовать, но отсутствие собак сводило эти поиски к нулю. К тому же Никите удалось заметно уменьшить группу в количестве. Остановившись, парень старательно вслушался в происходящее за спиной и, убедившись, что преследовать его желающих не много, удовлетворённо хмыкнул.

Теперь оставалось только как следует запутать следы и, вернувшись в логово, избавиться от пули в плече. После этого можно было уходить. Оставаться в городе было не просто опасно, а преступно глупо. После учинённого им шухера просто так от него не отвяжутся. Оглядевшись, Никита сориентировался на местности и, чуть улыбнувшись, метнулся в очередные развалины.

* * *

Новости, пришедшие от группы зачистки, заставили майора Хана насторожиться и, отложив все дела, потребовать машину. В течение двух часов группа умудрилась наткнуться сразу на два хорошо вооружённых отряда противника, при этом потеряв почти половину личного состава. Не помогло даже усиление пехоты ротой спецназа.

Слишком растянутыми оказались позиции и слишком скоротечными бои. К тому же, уходя, вторая группа успела подготовить две ловушки, в которые преследователи и влетели с ходу, словно мухи в патоку. Подгоняя водителя, Хан лихорадочно размышлял, как такое могло случиться и почему спецназ не смог решить возникшую проблему? А самое главное, откуда взялись сразу две боевые группы?

Оказавшись на месте, майор первым делом потребовал к себе командира группы зачистки и, ухватив его пальцем за край разгрузки, зарычал, подтягивая к себе почти вплотную:

— Как ты всё это объяснишь?

— Нас обстреляли неожиданно. До того, как мы успели заметить противника. К тому же было две группы. Одна ввязалась в бой, а когда к месту подтянулся весь отряд, возникла вторая группа. Точнее, это был один человек.

— И где он?

— Кто? — не понял офицер.

— Тот, кто напал на вас сзади. Где он? Вы схватили его? Или, может быть, убили? Тогда я хочу увидеть его труп. Так где он?

— Он… он сбежал, — запнувшись, ответил офицер, бледнея на глазах.

— Что значит сбежал? — раздельно, едва ли не по слогам спросил Хан, чувствуя, что начинает звереть. — Здесь было две роты солдат и рота спецназа, а ты заявляешь мне, что вся эта куча вооружённых людей не смогла схватить одного человека?

— Основная масса людей вела бой, когда возник этот человек, — быстро ответил офицер, мысленно уже прощаясь с жизнью.

Про этого странного майора давно уже ходило немало странных и, можно даже сказать, страшных рассказов. И проверять их на собственной шкуре он не собирался. Упущенный боец был его ошибкой, а таких ошибок не прощают. Но тот, с кем пришлось столкнуться его солдатам, оказался слишком ловким для обычной пехоты. Пытаясь спасти собственную шкуру, офицер быстро добавил:

— Спецназ подчиняется только своим офицерам, а мои люди не могли удержать этого человека. Он профессионал.

— Не сомневаюсь. Раз уж умудрился в одиночку ополовинить группу, — фыркнул Хан. — Где командир спецназа?

— Здесь, — послышался ответ, и к машине подошёл высокий, по меркам китайцев, широкоплечий мужчина в вязаной маске, открывавшей только глаза и рот.

— Докладывайте, — коротко приказал Хан, отпуская свою жертву.

— Я потерял четверых парней. Этот парень из настоящих профессионалов. Из старых профессионалов. Я сталкивался с теми ребятами ещё до войны. Так вот, он один из них, — уверенно заявил командир.

— И на чём основана такая уверенность? — настороженно спросил Хан.

Сейчас было не до эмоций. Впервые за много месяцев появилась хоть какая-то зацепка, и нашедшим её оказался человек, способный оказать майору неоценимую услугу своими наблюдательностью и знаниями. Привычным движением сдвинув автомат под локоть, офицер сунул палец под маску и, почесав щёку, ответил:

— Эта уверенность основана на совокупности фактов. Он стрелял только короткими очередями. Так делали только бойцы русского спецназа. У старых «калашниковых» слишком сильный разброс. Он очень ловко смог установить растяжки. Такие навыки простым солдатам не прививают. Он отлично ориентируется на местности, значит, успел изучить её и держит в памяти. И наконец, главное, он начал бой не автоматом, а ножами. Нашими штык-ножами, как следует заточенными. Это профи, майор.

— Не могу не согласиться, — задумчиво протянул Хан, продолжая размышлять над услышанным. — Что ещё скажете?

— Мы знаем приблизительное направление, куда он ушёл. И ещё, один из моих парней утверждает, что сумел зацепить его. Крови мы не обнаружили, но для профи остановить кровотечение от несильного ранения не большая проблема.

— Отлично. Я прикажу привести сюда собак, и мы попробуем найти этого профи.

— Уже темнеет, господин майор, — осторожно влез в разговор командир пехоты.

— И что? Для того чтобы взять след, собакам свет не нужен. А если выпадет снег, то мы и этого не получим, — резко ответил Хан, выхватывая из кармана рацию.

Спустя ещё два часа к развалинам подкатил грузовик, из которого выскочили сразу три проводника с собаками. Никто не знал, как далеко успел уйти этот человек, и поэтому собаки должны были сменять друг друга. К тому же по пути могла оказаться водная преграда. Командир спецназа вывел проводников к месту, где, по словам бойцов, беглец был ранен, и собаки, взяв след, дружно потянули их за собой.

Бег по пересечённой местности следом за тренированными собаками, когда преследуемый не собирается облегчать преследователям жизнь, занятие не для слабых. Уже через час основная группа солдат сильно растянулась. Пехота не выдерживала заданный темп. За проводниками поспевал только взвод спецназа, державшийся плотной кучкой и старательно отслеживавший каждое движение в развалинах.

За это время собаки дважды теряли и снова находили след. Майор Хан, мчавшийся следом за бойцами спецназа, уже предвкушал веселье в виде допроса, когда собаки, вбежав в очередной коридор из чудом уцелевших стен, остановились и принялись бестолково вертеться из стороны в сторону, тихо повизгивая от возбуждения. Чуть отдышавшись, Хан обошёл бойцов и, ухватив ближайшего проводника за локоть, спросил:

— В чём дело?

— Опять потеряли след. Похоже, он догадывался, что мы используем собак.

— Не удивительно. Мы много раз использовали их, — отмахнулся Хан, внимательно осматривая развалины.

Понимая, что нужно срочно исправлять ситуацию, проводники развели собак в разные стороны и принялись водить их по расширяющейся спирали. Наблюдая за ними, Хан отступил в сторону и, заметив какой-то узкий лаз, включил фонарь, пытаясь рассмотреть, что там. Пригнувшись, он заглянул поглубже, когда сзади грохнул взрыв.

Взрывная волна швырнула майора в замеченный лаз. Оглушённый, полуослепший, не понимающий, что вообще происходит, Хан вжался в стылую землю, ожидая продолжения. Первой мыслью, мелькнувшей у него, было, что они угодили в засаду. Где-то на краю слышимости, сквозь звон в ушах Хан расслышал, как жалобно визжит раненая собака. Прозвучало несколько выстрелов, явно сделанных в панике, после чего кто-то дёрнул его за штанину.

Медленно перевернувшись на спину, Хан поднял голову и, потряся головой, попытался унять звон в ушах. Открыв глаза, майор увидел перед собой лицо одного из солдат и, оперевшись рукой о землю, начал подниматься, когда резкая боль пронзила ему спину. Глухо застонав, Хан снова упал на обломки кирпича и, не сводя с солдата бешеного от боли взгляда, хрипло спросил:

— Что случилось?

— Кажется, снова растяжка. Все проводники и собаки погибли. От спецназа осталось только четверо, но все раненые, — быстро ответил солдат. — И, похоже, вас тоже ранило, господин майор.

— Знаю, — выдохнул Хан, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание.

— Что нам делать? — спросил солдат, глядя на майора преданным взглядом.

— Сделайте носилки. Соберите всех раненых и возвращаемся обратно. К машинам. И пристрелите кто-нибудь эту несчастную псину. Сил нет слушать, как она воет, — добавил Хан, отключаясь.