— Нет. Дело касается меня и ещё одной высокопоставленной особы, и мне бы очень не хотелось, чтобы имя этого человека как-то упоминалось в свете всего происходящего.
— Тогда давайте по порядку, — вздохнул майор. — Кто вас шантажирует, чем, что именно требует и чем это может вам грозить?
— От меня требуют услугу, — заметно покраснев, тихо произнесла женщина. — Они хотят, чтобы я заставила своего… — она запнулась, подбирая слова.
— Вашего друга, — осторожно подсказал ей Руслан.
— Да, наверное, так. Так вот, они требуют, чтобы он достал для этих людей какие-то бумаги. Какие именно, они ещё не сказали, но не думаю, что это будет что-то безобидное.
— Верно. Безобидные вещи подобным способом не добывают, — задумчиво согласился Руслан. — А где служит ваш друг?
— В посольском отделе при дворе его величества.
«Твою мать!» — ахнул про себя Руслан, но взяв себя в руки, тут же добавил:
— Простите, сударыня, но при чём тут вообще мы? Это Кавказ, и до двора его величества, и до столицы нам отсюда никак не дотянуться. Не наша, так сказать, епархия.
— Да, но предложение это они сделали именно здесь, — развела женщина руками.
— И кто с вами разговаривал? Вы запомнили его? — тут же сделал стойку Шатун.
— Нет. Мы не разговаривали. Сегодня, примерно в два часа пополудни, мне принесли письмо, в котором и были прописаны эти условия.
— Кто именно передал письмо? — не унимался Руслан.
— Прислуга сказала, какой-то мальчишка, — небрежно отмахнулась дама.
— Ну, а теперь самое главное. Чем именно они вас шантажируют? — вступил в разговор Рязанов, дождавшись паузы.
— Обещают предать огласке письма моего друга ко мне, — дрогнувшим голосом ответила графиня.
— И конечно же ваш друг женат и не желает, чтобы ваша связь с ним стала известна, — понимающе кивнул майор.
— В свете знают о нас. Более того, его супруга тоже всё знает. Это весьма мудрая и достойная во всех отношениях женщина, которую подобные мелочи не беспокоят. Тут другое.
— Не понимаю, — тряхнул Руслан головой. — Если все всё знают, то в чём тогда беда?
— Беда в самих письмах, — снова зардевшись, тихо произнесла графиня. — Мой друг, он иногда бывает весьма не сдержан. Любит, знаете ли, фантазировать о разном. И иногда пишет мне о своих фантазиях. А после мы… — она снова запнулась и залилась краской ещё сильнее.
— Кажется, я понял, — проворчал Руслан, почесав в затылке. — Ваш друг в письмах излагает свои эротические фантазии, а после вы претворяете их в жизнь.
— Да, — еле слышно отозвалась женщина. — И именно эти письма были украдены из моего дома.
— А с чего вы решили, что их действительно украли? — тут же последовал вопрос от Рязанова. — Вам предоставили какие-то доказательства тому?
— Нет. Но они прямо написали, что забрали эти письма из моего бюро в моей спальне.
— Вы хранили письма именно там? — быстро уточнил Шатун.
— В том-то и дело.
— Кто ещё знал об этих письмах и кто имел доступ в вашу спальню?
— Только моя горничная. Ну и другая прислуга ещё. Но в спальню только она. И письма она видела, — растерянно пролепетала графиня.
— Видела или имела возможность прочесть часть из них? — задал Руслан очередной вопрос.
— Видела. Не думаю, что ей интересна моя переписка. Она вообще не очень любопытна.
— Зря вы так думаете, — вздохнул Рязанов. — Прислуга обычно знает о хозяевах намного больше, чем вы привыкли думать.
— Странная ситуация, — задумчиво высказался майор. — Если они выкрали письма после того, как вы уехали, то зачем было сообщать об этом сейчас, когда вы никак не можете выполнить их требований? Ведь ваш друг, как я понимаю, сейчас находится в столице?
— Верно, — растерянно кивнула графиня.
— Скажите, Елена Степановна, а кого из слуг вы взяли с собой, когда ехали сюда? — осторожно поинтересовался Руслан.
— Горничную, слугу и кучера, — быстро перечислила графиня.
— Ту самую? — подобрался Шатун.
— Да. У меня только две горничные, но у второй имеется ребёнок. Это жена моего мажордома. Так что я решила обойтись одной.
— Весьма благородно с вашей стороны, — произнёс майор с едва заметной иронией. — Как мы можем поговорить с вашей горничной?
— Ну, думаю, вам придётся прийти ко мне, — пожала графиня плечами.
— Кто из ваших домашних знает, что вы отправились к нам? — едва заметно скривившись, спросил Руслан.
— Только кучер. Я просила его отвезти меня сюда.
— Завтра утром вы с вашей горничной прогуляетесь по магазинам. Там мы с вами случайно встретимся и немного побеседуем, — предложил Руслан план действий. — Думаю, тот, кто прислал вам письмо, наблюдает за вами. Не будем пока давать ему повод для беспокойства. Мы с графом слишком хорошо известны в этом городе. Не стоит поднимать волну раньше времени.
— А что теперь делать мне?
— Поезжайте домой. А завтра будет видно. Как говорится, будет день, будет и пища, — ответил граф, не спеша вставая из-за стола.
— Ну, что скажешь? — закуривая, негромко поинтересовался Рязанов, задумчиво оглядывая торговые ряды.
— Похоже, девица тут ни при чём, — помолчав, проворчал Шатун. — Уж слишком явно она удивилась. Или актриса хорошая. Про это тоже забывать не стоит.
— Да нет. Удивлена она была и вправду сильно, — всё так же задумчиво протянул граф. — Да и сама графиня в полном недоумении.
— Что делать будем? — вздохнул Руслан, которому вся эта история откровенно не нравилась.
— Для начала поставлю пару своих людей присмотреть за их домом. Письмо они передали, теперь должны получить хоть какой-то ответ.
— Это верно. А я пока отправлю Васятку, чтобы друга своего ко мне привёл.
— Это беспризорника? — уточнил майор, слегка нахмурившись.
— Ага. Пусть поспрашивает, кому из уличных мальчишек приказывали письмо передать. Глядишь, и повезёт. Горничная-то вспомнила, что мальчишка, который письмо принёс, из оборванцев был.
— Ну, найдёшь ты его, и что дальше? — задумался Рязанов.
— Зря ты думаешь, что малец того адресата не запомнил, — хмыкнул в ответ Руслан. — Беспризорники, они приметливые и любую опасность нюхом чуют, как те зверята. Не удивлюсь, если выяснится, что он точно знает, где тот адресат проживает.
— Зачем ему такое знать? — снова не понял граф.
— Миша, ну ты как маленький, ей-богу, — фыркнул Шатун. — Все беспризорники обычно под каторжными ходят, и если примечают жирного гуся, то ведут его до самого логова.
— Старших наводят, — понимающе кивнул майор. — Что ж. Добре. Тогда я к себе в штаб, а ты своими делами занимайся, — закончил он и, жестом подозвав свою коляску, уехал.
Неспешно оглядевшись, Руслан чуть подумал и, забрав у казака повод Беса, уселся в седло. День ещё только начался. На церковной звоннице отбили полдень. Так что найти знакомого мальчишку беспризорника можно было на паперти. Не торопясь подъехав к церковному двору, Руслан прямо с седла оглядел подворье и, приметив знакомую фигурку, негромко свистнул. Чуть вздрогнув, Петька оглянулся и, завидев Шатуна, недоумённо почесал всклокоченную шевелюру.
Жестом указав ему на следующий перекрёсток, Руслан толкнул каблуками Беса и шагом направил его в нужную сторону. Спустя несколько минут оборванная фигурка бесшумно проскользнула мимо и скрылась в придорожных кустах. Свернув на перекрёстке направо, Шатун придержал коня и, повернувшись к кустам, тихо произнёс:
— Дело есть. Беги к базару, там расскажу. У лавок на входе меня жди.
Мелькнувшая в кустах тень ясно показала, что мальчишка всё услышал и уже понесся в указанную сторону. Чуть усмехнувшись, Руслан тряхнул поводьями и всё так же не торопясь поехал на торговую площадь. Уже привычно привязав Беса к старой коновязи у трактира, Шатун бросил стоявшему на крыльце вышибале пятак и, указав глазами на коня, оглянулся на спешившихся казаков.
— Рома, прихвати в лавке калач какой. Петька, небось, опять голодным бегает.
— Сей момент, княже, — кивнул следопыт, быстрым шагом направляясь к нужной лавке.
Осмотревшись, Руслан прогулочным шагом направился к скобяной лавке, на углу которой мелькнула знакомая фигурка. Казаки следовали за ним в нескольких шагах, внимательно отслеживая всё окружающее пространство. Обойдя лавку, Шатун нашёл взглядом сидящего на корточках беспризорника и, жестом подозвав его поближе, спросил:
— Как жизнь, Петя?
— Жив покуда, — вздохнул мальчишка.
— Всё на паперти отираешься? Не надоело?
— А куда мне ещё. Промыслу какому не учился, на побегушках, как Васька твой, из милости жить? — с явной обидой проговорил мальчишка.
— А сейчас что ж, не из милости? — иронично поддел его Руслан. — Ты, вон, вырос уже, считай. Скоро и подавать перестанут. Чем тогда жить станешь. Неужто в душегубы подашься? Так это всё одно каторгой закончится. Не думал о том?
— Думал, — тяжко вздохнул мальчишка. — Да только кому я нужен такой. Ни ремеслу, ни грамоте не разумею. Только и могу, что ныть да плакаться.
— А сам бы чего делать хотел? — спросил Руслан, с интересом рассматривая его. — К чему душа лежит?
— Мне стряпать нравится, — опустив голову и покраснев так, что хоть прикуривай, еле слышно произнёс беспризорник.