Сквозь грохот пульса слышу звук удара о стену. Резко оборачиваюсь. Перед моими глазами дверь в подвал. Лицо немеет. Пальцы, сжимающие нож, сводит судорогой. Я должна повернуть эту чертову ручку. «Давай, Ари», — киваю сама себе и открываю дверь. Шум тут же смолкает.

Лестница теряется в сумраке. Шаг. Еще шаг. Еще. Слышу собственное хриплое дыхание. Шарю пальцами по ледяной стене в поисках выключателя и вдруг представляю, как они касаются чьего-то изуродованного лица. Отдергиваю руку. Отлично. Я схожу с ума.

Глаза постепенно привыкают к темноте, и вот я уже различаю небольшое помещение с тремя вытянутыми пыльными окнами. Но здесь никого нет! Могу поклясться, звук исходил отсюда. Я не могла это выдумать! Не могла!

Резкий скрежет заставляет меня вздрогнуть всем телом и обернуться. Опять никого. Внутри вспыхивает пожар из самых горячих, ядовитых чувств, и мне ничего не остается, кроме как стоять во мраке и молчать, теряя связь с реальностью, остатки смелости. Все мысли безжалостно испаряются, и остается лишь одно сильнейшее чувство: ужас.

— Что это? — еле шевеля губами шепчу я, когда вижу на стене глубокие кривые разрезы. Как будто это не бетон, а человеческая плоть, изуродованная когтями диких зверей.

Протягиваю вперед руку. Ничего не понимаю. Какое животное способно оставлять такие следы? Внутри взвывает сирена паники. Животное? Становится жутко холодно, когда, прикоснувшись к шершавым порезам, я испуганно повторяю контуры человеческих пальцев. Все слова застревают в горле. Волосы поднимаются на шее, руках, и я моргаю, и смотрю перед собой, но ничего не вижу.

Не животное оставило эти следы. А человек.

Внезапно мир начинает бешено вращаться перед глазами, и я лечу в сторону — нечто неимоверно мощное швыряет меня в стену. Нож со звоном падает на пол. Боль жаркой волной катится по всему телу. Надо подняться. Трясу головой, а когда откидываю волосы, сталкиваюсь взглядом с уродливым существом, сидящим на корточках в противоположном углу. Глаза монстра поблескивают из-под слипшихся иссиня-черных прядей. Кажется, они проникают мне в душу, питаются моим страхом. Задыхаюсь от боли и ужаса. Существо скребет окровавленными ногтями потрескавшийся пол. Черные полосы вен проступают на его белом как снег лице.

— Ты, — едва слышно хрипит существо. Его худые, покрытые грязными лохмотьями плечи бьет крупной дрожью. — Ари… п-прости меня.

Я не могу пошевелиться. В ужасе смотрю на трясущуюся фигуру женщины и вдруг понимаю, что я знаю этого человека. Я знаю ее. Это ведь моя тетя… тетя Норин!

— Ари… — хрипит чужой голос. Существо вертит головой, переминаясь на согнутых ногах. — Ари, Ари…

Меня вновь пронзает леденящий ужас. Кошмары в моей семье реальны. Вот их воплощение. Передо мной. Живое, стонущее, словно умирающее животное.

— Тетя Норин… — шепчу я, отлипая от стены. Ноги подкашиваются. — Что с тобой? Боже, что с тобой?

— Нет, — шипит существо.

— Не понимаю.

— Нет.

— Господи, пожалуйста, тебе нужен врач! Твои руки, Норин, тебе нужна помощь! — Осторожно делаю шаг, затем еще один. Тетушка забивается в угол, а я чувствую, как по моим щекам текут слезы. Этого не может быть. Это не может быть реальностью, не может! — Прошу тебя, Норин, ты должна пойти со мной, ты должна…

Безумный взгляд существа останавливается на моих пальцах, коснувшихся грязных лохмотьев на его плече. Тяжело дыша, Норин растягивает потрескавшиеся синие губы в звериный оскал, обнажив окровавленные зубы.

— Он ждет тебя, — хрипит тетушка и вдруг набрасывается на меня. Из ее горла вырывается животный рык, окровавленные пальцы с вырванными под корни ногтями впиваются в мои плечи. Она жестко отталкивает меня назад, впечатывает в стену и начинает размахивать руками, словно лезвиями, врезающимися в мое лицо, шею, руки. Кричу, а она смеется, позволяя кровавым каплям стекать по узкому подбородку. Жуткий хохот отражается от стен, разносится по комнате и врезается в меня стрелами, и я ничего не могу поделать. Горло дерет от боли, лицо горит от ран, и я ощущаю, как грудь у меня разрывается на миллионы осколков от пронзительного, истошного крика!

— Нет… нет, пожалуйста! — закрываю залитое слезами лицо и сползаю по стене на пол. Монстр, только внешне похожий на мою тетю, рычит прямо над моей головой.

— Норин! Остановись! — раздается крик.

В ту же секунду когти тетушки перестают хлестать по моим зудящим рукам, и я в ужасе открываю глаза, вжавшись в стену с такой силой, что сводит тело.

— Нет, Норин. Посмотри на меня! Это не ты. Посмотри на меня!

Пытаюсь рассмотреть, кому принадлежит голос. Сквозь мутную пелену слез вижу, как Мэри-Линетт хватает изувеченные руки сестры и трясет ее, повторяя:

— Норин! Норин!

Моргаю. Моргаю еще раз и неожиданно осознаю, что должна бежать.

Да. Бежать.

Прямо сейчас.

Бежать.

Ноги не слушаются меня. Тело словно ватное. Спотыкаюсь на первой ступеньке, но все же поднимаюсь. Нужно идти. Туда, вверх, к свету. Стискиваю зубы с такой силой, что, кажется, они вот-вот раскрошатся.

— Ари! — слышу я за спиной. — Нет, Ари, не уходи!

Плевать. Плевать! С неимоверным усилием переставляю ноги.

Наконец я в коридоре. Свежий воздух придает мне сил, и я уже бегу к двери. Но ведь мне некуда идти! Некуда! Что мне делать?

Слезы застилают глаза. Бегу наугад, не разбирая дороги. Подальше от этого проклятого дома. От монстров. От всего этого ужаса!

Что это было? Что это, черт возьми, было?! Больше не в силах сдерживаться, рыдаю в голос. Плечи ходят ходуном. Дьявол! Я сошла с ума? Ничего не было! Ничего.

Я вдруг понимаю, что оказалась у дома Нортонов. Постучаться? Я вся в крови. Что они подумают? К черту, мне все равно некуда идти. Меня трясет. Боже. Открывайте. Хэйдан. Пожалуйста.

Стучу сильнее. Ну же! Хэрри!

Наконец дверь открывается. На пороге стоит Мэтт. Видимо, он собирался что-то сказать, но так и застыл, раскрыв рот и округлив синие глаза.

— Ари…

— Мне некуда идти, — рыдаю я. — Некуда!

— Что стряслось? — Мэтт обнимает меня за плечи и, приподняв мой подбородок, смотрит в глаза. — Что с тобой? Кто это сделал?

Слезы душат меня, все тело трясет в истерике. Поняв, что ответа он не услышит, пока я не успокоюсь, парень крепко прижимает меня к себе, а я вцепляюсь в его футболку, как в нечто жизненно важное. Рыдания постепенно стихают. Ноги подкашиваются. Нет больше страха. Я вдруг чувствую себя непоправимо разбитой, сломанной, как ветка.

— Идем, — шепчет Мэтт, поглаживая меня по волосам. — Я отведу тебя домой.

— Нет! — восклицаю я и отпрыгиваю в сторону. Я сгибаюсь, будто подстреленный зверь. — Нет. — Гляжу на небо. — Не домой.

Мэтт больше ничего не говорит. Молча обнимает меня и проводит в дом.

Глава 9

Сладкая ложь или горькая правда?

Я сижу, уставив неподвижный взгляд в пространство. Порезы и ссадины горят от лекарств, которыми Хэйдан обрабатывает мои руки.

Что это было? Я действительно видела то, что видела, или просто сошла с ума?

— Не могу поверить, что это сделала твоя тетушка, — снова повторяет Хэрри и морщит вспотевший от усердия лоб. Вид у него оторопелый. — Как она могла, Ари? Раны очень глубокие.

— Это была не она, — отрешенно отвечаю я. — Не тетя Норин.

— Но ты сказала…

— Я помню, что я сказала. Это были ее глаза, ее руки, и все же это была не она.

— Нужно рассказать шерифу, — решительно заявляет Мэтт. — Слышишь?

— Слышу.

— Ты расскажешь?

Поворачиваю голову. Стены небольшой комнаты завешаны плакатами. Мебели совсем немного: стол, стул и черный комод. Встречаюсь взглядом с Мэттью.

— Нет. Не расскажу.

— Но почему, Ари?

Хэйдан устало бросает окровавленную вату в тарелку с остывшей водой и снимает очки.

— Она накинулась на тебя, как одержимая, да? Я понимаю. Я ее уже видел такой.

— Что значит одержимой? — горячо восклицает Мэтт. — Это невозможно!

— Тогда что, по-твоему, произошло? — Хэйдан смотрит на брата и передергивает плечами. Очки нелепо дрожат в его пальцах. — Мы не можем отрицать очевидное. Ари и я видели одно и то же. Думаю, Норин Монфор — больна. Или это не болезнь, а нечто иное, от чего ты так рьяно открещиваешься. Мэтт, теперь это не «мои галлюцинации».

— А что это теперь?

— Это реальность.

— Чушь! Бесы? Вы шутите, — Мэтт нервно потирает переносицу и улыбается. — О чем вы говорите? Что бы ни произошло в подвале, этому есть рациональное объяснение.

— И какое? — спрашиваю я, бессильно опустив плечи. Внутри пусто, холодно. Мне не страшно. Мне больно, и эта боль особенная. Она тянется вдоль всего позвоночника тонкой нитью. Мэттью подходит ближе, словно чувствует, что я вот-вот взорвусь. — Все в этом городке только и делают, что шепчутся за моей спиной, — хриплю я срывающимся голосом. К глазам подступают слезы. — И теперь я знаю, что они правы. Слухи, предрассудки. Все это реально.

— Твоя тетушка больна, Ари! — Мэтт сжимает мои ладони. — Ей нужна помощь врача, а не священника.

— Откуда ты знаешь? Тебя там не было.

— Это ведь очевидно.

— Очевидно, что ты отрицаешь очевидное, — язвит Хэрри и вновь надевает очки. У него трясутся руки, но он с силой прижимает их к коленям. — Ты можешь не верить людям и слухам. Но поверь нам. Зачем Ари врать?

— Люди иногда видят то, чего нет, — не унимается парень. — Они иногда…

— Я — не сумасшедшая, — я пристально смотрю на Мэтта. — Я знаю, что видела. Тетю Норин, которая рычала и царапала пальцами стены. Кровь на ее подбородке, черные вены на лице. Слышала звуки, которые она издавала. Шипение. Рычание… Это не галлюцинации. Это реальность. Вот она. Я говорю правду.

Мэтт выпрямляется и потирает ладонями лицо.

— Позвоню Джил. — Я уже собираюсь вскочить с кровати, но он продолжает: — Скажу, что сегодня не получится встретиться. Поужинаем с ней в следующий раз.

Мэтт выходит из комнаты. Я опускаю взгляд на свои искалеченные руки и зажмуриваюсь. Конец спокойной жизни. Она продлилась целых несколько дней. Теперь я даже не жертва слухов и предубеждений. Теперь я действительно в заднице.

Конец ознакомительного фрагмента