— Сегодня второй и завершающий этап лабораторной, — ленивым тоном объявляет учитель. Его лысина сверкает так, будто он целое утро натирал ее воском. — Никто не уйдет, пока не сдаст работу. Вас это тоже касается, мисс Монфор.

— Вообще-то Блэк, — поправляю я, едва выдавив ухмылку.

— Кстати, поприветствуйте нашу новую ученицу. — В ответ слышится невнятное мычание нескольких голосов. Закатываю глаза. Какой кошмар!

— А теперь приступайте. Давайте живее.

Отлично. Первый урок, а я уже возненавидела биологию.

Задумчиво перевожу взгляд на парня. Наверное, ему не очень-то хотелось работать со мной над лабораторной.

Парень выше меня на голову. У него черные волосы, на подбородке широкий кривой шрам. Любит подраться? А так и не скажешь.

— Фанатка «Рамоунз»?

— В смысле?

— Футболка. — Парень отвлекается от тетради и указывает на надпись.

Не думала, что он обратит внимание.

— Ну да.

— Круто. — Он возвращается к работе и практически ложится на стол, когда пишет на полях какие-то формулы. Я придвигаюсь ближе.

— Ого! Чем это вы тут занимаетесь? Это биология, а не ядерная физика.

— Не любишь биологию?

— Ну…

— Значит, не любишь.

— Нет, — покачиваю головой и хмурю брови, — терпеть не могу.

— Тогда тебе не повезло.

— Почему?

— Она каждый день.

Усаживаюсь на маленькое сиденье, которое здесь почему-то называют стулом. Теперь я почти скрыта от глаз лысого учителя, и мне становится немного легче.

— Какая тема лабораторной?

— Плазмолиз и деплазмолиз в клетках кожицы лука.

Мне остается только хлопать ресницами. Он что, свихнулся? Неужели он только что просто взял и произнес это вслух? О да, я нашла себе отличного напарника. Может, он и списать даст? В конце концов, он первый, кто не сказал ни слова о моей семье.

— Послушай, работу надо сдать сегодня. Но я…

— Бери. — Незнакомец кивает на свои записи и отходит к микроскопу. — Естественно, ты не успеешь. Я в курсе. — Он меняет стеклышки, крутит что-то, а я с недоумением гляжу на него. Добрых людей не бывает. Или он идиот, или задумал что-то. — Только побыстрее. Я собираюсь сдать работу и уйти пораньше.

— Хорошо, спасибо, — открываю единственную тетрадь, которую взяла с собой сегодня, и начинаю перечерчивать таблицу. Парень все копошится у микроскопа. Искоса поглядываю на него. Странный. Вроде симпатичный, и учиться любит. Такое бывает?

— Как тебя зовут? — неожиданно для самой себя спрашиваю я и медленно отворачиваюсь. Кажется, я свихнулась, раз решила первой пойти на контакт.

— Мэтт, — не отрываясь от микроскопа, отвечает парень.

Хм, обычное имя. Я-то ожидала услышать что-то вроде: Дамиан, Кристофер или Джером.

— А ты — Ариадна, верно? — Он все-таки переводит на меня взгляд. Глаза у него темно-синие.

— Ари, — киваю я, торопливо списывая малопонятные расчеты.

— Как тебе Астерия?

— Интересный городок.

— «Рамоунз» тут не слушают, если что.

— Почему?

— Ты видела церковь на въезде в город? А на площади? У школы?

— Ого, так здесь все верующие? — скептически восклицаю я. — Религиозная дыра?

— Что-то вроде того, — соглашается Мэтт и удаляет фильтрованной бумагой раствор поваренной соли с предметного стекла. — Ты все? Я хочу сдать работу.

— Еще пару секунд.

Облизываю губы и сосредоточенно наклоняюсь над записями. Волосы падают на тетрадь, я откидываю их, но они все равно падают.

— На следующий урок нужно будет принести гербарные экземпляры растений, — предупреждает парень, забрасывая вещи в черный рюкзак. — Если не хочешь больше списывать, подготовься.

— А если хочу? — Я ставлю точку и с довольным видом захлопываю тетрадь. — Я правда не люблю биологию.

— А я правда не люблю, когда у меня списывают, Ари. — Он решительно забирает тетрадь и коротко кивает. — Еще увидимся.

Мне остается только помахать ему рукой. Кажется, мне на завтра действительно придется собирать гербарий. Проклятье.

Глава 3

Тайны Монфор-л’Амори

Найти столовую оказывается проще простого. Надо только следовать за потоком бешеных подростков, которые едва не сбивают друг друга с ног, устраивают давку в дверях, а потом разбредаются к столикам.

Останавливаюсь в проходе: так, и что дальше? Свободных мест нет. Подсесть к кому-то? Лучше сразу выжгу себе на лбу слово «идиотка». Или «неудачница». На выбор.

Поправляю ремень сумки и неожиданно замечаю Хэрри. Отлично. Вот и спасение. Парень машет мне рукой и кивает, наверное, раз десять. Странный. Он очень и очень странный. Нужно сказать ему, чтобы перестал зачесывать набок волосы.

— Привет еще раз, — говорю я, усаживаясь напротив. Парень смущенно поправляет очки и кивает. В одиннадцатый раз. — Я думала, ты не придешь.

— И я так думал. В смысле думал, что ты не придешь, а не я.

— Отлично. И вот мы оба здесь…

— Да. Ну… — Хэрри чешет шею, — как тебе первый день? Познакомилась с кем-нибудь?

— Интересный вопрос. Дай подсчитаю, — я задумчиво загибаю пальцы, глядя в потолок, — у меня появился один друг.

— Один?

— Один.

— И кто?

— Ты, конечно.

— Я твой друг? Офигеть, — Хэрри широко улыбается и поправляет очки.

— Это тебя так удивляет? — интересуюсь я, а сама думаю, что меня это тоже удивляет. Ведь Хэйдан следил за мной, а потом начал тараторить про какую-то вуду-магию. — Ты милый парень…

— Я — милый парень, — эхом вторит он и хвастливо говорит проходящей мимо девчонке: — Она сказала, что я милый, ясно?

— О, господи! — смеюсь я, доставая из сумки пакет, собранный тетей Норин. Есть хочется безумно.

— Так зачем ты шпионил за мной? — пережевывая сэндвич, интересуюсь я. Хэрри делает серьезное лицо и придвигается ко мне почти вплотную.

— Ты не знаешь?

— Не знаю чего?

— На тебя все смотрят.

— Ну да, я — новенькая.

— Дело не в этом, — Хэйдан сводит густые брови. — Твоя семья…

— …очень странная, — заканчиваю я, передернув плечами. — И в чем проблема?

— В смысле?

— Что не так с моими родственниками? Я здесь всего сутки, но уже почувствовала все прелести южного гостеприимства. Или вы все тут спятили, или это я сошла с ума. Одно из двух.

— Удивительно! — парень откидывается на спинку стула. — Как ты не можешь знать того, что знают все вокруг?

— О чем ты?

— О том, что с семьей Монфор связываться опасно.

— Опасно? — меня разбирает смех. Я наклоняюсь вперед, волосы каскадом падают на стол. — Ну да, тятя Норин и тетя Мэри-Линетт действительно ночные головорезы. Как ты узнал?

— Тебе смешно? — Хэрри буравит меня взглядом, подперев подбородок. — Только подумать! Город на ушах стоит, а ты смеешься.

— Ты тоже смеешься.

— Это нервное, а я, знаешь ли, часто нервничаю. У меня даже язва развилась, теперь я ем только невкусную еду. В смысле, полезную.

Снова прыскаю со смеху, зажимая рот ладонями и… словно примерзаю к стулу. Дыхание перехватывает. Пытаюсь шевельнуться, но не могу. Смотрю на гигантские окна столовой. За стеклянной стеной играют дети. Среди них маленькая девочка лет восьми с угольно-черными волосами. Слезы жгут глаза. Время останавливается. Ничего нет, кроме этой девочки, ее искренней улыбки, тонких рук и смешного сарафана. Лора любила такие сарафаны.

Я любила Лору.

Призрак сестры стоит перед глазами: смеющийся, живой. Вот она идет рядом, держась за мою ладонь. Просит прокатить ее на спине, купить шоколадное мороженое с миндальной стружкой. И я покупаю, потому что как бы сильно я ни пыталась выглядеть взрослой, надменной сестрой, я обожаю этого маленького монстра, который изо всех сил сжимает мои пальцы. Вот же она. Прямо здесь. За стеклом. В двух шагах. Я приподнимаюсь, моргаю и… детей уже нет.

Лоры уже нет.

Сердце неистово колотится в груди, в ушах стоит звон. Я вглядываюсь в окна, надеясь вновь увидеть Лору.

— Эй, ты чего? Эй? — Хэрри стоит рядом и теребит меня за плечо. — Все в порядке, Ари? Ты, кажется, отключилась.

— Просто… — хлопаю я ресницами и понимаю, что все в столовой молча смотрят на меня. Закидываю сумку на плечо. — Мне пора идти.

— Тебя проводить? — взволнованно спрашивает Хэйдан, поправляя очки.

— Все нормально.

— Но, Ари…

— Еще увидимся.

По пути к выходу замечаю в толпе ошарашенный взгляд Мэтта. Ну что ж, вот я и подтвердила всеобщие опасения: я — чокнутая. Руки до сих пор трясутся. Я действительно видела Лору? Но этого не может быть! Я правда сошла с ума. Мою семью здесь считают странной. Может, так и есть? Даже выскочив на улицу, я все еще кожей ощущаю недоуменные взгляды. Подростки стояли и глазели на меня. Глазели и молчали.

Трясу головой, пытаясь избавиться от наваждения. Горло саднит. Покупаю в магазинчике через дорогу бутылку воды. Нужно взять себя в руки. Ничего ведь не произошло.

— Да. — Киваю сама себе и отпиваю воду. — Все в порядке, все отлично.

Наклоняюсь, чтобы сунуть бутылку в сумку. Волосы бронзовой волной падают на лицо. Никогда не любила рыжий цвет, а маме мои волосы нравились. Она говорила, что у бабушки были такие же.

На самом деле о родных мне известно мало. Честер Монфор — мой дед — умер четырнадцать лет назад. Силест Монфор — три года назад. То есть в живых со стороны мамы не осталось никого, кроме Норин и Мэри-Линетт.