— Почему всем хочется рассмотреть мое лицо?
— Нечем больше заняться.
— Ваши проблемы.
— Твои, раз тебя это беспокоит.
— А ты… — Кирилл затянулся и посмотрел девушке прямо в глаза. Они у нее были весьма странными, раскосыми, как у эльфа. — Я тебя не помню.
— И не вспомнишь.
— Не училась с нами?
— Учусь с Мариной в универе и, честно говоря, подумываю, как бы послать все к черту.
— Ты на каком курсе?
— На втором.
— И уже выдохлась? Не горячись. С преподами обо всем можно договориться.
— Можно, — согласилась Соня и натянуто улыбнулась, словно кто-то потянул уголки ее губ за ниточки, — я как раз знаю одного ублюдка, который пойдет мне навстречу, если я… Как он там выразился? Ах да, «пущу в ход свое очарование».
Кирилл хмыкнул. Дым от сигареты медленно тянулся вверх, и он наблюдал за ним, даже не представляя, волнуют его слова девушки или нет.
— Паршиво, — наконец, ответил он.
— Омерзительно.
— Он только болтал?
— К счастью.
— Молодой?
— Лет тридцать. Может, сорок. Разве это важно?
— Ну да. Есть желание. Есть извращение.
— Действительно считаешь, что приставать к студенткам — нормальная практика, если у вас небольшая разница в возрасте?
— Во-первых, не говорил я такого, — ткнув сигаретой в сторону Сони, отрезал Кирилл, — а, во-вторых, ты красивая девушка. Если твоему «профессору» едва стукнуло тридцать, что ты от него хочешь? Он сам еще студент. Отчасти.
— Отчасти, — повторила низким голосом девушка и не удержалась от смеха. Она покачала головой и с укором уставилась на собеседника. Было в ней что-то бунтующее, непослушное. Она ставила под сомнение каждое слово и прожигала глазами, наверняка, зная, как ее острый взгляд действует на окружающих. — Тебе легко рассуждать, поэт. — Она заговорчески приблизилась к парню. — Никто из учителей не представлял тебя обнаженным.
— С чего ты взяла? — самодовольно ухмыльнулся Кир.
— О Господи.
— Уверен, кому-то определенно хотелось бы узнать, какой мой пресс наощупь.
— Да брось.
— Слушай, у тебя всегда есть варианты. Носи паранджу, выкинь обтягивающие кофты…
— То есть вопрос в выборе одежды? Боже, только не говори, что ты из тех, кто считает, что женщина сама виновата, если ее зажимают в переулке.
— А ты не притворяйся, что у тебя нет мозгов, и ты не видишь разницы. — Парень выкинул окурок и посмотрел на Соню. — Знаешь, сколько уродов разгуливает по улицам?
— Я не поджидала уродов в коридоре университета.
— А они не только по темным уголкам прячутся.
— Разве я одета вульгарно?
— Ты выглядишь сексуально.
— Я — женщина, я выгляжу сексуально большую часть времени.
Кирилл в изумлении вскинул брови. Он не ожидал подобной прямоты от незнакомки.
— Что? — Воскликнула она, обхватив себя руками за талию. — Это неоспоримый факт.
— Некоторые девушки с тобой бы поспорили.
— Удачи им. И все же я не собираюсь шарахаться от каждого звука просто потому, что для мужчины любой мой вид — красная тряпка. Неужели вы не можете себя контролировать?
— Можем.
— Ага.
— Я же веду себя прилично.
— Только потому, что у тебя голова другим забита.
Кир отвернулся и прошелся пальцами по волнистым волосам.
— Ну да, — с неохотой ответил он, — я обратил внимание на твои плечи, если ты об этом.
— А еще обратил внимание на дверь. Раз девять. — Соня осторожно облокотилась спиной о грязное стекло и почесала щеку. На коже появились красные полосы, но они мгновенно исчезли. — Зачем пришел, если не горел желанием увидеться с ребятами?
— Кто тебе такое сказал?
— Да брось. Ты будто причалил на похороны.
Кирилл внезапно не удержался и нервно, как-то надрывно усмехнулся. Приподнял очки и надавил пальцами на переносицу, пытаясь заглушить гул, взорвавшийся между висков.
— Интересное сравнение.
— Ты в порядке?
— В полном.
Девушка нахмурилась. На улице постепенно становилось холоднее. Она растерла ладони и прижала их к коленям, не понимая, каким образом разговор зашел в данное русло.
— Наверное, я много выпил.
— Может, на пустой желудок?
— Может.
— Пойдем обратно. Закажешь еды и полегчает.
Если бы от проблем можно было избавиться с помощью отменного жаркого, вот бы жизнь изменилась. И не только у Кирилла, но и у всех людей на планете.
— А знаешь… я ведь не собирался приезжать. Купил билет за два часа до отправления. По телефону предупредил начальника. Папе и вовсе ничего не сказал. Звучит по-идиотски.
— Нисколько.
— Думаешь?
— Ну, всем иногда хочется все бросить и сбежать. Я бы тоже сбежала, но понятия не имею, куда. Тебе нравится Москва?
— Я к ней привык.
— Это не ответ на мой вопрос, — растянула девушка и подтолкнула парня плечом.
— Город как город, ну, большой, да, людей много, со временем перестаешь обращать на это внимание. Вообще перестаешь… отвлекаться, — наконец, подобрал слово Кир и посмотрел на собеседницу. — Все вечно куда-то несутся. В глаза друг другу не смотрят.
— «Чудесное» место.
— Как будто здесь иначе.
Соня хмыкнула. Поправила рукав кофты, который спустился уж слишком низко, обнажив несколько крошечных родинок на предплечье, и откинула назад голову. Кирилл повторил ее позу и уставился в глубокое, черное небо, такое же одинокое, как и он сам.
— Как-то не верится, что вы с Мариной лучшие подруги, — неожиданно признался Кир. Он с трудом понимал, отчего слова срываются с языка, но решил пойти на поводу у внезапно объявившегося импульса. — Вы совсем разные.
— Ты ни с кем из нас не знаком.
— Я не слепой.
— Поэтому носишь такие очки?
— Смешно, — причмокнул парень, — очень остроумно.
— Ты кстати тоже отличаешься от ребят.
— Возможно.
— Возможно?
— Дети сближаются с теми, кто живет рядом, делит с ними парту. Взрослые выбирают себе друзей осознанно, и я не представляю, каким «таким» образом ты осознанно подружилась с Мариной, уж прости. Она производит впечатление… своеобразной девушки.
— Составил о ней мнение, руководствуясь наличием пирсинга в ее носу?
— То есть ты со мной не согласна?
— Не умничай, ладно? — Соня придвинулась к поэту и поглядела ему точно в глаза, да так, что в гигантских стеклышках появилось ее отражение.
Кирилл улыбнулся. Улыбался он с необъяснимым шармом и харизмой, подобно герою из криминального детектива или любовного романа. Острая ухмылка, ледяной взгляд. Нечто неуловимое, словно предназначенное только для девушки напротив, личное, сокровенное.
— Интересный ты человек, — неожиданно заключила Соня, и парень замер. Она глядела на него не так, как он привык. Не с обожанием или смущением. С любопытством. Люди со временем перестают видеть человека. Видят образ, сотканный из собственных чувств и внешних обстоятельств. Соня пока что его совсем не знала и поэтому смотрела на него, а не на события, которые его окружали.
— Я очень интересный, и это я еще не пустил в ход обаяние.
— Ну да. — Девушка спрыгнула с подоконника и отряхнула штаны. — Пойдем обратно?
— Замерзла?
— Немного.
— Тогда пойдем.
— Ребята скажут, что я тебя украла.
— Не выдумывай. — Кир поправил воротник рубашки и лениво поднялся на ноги. В конце концов, они ждали его столько лет. Подождут еще пару минут.
Они вернулись в бар и заняли места за столиком. Перед Кириллом стояли две рюмки. Он с удовольствием осушил сначала первую, потом вторую. Егор усмехнулся, а педант выгнул дугой правую бровь.
— Что? — Небрежно бросил Кир. — Вымотался.
— Не знал, что от усталости вискарь лечит.
— Значит, паршиво ты разбираешься в жизни.
— Ты вчера приехал? — Вмешался Женек, поставив на стол костлявые локти. Маринка тут же прилипла к нему, коснулась щекой, словно они не могли сосуществовать раздельно.
— По-моему, ты об этом уже спрашивал.
— Повтори еще разок для публики.
— Да, я причалил вчера, — официально заявил парень, поглядев на давних друзей, — и нет, я не планировал приезжать. Может, покончим с допросом, и вы лучше расскажете, как здесь поживаете? Где твои прелестные скобы, рыжий?
Рыжий засмеялся, прикрыв ладонью рот — рудиментарный механизм, привычка — и сипло выдохнул спертый воздух. Казалось, вот этим вот вздохом, он рассказал целую историю о том, как ему тяжко приходилось с брекетами и как теперь легко без них живется.
— Я купил целое ведро грецких орехов.
— Да ладно.
— Ага, смотреть уже на них не могу.
— И прическу сменил. — Кирилл схватил рюмку и принялся вертеть ее в ладонях. Перед глазами заплавали цвета и лица, смешались звуки, но он не подавал виду. — Непривычно, наверное. Смотришь на людей без оранжевой занавески.
Ребята заулыбались, а Егор вяло отмахнулся.
— Да пошел ты.
— Не вздумай никуда идти! — Женя как всегда привлек внимание громким возгласом. Его и в детстве было слишком много, но Кириллу, как ни странно, эта черта в нем нравилась. — Я строго-настрого запрещаю тебе шевелиться.
— Рад это слышать.
— Честно говоря, я уж подумал, что ты свалил с нашей королевой драмы с концами. Видок у тебя не располагает к душевным беседам, знаешь ли. Так что классно, что вы вернулись.