РАЗМЯУК 11

В огромном подвальном этаже «Упругого Изверта», где торговали съестным, возбуждающе пахло влажной кошачьей шерстью, сырым мясом, свежей кровью, жирным молоком и рыбьей слизью.

Через весь зал быстро бежали черные и серые ленты транспортеров, на которые из подсобок, куда втекали эти ленты, наваливали груды расфасованной еды. Разноцветные переливающиеся упаковки манили взгляд, невольно притягивали к себе, кричали беззвучно: возьми, попробуй, купи!

Чего там только не было!

Куски копченого бока огромного речного жабохвата неслись рядом с вареными водяными угрызами, упакованными по нескольку штук; жирная норная двухголовка, заживо приготовленная на пару, скалила из полупрозрачной упаковки свои сизые клыки; вареные, жареные и копченые панцирные ползуны громоздились разноцветными горками, толкая друг друга боками; ломти разной рыбы, большие и маленькие, в острой чешуе и тщательно почищенные, покорно ждали, когда их выхватит с ленты транспортера проворная кошачья лапа; и, конечно же, здесь было то, что люди издавна называют сосисками. Целые груды свежих и слегка подтухших, толстых и подсушенных, витых и склееных сосисочных удовольствий из мяса, из рыбы, из плоти водяного ящера, из диетических трав и плодов, да из чего угодно! Они расслабленно лежали в своих красивых пахучих упаковках, будто с полным правом отдыхали после какой-то тяжелой, но важной и очень нужной работы, или, напротив, стянутые тугой лентой, напряженно топорщились, словно примерные бойцы на боевом посту.

Ленты транспортеров были облеплены кошками разного возраста, размера и окраса, и к гулу моторчиков, катящих ленту, примешивалось их громкое утробное урчание. Время от времени оно вдруг дополнялось воем и визгом, когда две или три кошки не могли поделить понравившуюся им вкуснятину, но еды было так много, что все быстро успокаивались и умолкали.

Но знатоки, настоящие знатоки — те обходили транспортеры стороной, презрительно топорща усы. Вот же глупые кошки! Недалекие хозяйки! Что за удовольствие платить за мертвую, хоть и красиво упакованную, пищу?

Ведь «Упругий Изверт» предлагал кое-что и для настоящих, всамделишних гурманов.

В уютном темном углу скромно стояли бочки, бочечки, бочонки, мерцающие аквариумы, полупрозрачные бокастые банки разной формы и разных размеров, до краев наполненные еще живой, дышащей, еще прыткой и порывистой снедью.

Красные двугорбые щитоспинники отчаянно били по воде и друг по другу когтистыми черными лапами, пытаясь вырваться, выпрыгнуть из огромной пузыристой бочки. От возбуждения и ужаса они издавали короткий прерывистый писк, и этот протяжный звук сотен барахтающихся тварей висел над горлом бочки, словно зудящий невидимый пар.

Рядом, в мутном аквариуме, мелькали и переплетались в темной воде упругие мускулистые тела морских змеечервей с горящими зелеными глазами и алыми, распухшими ртами, полными мелких и острых, как обломки морских камнезарослей, зубов. Змеечервям специально давали жутко жгучие приправы и перцы, чтобы их рот как следует распух и они не смогли укусить своего счастливого покупателя.

Некоторые были по-настоящему, смертельно ядовитыми и поэтому ценились вдвойне. Хорошо приготовленное мясо такой твари, сдобренное ее же ядом, валит с лап, вводя в состояние полужизни-полусмерти, когда все вокруг сверкает и искрится, нет сил подняться, а Великий Кот наяву грозит тебе седой лапой и сердито топорщит усы.

Были здесь и илистые кровососы, полурыбы-полузвери, которые живут на Островном поясе и, прячась в кучах ила, могут долгими днями поджидать свою жертву. Когда та забредает куда не надо и проваливается в предательский ил, они стаей бросаются на нее и впиваются в тело, за считаные мгновения выпивая всю кровь и сжирая мясо вокруг ран.

Сейчас несколько десятков крупных, с половину хорошего кошачьего хвоста, черно-желтых кровососов лениво шевелились в куче свежего ила, время от времени высовывая оттуда свои отвратительные рыла, покрытые рядом мелких иголок, и с хрюканьем втягивая воздух.

Перед тем как выставить на продажу, их сытно покормили. Теперь их тела раздулись и выглядели особенно аппетитно.

Кастилий постоял перед кровососами, стараясь не думать, из какого блюда состоял сегодня их обед.

Под потолком тихо копошились связки нектарников-обжор, крепко привязанные к толстым черным реям. Нектарники пытались вырваться, улететь, со страшной скоростью бесшумно пронестись под самым потолком, с ходу проскользнуть, прометнуться в ниши прозрачных входных створок, чтобы умчаться прочь из этого страшного места в тишь пещеристых лесов, где их недавно поймали… Но крылья были надежно подрезаны, а петли крепко держали их лапы. И они тихо шипели в отчаянии, роняя на пол капли теплой слюны и рыжие шарики дымящегося душистого кала.

А из водяной многомерной и многогранной аквариумной мути на Кастилия устало и тускло смотрели серыми глазами стаи столовых рыб. Мелких и средних по размеру, а также крупных и очень крупных, просто гигантских, темно-зеленых и переливчато-радужных, спокойных или судорожно шныряющих по своей прозрачной тюрьме.

Сколько жизней, подумал Кастилий, Великий Кот, сколько же жизней сегодня прервется! Здесь или в разделочном углу, в закипающей воде или под острым тесаком. Хотя, если как следует разобраться, все эти живые существа уже мертвы. Те, кто сюда попадает, никогда не смогут выбраться обратно. Общество живых покойников.

Забавно, но в зависимости от обстоятельств наша жизнь наполняется разным смыслом. Взять вот этих рыб. На воле, перед тем как их поймали, они старались быть лучше, удачливее, смелее других. А сейчас? Что им остается? Стать незаметнее? Тише и ничтожнее всех? Да. И еще надеяться, страстно надеяться, что ненадолго переживешь товарища по несчастью. Вот, пожалуй, сейчас их главная цель. Главная и единственная. Если они это понимают.

Самое страшное — это попасть в такую вот липкую клетку. Пусть и красивую с виду, пусть и легкую и прозрачную. Если ты в нее попал и нет надежды выбраться — это конец. Ты еще живешь, еще дышишь, еще чувствуешь — но ты уже покойник, мертвец. Ты слуга обстоятельств, которые никак не можешь изменить. Ты несвободен! Какое-то тусклое слово, а как много значит… И главной целью жизни становится отсрочка неизбежного: еще немного пожить, еще чуть-чуть попить, поесть, повеселиться, а там, глядишь, вдруг невероятность случится и клетка развалится или смерть придет к тебе во сне и будет тихой, легкой и безболезненной.

Кастилий прошел мимо огромных прозрачных кубов, в которых копошилась разноцветная густая биомасса — специально для желающих похудеть. Нужно просто открыть кран, набрать в упаковку столько массы, сколько хочется, и залить соусом по своему вкусу. Соус все убьет и размягчит. Вернешься домой, а блюдо уже готово. Вкусно и полезно.

Там же, рядом, стояли специальные печи для запекания любой живности. Запекания изнутри. Достаточно положить туда любую живую тварь и прикоснуться к дверце. Тварь еще живая, еще шевелится, бьется, пищит, и снаружи она по-прежнему упругая и аппетитная, но потроха уже спеклись в прекрасную горячую массу, которая будет постепенно остывать. Можно приступать к хрумкому удовольствию! Сочетание холодного, теплого и горячего — вот что ценят настоящие знатоки!

А в стороне от бочек с рыбным сиял темно-бордовым светом прилавок с мясными деликатесами. Куда же кошкам без мяса!

Висели, источая острый запах и роняя на пол капельки темной крови, ярко-розовые окорока водяного лысобрюха; огненно-красная вырезка гигантского хищного ныряльщика полыхала на зеленоватом колотом льду; белые тушки полуощипанных когтеловов с Холодных Земель словно приземлились после долгого перелета прямо на ледяной прилавок. И опять сосиски, сосиски, сосиски — полные, свежие, нежные, чуть влажные, словно они тоже были живыми существами. Которых только что поймали, усыпили и выложили красивыми рядами в качестве трофеев.

— Мяу! Чем могу помочь? — громко спросил Кастилия серо-полосатый кот в красном, чтобы не было видно следов крови, толстом солидном фартуке, стоящий за прилавком.

— Мяу! Вы мне? — поинтересовался Кастилий.

— Вам, конечно же, вам! — подтвердил кот. — Кому же еще? Я вижу, вы хотите приобрести на ужин что-нибудь этакое необыкновенное… эксклюзивное! Достойное вас! Ведь так? Я не ошибся?

— Э… ну да, — согласился Кастилий. — Что-нибудь этакое. Конечно! Как же иначе! А то все хожу тут, смотрю… И мысли разные… А что у вас есть?

— Посмотрите сюда! — торжественно изрек продавала, широко поведя лапой в сторону прилавка. — Вот окорока! Вот свежайшая вырезка! Совсем недавно это были настоящие свирепые лысобрюхи, они рычали и кусались, а теперь их лучшие куски к вашим услугам! Неужели не нравится? Ну да, конечно! Чему тут радоваться?! Ничего, в общем, особенного. Просто свежее мясо. Как говорится, без изысков! Понимаю, понимаю, прекрасно понимаю! Ведь есть вещи и поинтереснее! Какие-то лысобрюхи, подумаешь! Ну-ка посмотрите. Вот уши морского прыгуна! Просто гляньте, как хороши! Упругие, хрящеватые, одно удовольствие их погрызть. Вонзить в них зубки, так сказать! Я сам как их вижу, сразу начинаю урчать, ничего не могу поделать! Эксклюзивные уши!