Эстер Роузфилд

Тропою страсти

Дорогие читатели!

Эта книга выпущена специально для членов Всероссийского клуба «Панорама», рассылается персонально каждому из них по почте и не предназначена для открытой продажи.

Клуб «Панорама» существует всего несколько месяцев, а уже насчитывает многие десятки тысяч любителей книги во всех концах России, и их число растет день ото дня. Значит, добрые чувства, которыми пронизаны любовные романы, находят отклик в сердцах россиян, а прежде всего — россиянок, вселяют в них жизнелюбие, оптимизм и будят волнующие мечты. А как же не мечтать о прекрасном будущем, о вечной Любви накануне Нового года!

Искренне желаем всем вам, чтобы ваши мечты сбылись, чтобы ваша жизнь полнилась радостью и любовью! Надеемся, наши книги, которые сейчас готовятся к выходу в свет, придутся вам по душе и помогут сохранить самые светлые чувства.

Мы говорим вам от всего сердца:

С НОВЫМ ГОДОМ! С НОВЫМ СЧАСТЬЕМ!

Редакция международного журнала «Панорама»

Книгорассылочная фирма «Бета-сервис»

1

— Кажется, ты говорила, что съемочная группа уже здесь? — Огромные голубые глаза Джессики Фостер, окинув взглядом роскошную обстановку отеля, казавшегося почти безлюдным, вернулись к миниатюрной фигурке кузины. Обе они сидели в холле в мягких глубоких креслах.

— Да, это действительно так, — заверила ее Одри Янг, — можно сказать, они сейчас ведут съемки на пляже, как раз под нами. — Она снисходительно улыбнулась, видя, как девушка вскочила на ноги и стремительно подошла к одному из высоких окон с видом на море. — Джесс, если ты будешь вести себя как сумасшедшая фанатка, я завтра же заберу тебя с собой.

Джесс обернулась, и по ее удивительно привлекательному лицу пробежала озорная усмешка:

— Да? И бросишь костюмы на произвол судьбы? — поддразнила она.

— Я уверена, что Лидия, ассистент режиссера, была бы счастлива выручить нас в случае необходимости, — лукаво заметила Одри.

— С твоей стороны нечестно ожидать, что я стану столь же пресыщенной, как ты, — улыбнулась Джесс. — Конечно, твоя работа постоянно сталкивает тебя с легендами кино и их гениальными творениями, но не забывай, что всегда, когда я помогала тебе с костюмами, я и на милю не приближалась к съемочной площадке.

— Знаю, Джесси, и благодарна тебе за помощь, но, — она хитро улыбнулась, — я тебе уже объясняла, что все настоящие съемки уже закончены, поэтому, боюсь, тебе уже не удастся поглазеть на кинозвезд…

— Слушай, ты же знаешь, что я не из породы зевак! — обиделась Джесс. — И я обещаю вести себя наилучшим образом в присутствии кого бы то ни было, даже отдаленно связанного со съемочной группой!

— Дорогая, я всего лишь дразню тебя, не замечаешь? — мягко ответила Одри. — На самом деле я надеялась, что этот небольшой опыт натолкнет тебя на мысль постоянно работать для нас, — осторожно добавила она.

— О, это очень мило с твоей стороны, — запинаясь, проговорила Джессика, вдруг почувствовав легкое головокружение под наплывом внезапно охватившего ее ощущения вины, — но для меня эта работа представляет лишь журналистский интерес…

Одри вздохнула.

— Джесс, почему бы тебе просто не признать, что твой отчим — слишком могущественный человек?

— Это так, но Чарльз действительно не прав! То, что он является владельцем крупной издательской фирмы и имеет долю капитала в нескольких ежедневных газетах, еще не означает, что он непогрешим! Мне всего лишь нужен шанс!

— Знаешь, Джесси, мне иногда кажется, что ты так стремишься к журналистике только потому, что Чарльз против этого.

— Против? Он никогда даже не станет обсуждать это со мной, — возразила Джесси, — однако он создает на моем пути любые препятствия, какие только может… — Она виновато замолчала, почувствовав на себе пристальный взгляд кузины. — В чем дело?

— Я знала, что в тебе что-то не так! — воскликнула Одри, усмехаясь. — Ты выглядишь на пятнадцать лет! Боже, что ты сделала со своими волосами?

Джесс неуверенно поднесла руки к конскому хвосту, в который она собрала свои золотистые, доходившие до плеч волосы, что сделало ее облик действительно необычайно юным. Просторный теплый свитер, скрадывающий очертания фигуры, джинсы и ботинки на толстой ребристой подошве еще более делали ее похожей на девочку-подростка.

— Я… так меньше забот с волосами, — смутилась девушка, потом добавила, пожав плечами: — Впрочем, я на самом деле слабо представляю, как одевается околокиношная публика. Я имею в виду, что вряд ли они тут порхают разнаряженными в пух и прах, к тому же ты уже была здесь, так что я не смогла с тобой посоветоваться относительно того, что надеть.

— Вряд ли кому-то придет в голову ходить в вечерних туалетах на ирландском пляже в середине зимы, — заметила Одри, посмеиваясь и снова устраиваясь в кресле. — Джесси, а не прочла ли ты случайно, что пишут газетчики об одном кинорежиссере по имени Луиджи Моро?

— Что ты хочешь этим сказать?

— По их мнению, у него зверский аппетит на женщин, — засмеялась Одри. — Но они должны были тебе объяснить, что мышиный хвостик тут не поможет, маленьких девочек вроде тебя он глотает на завтрак, если ему захочется.

Джесс принужденно рассмеялась; почему-то она уже не ощущала полной уверенности, что перемены в ее внешности не были подсознательно связаны с тем, что она слышала о дурной репутации Луиджи Моро.

— Но ты не должна беспокоиться, — поддразнила Одри, поднимаясь и подходя к окну. — Весь юмор в том, что сейчас Луиджи совершенно далек от женщин, по крайней мере так было несколько недель назад, когда кончались съемки.

Джесс поднялась и присоединилась к кузине, и, когда она бросила взгляд на газон возле отеля и дальше вниз, на бурное великолепие моря, у нее вырвался вздох восхищения, смешанного с недоверием:

— Какая удивительно первозданная красота! Я никогда раньше не бывала в Ирландии, но мне здесь так нравится!.. Одри, кто это? — воскликнула она, когда во дворике отеля появилась высокая темноволосая женщина. — Явно подходящая красавица для таких декораций!

— Боже, это Моника Росси! — изумилась Одри, вытягивая шею вслед женщине, когда та уже скрылась из виду.

— Она кинозвезда?

Одри в раздумье покачала головой, словно прогоняя какую-то мысль.

— Ее брат, Валерио, часто работает с Моро. Он довольно известный кинооператор, возможно, ты слышала о нем. На съемках последнего фильма Луиджи Моро произошел несчастный случай, и Валерио сильно пострадал. О, посмотри, сюда идет группа.

Джесс подалась вперед. От пляжа к отелю вела тропа, по большей части скрытая густым кустарником. Там, где она выходила на открытое место и пересекала лужайку, показалась группа мужчин, нагруженных аппаратурой.

Который из них Луиджи Моро? — спрашивала себя Джесс, внезапно почувствовав волнение, хотя ни один из мужчин, которые находились в поле ее зрения, не имел ни малейшего сходства с фотографиями этого известного кинорежиссера.

— Кажется, его с ними нет, — пробормотала Одри. — А, вот и он!..

Джесс увидела высокого мужчину, который широкими шагами сошел с дорожки и пересек лужайку. Он был одет в нечто, отдаленно напоминающее лыжный костюм. Разумный выбор, подумала Джесс, учитывая пронизывающий холод январского ветра, трепавшего его черные как смоль вьющиеся волосы. Его широкие плечи сутулились, борясь с ветром, а руки были глубоко запрятаны в карманы. В этот миг Джесс осознала, что журнальные фотографии давали лишь слабое представление о красоте и мужественной силе, которая почти осязаемо исходила от всего его целеустремленного облика. Когда он приблизился настолько, что черты его лица стали ясно различимы, девушка услышала собственный вздох:

— Одри, он не из тех, кого называют фотогеничным, он… Он просто потрясающий!

— Этого еще только не хватало! — тяжко вздохнула та, уводя Джесс прочь от окна, туда, где они сидели раньше. — Достаточно паршиво уже то, что вернулась Моника Росси, но если к тому же ты, моя девочка, станешь распускать по нему слюни, тебе вообще не жить… Я это серьезно, Джесси.

— Ради Бога! Я не распускаю слюни! — возмутилась Джесс. — А почему плохо, что вернулась Моника?

— Э-э… забудь об этом, — пробормотала Одри. — Послушай, они будут здесь с минуты на минуту, а я забыла предупредить тебя: не упоминай о своей связи с «Фостер пресс». В последнее время Луиджи слегка свихнулся на почве прессы: у него мания преследования.

Джесс обиделась — чуть-чуть, но все-таки…

— «Фостер пресс» — это не бульварная пресса, — запальчиво бросила она, — но если тебе от этого станет легче, можешь представить меня как Джессику Янг. — Не успев произнести это, Джесси в тот же миг почувствовала отвращение к такой фальши, и недавняя уверенность, что случайно подвернувшаяся поездка в Ирландию даст ей блестящую возможность подняться на следующую ступеньку в журналистской карьере, внезапно стала таять.

— Действительно, неплохая идея! — воскликнула Одри. — Это может быть твоим псевдонимом, — съязвила она.

Чувствуя, что не может обманывать кузину, Джесс открыла было рот для возражения, но тут же обреченно закрыла его с неслышным стоном, так как в комнату, разговаривая очень громко, что называется, в полный голос на умопомрачительной смеси языков, ввалилась шумная мужская компания.

— Чао, Одри! — воскликнул коренастый привлекательный мужчина, который пробирался к ним, восхищенно и широко улыбаясь. — Ох уж эта Ирландия! — простонал он с сильным итальянским акцентом. — Такая прекрасная, но такая сырая и холодная!

— Пьетро, я бы хотела познакомить тебя со своей кузиной, Джессикой Янг, — проворковала Одри, когда ей удалось высвободиться из медвежьих объятий его приветствия.

Джесси вновь почувствовала укол совести, когда кузина насмешливо подчеркнула ее фамилию.

— Она здесь потому, что моя ассистентка, впрочем как и все остальные, слегла с гриппом.

— Еще одна жертва этого ужасного гриппа, — проворчал Пьетро, печально качая головой и мягко пожимая Джессике руку. — Мы все очень скоро здесь перемрем, — театрально добавил он, опускаясь на колени перед огромным камином и простирая руки едва ли не в самое пламя. — Я твержу Луиджи, что фильм закончен, что он достаточно совершенен, но он меня не слушает! Он держит нас на ветру, и все потому, что мы должны снять еще какие-то кадры, которые нам, может быть, и не пригодятся!

— Пьетро — оператор-постановщик, и один из самых блестящих операторов, — громким шепотом сообщила Одри, — но он такой неисправимый пессимист…

По мере того как остальные члены группы постепенно собирались у огня, Джесси почувствовала радостное возбуждение, ее захватывало их искрящееся многоязычное веселье. Она решила, что даже если не удастся осуществить план победоносного прорыва в журналистику при помощи материала о Луиджи Моро, то, по крайней мере, она с удовольствием проведет несколько дней в этой добродушной веселой компании.

— А сейчас нам подадут ирландский чай.

Джесси обернулась на этот голос, привлеченная его обворожительными хрипловатыми модуляциями и легким акцентом, столь неуловимым, что она усомнилась, есть ли он вообще. Первое, на что она обратила внимание, был пятиярусный сервировочный столик, который толкал перед собой официант. Нижние ярусы его ломились от щедрого разнообразия сандвичей, сливочных кексов, фруктовых пирогов домашней выпечки, а на верхних размещались чай, кофе, столовое серебро, приборы и посуда.

Затем ее взгляд переместился дальше, отыскивая обладателя голоса, который теперь беседовал на итальянском языке с Пьетро и еще каким-то мужчиной.

Ага, он переоделся, отметила Джесси, совершенно не осознавая, насколько пристально его разглядывает. Ее глаза скользили вверх по его фигуре — от длинных стройных ног, облаченных теперь в узкие джинсы, застиранные и выцветшие почти до белизны, к толстому рыбацкому свитеру, украшавшему его широкие плечи и атлетический торс. Когда наконец ее взгляд остановился на лице Луиджи Моро, ей опять пришло в голову, что он нисколько, ну ни капельки не фотогеничен. Действительно, его фотографии обычно демонстрировали миру очень интересного мужчину, но ни одной из них не удалось передать ту необыкновенную жизненную энергию, которая исходила от него, тот мощный магнетизм, который, казалось, он излучал.

Джесс была все еще поглощена своим исследованием, когда Луиджи внезапно прервал разговор с двумя собеседниками.

— Уверен, что мы справимся сами, — услышала она его слова, обращенные к официанту, и при этом его хрипловатый голос чуть потеплел от едва уловимой улыбки, сделавшись еще более притягательным.

Так вот что называют харизмой, сразу поддаваясь очарованию этого голоса, подумала Джесс. Она была так погружена в неторопливое изучение феномена живого носителя харизмы, что пропустила момент, когда Луиджи перешел в разговоре с итальянского языка на французский. Все ее внимание было полностью захвачено хрипловатой мягкостью звуков, свободно льющихся из крупного выразительного рта с полными чувственными губами, время от времени приоткрывавшими безупречные зубы ослепительной белизны.

Она, несомненно, позволила бы себе удовольствие так же неторопливо рассмотреть строгие классические линии профиля, если бы ее взгляд не был как по приказу притянут парой глаз, неумолимо направленных на нее. Глаза, с которыми она столкнулась, были поразительного оттенка, переходящего от цвета топаза к бархатно-карему. Но больше всего поразил Джесс не необычный цвет глаз Луиджи Моро и не то, что, даже когда его глаза гипнотически удерживали ее взгляд, он спокойно продолжал оживленную беседу с одним из французских членов группы. Поразила ее, как ей показалось, та неприкрытая враждебность, с которой они за ней наблюдали. Именно это и заставило ее окончательно осознать, что она себя выдала. Это было ужасно!

Ощущение глубокого и полного унижения еще более усилил горячий румянец, заливший ее щеки. Джесс поспешно перевела взгляд на столик, который официант подкатил к дивану.

— Прекрасно, есть чай и кофе, — объявила Одри. — Интересно, кто из вас отважится разлить по чашкам эти божественные напитки?

В комнате было шестеро мужчин: стоящий Луиджи Моро, Пьетро, сидящий у огня и едва ли не в самом огне, двое, развалившихся на диване, и двое других, утонувших в креслах, — и все они разом, как один посмотрели на Одри с таким видом, будто она предложила им нечто совершенно невообразимое, возмутительное и оскорбительное.

— Ты только взгляни на них, — вздохнула Одри, тщетно пытаясь скрыть улыбку, — они же ни на что не годятся! Помнишь, я упрекала Лидию, ассистента режиссера, что она нянчится с ними, как с трехлетними? Кстати, а где же Лидия? Я думала, что сегодня утром она должна быть здесь.

— Она должна была быть, — сокрушенно вздохнул Луиджи, приближаясь к столику с осуждающим выражением лица. — Но и она слегла с этим ужасным гриппом, так же как Джози и Кевин, как половина наших техников и монтажников.

Он осторожно приподнял крышку чайника, наполненного кипятком, и выругался, после чего принялся дуть на обожженные пальцы.

— О, ради Бога, позвольте мне сделать это! — воскликнула Одри, качая головой, но при этом улыбаясь, и поднялась с места. — Кстати, что касается недостатка рабочих рук, вы знаете, что завтра мне нужно уехать и мои обязанности должна была выполнять одна из моих ассистенток…

— Должна была? — спросил режиссер, с любопытством взглянув в сторону Джесси.

— Да, именно так. Она тоже пала жертвой этого проклятого гриппа, вот почему я вызвала сюда мою кузину. К сожалению, у нее нет опыта, поэтому я полагала, что Лидия за всем присмотрит, особенно за массовыми сценами.

— Твоя кузина? — пробурчал Луиджи, не осчастливив Джесси даже беглым взглядом.

— Да, Джессика Янг, — снова с нажимом на фамилию произнесла Одри, занимаясь тем временем сервировочным столиком.

— Я уже примирился с невеселым фактом, что без Лидии здесь все пойдет кувырком, — мрачно пробурчал Луиджи, ни единым движением не показывая, что замечает и осознает присутствие Джесс. — То, что нам не хватает рабочих рук, еще более усугубляет сложившуюся ситуацию. Пьетро должен через десять дней кое-что снимать в Неаполе, да и, в любом случае, мой график слишком плотный, чтобы можно было вносить в него какие-то изменения… Короче говоря, похоже, что придется вырезать дополнительные массовые сцены из эпохи средневековья, и это еще не самое страшное, чего можно ожидать!

— И больше не говорите мне в таком случае о трейлере с двумя или тремя сотнями костюмов, который прибывает с минуты на минуту, — сочувственно хихикнула Одри, подавая ему две чашки кофе. — Зато, по крайней мере, у Джесси не должно возникнуть никаких дополнительных трудностей, из-за которых она не сможет справиться со всем остальным.

— Нам будут нужны костюмы только для сцен со стариком и его сыновьями, — сказал Луиджи, с интересом разглядывая чашки в своих руках, как будто он впервые видит их и не знает, что полагается делать с ними дальше. Оглянувшись, он быстро передал одну из них ближайшему мужчине, потом сам занял кресло, с которого только что встала Одри, и отпил глоток из другой чашки.

— Подходите и берите, кому что нужно, — объявила Одри, метнув убийственный взгляд на режиссера. Потом взяла две чашки и протянула одну из них Джесси. — Не возражаешь, если я устроюсь здесь? — ехидно поинтересовалась она, усаживаясь на подлокотник кресла Джесс, но ее слова не вызвали никакой заметной реакции со стороны той, кому был адресован сарказм в ее голосе.

— Хочешь, я раздам им еду? — предложила Джесс, когда мужчины поставили на стол пустые чашки.

— Только через мой труп! — устрашающе прорычала Одри, усмехнувшись, когда двое самых молодых из группы мужчин наконец зашевелились и стали разносить по кругу тарелки, наполненные сладостями.

— Как видишь, мы не совсем беспомощны без Лидии, — ласково заметил Луиджи через некоторое время; в его необыкновенных глазах, когда он остановил их на Одри, мелькнула улыбка. — По крайней мере не настолько, чтобы не раздать несколько тарелок с едой.

— Несомненно, вам придется обходиться некоторое время без нее, пока будете здесь, — безжалостно заявила Одри.

— Ты отлично знаешь, насколько она мне необходима. Потерять Лидию — все равно что потерять правую руку!

Пока Луиджи продолжал превозносить свою отсутствующую ассистентку, Джесс слушала его только вполуха. Ее самолюбие было сильно задето тем, что на нее совершенно не обращали внимания, и… и по-прежнему продолжали игнорировать.

Справедливости ради она вынуждена была признать, что ее поведение слегка напоминает погоню за двумя зайцами. Она первая жаловалась, когда — как это часто случалось — становилась объектом слишком назойливого интереса со стороны малознакомых мужчин. Впрочем, она с большой неохотой напомнила себе, что с ней самой, увы, случалось такое, что она презрительно третировала незнакомых воздыхателей, — почти так же, как сейчас Луиджи — ее.

От неприятных мыслей Джесс отвлек смех Одри, в котором явно сквозила обида:

— Ради Бога, Луиджи, не станешь же ты импортировать секретарей! Почему бы тебе не попытаться использовать для этой роли Монику? Уверена, она будет только рада.