Эва Бялоленьская
Отмеченные лазурью
ЛАЗУРНОЕ ПРОШЛОЕ
Часть первая
КРЕПОСТЬ НА КОЗЬЕМ ХОЛМЕ
Люди трудились с самого утра, когда солнце еще не до конца выпило росу с травы и меха животных. Длинное, свешивавшееся почти до земли козье руно надо было старательно расчесать скребком, а клочки шерсти собрать в мешки. Коз не стригли, как овец. Вычески попадали в женские руки, а уж в их искусных пальцах превращались потом в шерстяные шали невыразимой тонкости — их можно было протянуть через колечко, или в славящиеся по всей провинции плащи — теплые, а одновременно столь легкие, что на плечах почти не чувствовались.
Но прежде чем шерсть превратится в эти чудесные вещи, придется хорошо поработать. Белый Рог посмотрел на свой мешок, наполовину уже наполненный, и отер пот со лба. Парило. Он прополоскал рот водой из глиняной бутылки, висевшей на шнуре у пояса.
Некоторым козам нравилось, когда их вычесывали — они стояли спокойно, отдаваясь сомнительной ласке проволочной щетки. Другие были строптивы, и их приходилось привязывать за рога к ограде, а иногда даже спутывать им ноги, чтобы они не лягнули работника. Белый Рог освободил козу, которая уже отдала свою шерстяную дань, и ласково шлепнул ее по вычесанному боку. А его младший брат, работавший рядом, поднялся с табуретки, чтобы выбрать и привести Рогу следующее животное.
— Бе-э-элый Ро-о-ог!! Сме-э-экалисты-ы-ый. Ро-о-ог!..
Протяжный зов и стук копыт нарушили привычный шум трудового утра на пастбище. Белый Рог заслонил глаза от солнца ладонью. А другие работники с любопытством подняли головы. Верхом на толстом пони, от нетерпения уже издалека размахивая руками, приближался самый младший из трех братьев — семилетний Козленок.
— Еще не время обеда, — заволновался Смекалистый. — Неужели дома что-то случилось?
Козленок едва переводил дух. Его круглые глаза стали еще больше от возбуждения.
— Рог! Маги приехали! Они сейчас же хотят тебя увидеть. Мама прислала меня за тобой верхом, чтоб было быстрей.
Смекалистый добродушно рассмеялся.
— Вот это забава! Глянь-ка, Рог, сегодня ты не много наработаешь, не то что мы. Важняки хотят тебя видеть. Лазурный шарф тебя ждет, господин мой! — Парнишка насмешливо поклонился брату.
Белый Рог нахмурился, прикусил губу. Молча очистил скребок от клочков шерсти, тщательно завязал мешок, убрал инструменты.
— Да. Поехали. Помогите мне влезть на пони. — Когда он наконец заговорил, голос его прозвучал совершенно спокойно.
На обратной дороге Козленок бежал рядом с пони, держась рукой за край попонки, укрывавшей спину животного. И непрерывно болтал, задыхаясь от натуги, рассказ его все время прерывался, он с трудом выталкивал слова из горла, словно чрезмерно большие куски еды.
Маги явились совершенно неожиданно. Одного звали Ткач иллюзий, другой представился как Бродяжник — неудивительно, что они точно из воздуха возникли. Бродяжник в одном месте пропадет, а в другом появится, и ни к чему ему дороги, предназначенные для обычных людей. Козленок их первым заметил. Уж больно по-господски одеты, ого-го!.. И лазурные шарфы на них — точнехонько того самого цвета, который никому другому нельзя носить! Хозяина подождать прибывшие не пожелали, хотя отец мальчиков всего только на соседний хутор поехал и наверняка к вечеру уже был бы дома, если б за ним кого-нибудь послать. Но гости прежде всего хотели увидеть его — Белого Рога и были очень нетерпеливы. Хозяйка второпях выставила из кладовки на стол все, что только могла подать без готовки. Когда Козленок выходил, маги как раз приступили к холодной телятине и маринованным овощам. Лучше бы почтенные гости ели помедленнее…
Белый Рог краем уха слушал болтовню братишки. Он уже много лет знал, что придет день, и Круг магов вспомнит о нем. В последнее время он все чаще думал об этом — после того, как ему исполнилось четырнадцать лет, его не оставляло чувство, будто хрупкая лодчонка его жизни стремительно приближается к скалистому берегу. И вот наконец это случилось — ему придется оставить свой дом, все те места, которые он знал и любил с раннего детства. Злобное божество судьбы преподнесло ему дар, которого мальчик никогда себе не желал. Что ему было делать где-то в далеком свете, если тут, на Козьем холме, всегда было больше работы, чем рук для ее исполнения? А магические способности Белого Рога — это всего лишь фокус, обман чувств. Разве существует более жалкий и бесполезный талант, чем тканье иллюзии? Ткач иллюзий… Насколько большим уважением он бы пользовался, если б умел ткать ковры! Только маленького Козленка еще забавляли призрачные образы, которые создавал старший брат. Остальные жители местечка относились к ним равнодушно, едва скрывая явное пренебрежение.
Рог одной рукой подхватил запыхавшегося брата и посадил перед собой.
— Мышастый устанет!.. — слабо возразил малыш.
— Меньше, чем ты, — ответил Белый Рог, чуть тронув поводья. Пони перешел с рыси на шаг. — Я не собираюсь загонять животину только потому, что господам с Юга скучно. Подождут.
Когда мальчики въехали во двор, на пороге у кухонных дверей их ждала Волна, их мать, она уже издалека махала рукой, поторапливая сыновей. В нарядном платье с коричневыми, оранжевыми и белыми узорами она напоминала бабочку с опущенными сложенными крылышками. Она тотчас погнала Рога умыться. Служанка на вытянутых руках подала чистую тунику, а мать так держала гребень на изготовку, точно это было оружие.
— Мам, да ни к чему все это, — буркнул паренек, пока мать дергала его спутанные космы. — Я же могу измениться…
— Да, да… — раздраженно вздохнула женщина. — Знаю. Но мой сын не выйдет к господам в лохмотьях, пропахших козами.
Морщинки на ее лице стали глубже.
— Уж постарайся, — шепнула она, а потом громко заворчала: — Милостивая судьба! Да ты хоть перчатки надень, а то руки как подошвы! Доски ими можно ошкуривать! Подумают еще, что ты у нас за невольника!
Козленок от возбуждения даже подскакивал на месте, подтверждая тем самым справедливость данного ему имени.
— Можно мне посмотреть? Можно? Можно пойти с тобой? — надоедливо спрашивал он.
— Еще чего! — одернула его мать. — Только тебя там и не хватало! А кто двор подметет? А травы зайцам нарезать? Щепки со вчерашнего дня не уложены. Ужо отец вернется — все тебе на заднице нарисует!
Козленок погрустнел и поплелся к стене, чтобы снять с колышка серп. За спиной он услышал шаркающие шаги брата, а потом стук закрывающихся дверей. Но мать вместо того, чтобы погнать его работать, взяла из его руки лезвие и срезала им тонкие прядки волос — сначала себе, потом сыну. Кинула их на огонь в очаге — волоски мгновенно сгорели. Женщина беззвучно двигала губами. Охваченный необъяснимым страхом, мальчик поднял на мать широко распахнутые глаза.
— Мамонька… о чем мы молимся? — тихонечко спросил он.
* * *
Нельзя сказать, чтобы Ткач иллюзий находился в особо радостном настроении. Угощение лишь слегка смягчило его раздражение. Война с северными княжествами висела буквально на паутинке, и саму мысль о путешествии чуть ли не над самой границей — столь же прямой и неподвижной, как змея, которой наступили на хвост, — он считал исключительно неудачной. Жаркая погода скорее располагала посидеть в тени у фонтанов с бокалом охлажденного вина. Да если б хоть причина была важной! Уж наверняка проверка способностей какой-то деревенщины таковой не была. Кажется, у паренька был талант Ткача иллюзий. Битых два года Круг выкладывал денежки, чтобы его научили читать и писать. А теперь настало время, чтобы официально принять мальчика в ряды членов Круга магов, хотя ребенок вроде был калекой. Неблагодарное занятие — таскаться по отсталой провинции — выпало именно им двоим скорее всего из-за немилости, в которую Ткач впал последнее время. Эта немилость рикошетом задела и Бродяжника, так что оба мага имели немалые претензии как к своим начальникам, так и друг к другу. Расстроенный и злой, Ткач все время думал, что для всех лучше было бы, если б ребенок умер сразу после рождения, это сэкономило бы деньги и его семье, и магической элите, а он сам, Ткач, избежал бы такого рода путешествий.
Но, к изумлению ожидавших, паренек, который появился на пороге, не имел никаких видимых увечий, описанных много лет назад в донесении. Он выглядел совершенно нормально, насколько вообще может быть нормальным такое телосложение. Ткач иллюзий привык к высоким худощавым, как борзые, мальчишкам с черными волосами — такой была типичная внешность заурядного ученика магии. Этот парень тоже был высок, бесспорно. Но при этом его туника выглядела так, будто ее натянули на большое коромысло, а бицепсы только что не разрывали узкие рукава. Ладони напоминали лопаты. Если б не гладкое мальчишеское лицо, венчавшее необычно могучее тело, маг был бы уверен, что перед ним взрослый мужчина, да притом еще работающий в каменоломнях.
Ткач иллюзий небрежно кивнул головой в ответ на вежливый поклон парня, в глубине души обещая себе по возвращении выругать хрониста за небрежное ведение реестров.
— Ты знаешь, зачем я прибыл? — спросил Ткач.
— Да, господин.
— Тогда показывай, что умеешь. Начни с чего-нибудь полегче. Покажи мне… камень.
По традиции такого рода экзамены начинали с самых простых заданий, чтобы перепуганные адепты — будущие маги — совсем не потеряли голову и могли освоиться с новым положением. Этот парень — ах да, его зовут Белый Рог — ничем не отличался от прочих. Такой же бледный и напряженный, как все они, стоял он перед экзаменаторами.
На столе рядом с локтем Ткача иллюзий появился голыш размером в кулак. Маг хотел взять его в руку, но пальцы прошли сквозь иллюзорное изображение.
— Поправь, — сухо бросил экзаменатор.
Камень потяжелел у него в руке, сразу приобретя надлежащий вес, но больше ничего маг не ощущал — ни холода надолго погребенной под землей вещи, ни тепла, излучаемого скалой под палящими лучами солнца. Либо парень был совершенно растерян, либо талант у него оказался весьма средним. Мужчина отшвырнул камень, который покатился по полу с глухим стуком — запоздавшим всего на мгновение, но опытное ухо мага тут же уловило эту задержку. Маг нахмурил брови.
— Дыня, — велел экзаменатор.
По крайней мере, фрукт выглядел как должно. Может, мальчишка, наконец, пришел в себя. Маг понюхал дыню, но и запах тоже был правильным.
— Хорошо. Теперь абрикосы.
Несколько фруктов, появившихся на столе, соблазнили и Бродяжника. По примеру своего коллеги он надкусил один абрикос.
— Сладкие, — определил он.
— Слишком сладкие, — возразил Ткач. — Вкусные, но ненастоящие, и это легко определить.
— Не морочьте мне голову. Ну и что с того, что ненастоящие, если они вкуснее настоящих? Если б мне настоящих захотелось, я б с дерева сорвал, — возразил Бродяжник и демонстративно съел еще один иллюзорный фрукт.
Белый Рог едва заметно улыбнулся, покосившись на легкомысленного мага.
— А теперь то же самое сначала, но с закрытыми глазами, — велел Ткач иллюзий. — Или нет… отвернись.
Экзамен продолжался. После мелких предметов настала очередь животных: псы, кошки, птицы, ящерицы… Парнишка молча послушно выполнял очередные задания, но его достижения никак не могли полностью удовлетворить почтенного мага. Почти каждая сотворенная Рогом иллюзия коробила опытного мастера какой-нибудь мелкой ошибкой. У фруктов был неправильный вкус, псы передвигались на негнущихся лапах, ненатурально, уж на что щегол — самая обычная пичуга, повсюду водится — и у того, сотворенного Рогом, оказался неверный узор на крыльях. Забыл о дымке, который должен подниматься над зажженной свечкой. С образами людей пошло чуть лучше. Созданные по заданию мага члены семьи парнишки получились идеальными иллюзиями. Зато сотворение кого-то на основе собственного воображения оказалось слишком трудным. Маг решил, что юному силачу попросту не хватает фантазии, вот уж точно насмешка судьбы, ведь именно этот дар больше всего нужен Ткачу иллюзий. К тому же мальчишка явно был не слишком смышлен — обычный простофиля, который скорее бы пришелся к месту в кузне или в поле за плугом, а не в городе под покровительством Круга. И что тут будешь делать со столь необработанной заготовкой мага? Парень спокойно ждал, упершись рыбьим взглядом в угол комнаты. Только едва заметное движение, которым он потирал пальцы друг о друга, говорило о том, что приговор экзаменатора ему не безразличен. Вот переступил с ноги на ногу, видно, долгое стояние утомило его. Ткач иллюзий никак не мог принять решение. Способности у парня были не слишком блестящие. Их смело можно было бы назвать весьма средними, но он не был настолько безнадежен, чтобы приговорить его одним росчерком пера. Может, найдется ему местечко в каком-нибудь господском доме, где он будет развлекать зрителей своими фокусами? Ткач даже скривился от одной мысли — незавидная карьера для мага, хотя деревенский увалень, может, и считал бы это за честь. Столько ошибок, недоделок… хотя, с другой стороны, пару лет назад кто-то же решил, что у ребенка все-таки есть кое-какой талант и поэтому стоит вложить деньги в его образование. Жаль этих денег, времени, потраченных сил. Магу пришла в голову весьма неприятная мысль: если он сейчас признает паренька непригодным, старшина снова пошлет его в эту пропащую дыру вместе со Стражником слов, чтобы еще раз проверить результаты экзамена. Нет уж, этого следовало избежать во что бы то ни стало!
— Хорошо, — наконец изрек маг. — Думаю, этого хватит.
Парень перевел на него глаза, ставшие вдруг внимательными и блестящими, как у ястреба. Ткач иллюзий положил на стол тяжелый предмет, завернутый в белое полотно.
— Ты можешь не слишком много, — строго произнес маг, — но достаточно. Тут для тебя хроника и шарф. Мы внесем тебя в реестр Круга магов как полноправного Ткача иллюзий. Ты сможешь поискать себе работу по профессии и не будешь больше подчиняться ленному праву.
— Не развернешь? Это теперь твое, — вмешался Бродяжник, одаряя нового мага широкой улыбкой.
Парень неуверенно приблизился к столу и развернул ткань, достав толстый фолиант в коричневом кожаном переплете с блестящими медными накладками. Рядом лежал сложенный шарф, которым опоясывали туники, характерного лазурного цвета, носить его имеют право только члены Круга магов.
— Ну и что? — спросил Ткач.
— Благодарю вас, господа — тихо откликнулся парнишка. — Красивый.
— Красивый! — фыркнул от смеха Бродяжник. — Слышал? Красивый…
— Не слишком ты разговорчив, — обратился к парню Ткач. — Другой бы прыгал от радости, что исполнилась мечта его жизни.
— А моя заветная мечта — стать добрым пастухом и работать на этой земле, — ответил Рог столь серьезно, что даже хмурого Ткача иллюзий развеселил, а Бродяжник так просто покатился со смеху.
— Никто не намерен тебя отсюда забирать силой, — насмешливо отрезал Ткач. — Не такое уж ты чудо. Что касается меня, так можешь до конца жизни коз пасти. Если же ты все-таки будешь работать для нас или выполнять какое-то задание, связанное с магией, то должен вписать его в эту книгу. — Он стукнул костяшками пальцев по фолианту. — Понял?
— Да, господин.
— Тебя научили писать?
— Да, господин.
— Каждую страницу ты должен подписать сверху своим именем.
— Да, господин.
— А ты можешь что-то еще говорить?
— Так, го… — механически повторил парень и запнулся.
Маг похлопал его по плечу, причем ощущение было такое, будто он дотрагивается до твердого куска дерева.
— У нас не слишком много времени. Вот только попрощаемся с твоей матерью и оставим весточку для отца. Желаю счастья.
Оба мага вышли из комнаты, оставив парня одного.
* * *
Белый Рог вздохнул так глубоко, что у него даже в груди заныло. Высокая плечистая фигура парня съежилась, уменьшилась, лишившись иллюзорного прикрытия, скрывавшего ее от взглядов чужих людей. Пот стекал у него по спине. Наконец он мог позволить себе расслабиться, его внимание было напряжено как струна два часа подряд, и мальчик с удивлением почувствовал, что его трясет, точно лист на ветру. Это было невероятно… он сам не мог в это поверить, но все-таки… ему удалось их обмануть. Мастера Круга, взрослые, опытные мужчины позволили обвести себя вокруг пальца, точно малые дети.
Нет-нет, он совсем не собирался мошенничать. Просто так вышло. Он ненавидел, когда взгляды посторонних шарили по его покалеченному телу. Даже те, кто старался быть любезным и, разговаривая с Рогом, смотрел ему в глаза, всегда в конце концов опускали взгляд ниже, туда, где находились (или точнее было бы сказать, должны были находиться) его ноги. Судьба прокляла его еще в материнском лоне, и первородный сын Фалы и Дубового пришел на свет с короткими, изуродованными ножками, лишенными чувствительности. Всю жизнь ему пришлось полагаться исключительно на руки — природа, как бы стараясь вознаградить его за недостатки нижней части тела, распорядилась так, что плечи Белого Рога невероятно раздались вширь. Да, он был очень силен, но что с того, если из-за этого вид у него оказался еще более странный? Некоторым спасением стал магический дар. Рог научился прятаться за иллюзорным обликом — он вырос бы именно таким, если б не проклятие судьбы.
Когда он вошел в комнату, где ждали его посланцы Круга, то сразу понял, что они либо не знали о его увечье, либо не верили в него. И вот тогда его точно осенило: Рог решился обмануть столь могучих магов. Ему удалось удерживать прекрасный мираж человеческой фигуры, одновременно выполняя задания прибывшего Ткача иллюзий. Матерь Мира, как же трудно было не создавать эти простенькие обманки слишком совершенными! Он никогда и представить себе не мог, что намеренно делать ошибки окажется так тяжело. Он не мог совсем провалить экзамен — Рог даже содрогнулся при одной мысли о гневе отца, но и показать слишком много было нельзя. Если б тот маг только догадался, что на самом деле может делать мальчик, Белый Рог уже никогда не увидел бы Козьего холма.
Двери приоткрылись, и в щель протиснулась любопытная мордочка Козленка.
— Уехали, — сообщил малец брату. — Отца не дождались. О-о-о… Чего это ты такой мокрый?
Он подошел к Рогу, с изумлением глядя на его вспотевший лоб и влажные пятна на тунике.
— Не захотели тебя взять? Ты проиграл? Не получил пояска?
— Получил. — Рог потянул со стола длинный лоскут лазурной ткани.
Козленок с восторгом коснулся шарфа пальцем и тут же отдернул руку, будто ткань обожгла его.
— Но ведь ты не уедешь теперь из дому?..
— Нет. Они сказали, что я слишком мало умею.
— Слишком мало? — повторил Козленок с огромным удивлением. Старший брат в его личной иерархии стоял немногим ниже строго требовательного отца, а отец, в свою очередь, приближался к богу. Брови мальчишки сошлись у переносицы, придав ему забавное выражение глубокого размышления.
— Рог, выходит, ты как бы наполовину проиграл?..
— Нет, малыш. Я выиграл… наполовину.
* * *
В этот вечер Белый Рог впервые открыл свою новую хронику. В желтоватом свете каганца он старательно написал в верхней части страницы: «Белый Рог, сын Фалы, от отца Дубового, из дома на Козьем холме». После продолжительных раздумий дописал ниже:
