— И что теперь? — отважился спросить Козленок, глядя на брата доверчивым собачьим взглядом.

— А теперь спрячемся, — ответил Белый Рог, собирая оружие. Вот уже какое-то время он думал об одном и том же: он калека (что ж, такая уж судьба), надежда на побег слабая, даже если использовать добытого коня. Раненное в ногу животное совсем не годилось для езды. Может, легкого Козленка конь бы и выдержал, но Рог боялся отсылать брата одного. Находясь рядом с малышом, он, по крайней мере, был уверен, что хотя бы сможет попытаться его защитить.

— В доме? — упорствовал Козленок.

Белый Рог колебался недолго. Дом был построен солидно, как маленький форт. Даже вместо окон у него были узкие щели, через которые можно довольно долго обороняться, при условии, конечно, что нападающие не подложат огня. Видно, это пришло в голову и Дубовому, когда он решил оставить свое хозяйство. Рог покачал головой. Лучше уж остаться в конюшне. Тут легче укрыться в соломе или, если понадобится, удрать через вторые ворота, выходившие на огороженную площадку для выгула лошадей.

И вот мальчики перенесли все свои скромные запасы в конюшню. Наполнили водой поилку для коня и бадейку для себя. «Неизвестно, сколько нам придется здесь просидеть», — сказал Рог, когда Козленок стал жаловаться на тяжесть бадейки. Именно это ожидание и было самым тяжелым. Рог не мог удержаться и все время выходил из убежища, чтобы осмотреться. Чаши весов пока замерли в равновесии, но каждую секунду могла показаться или приближающаяся с севера смерть — овеянная вонью дыма и крови, или подходящая с противоположной стороны жизнь — в сверкании копий королевских солдат.

* * *

Оба брата вздрогнули и одновременно подняли головы. Снаружи послышался мужской голос, а слова он произносил на языке ленгоре. «Наши!» — мысленно крикнул Рог, ощущая, как чувство облегчения щекочет ему живот. Козленок уже собрался было крикнуть, но брат вдруг закрыл ему рот ладонью, напряженно прислушиваясь.

— Пусто, будто кто кипятком выморил, — говорил кто-то за тонкой стеной. — Только хатка-то ничего из себя. Знамо, чё-нить найдется.

— Знамо, знамо… — заворчал в ответ другой голос, на этот раз женский. — Покуда вот только козу надыбали да трупа.

— Не ворчи, женка. Ты и так тащишь на горбе добра серебряников на двадцать.

Белый Рог нахмурил брови. Раньше солдат пришли мародеры. Ничего удивительного: на несчастной, терзаемой войной земле всегда найдутся шакалы, падкие на остатки покинутого добра, они не постыдятся даже напасть на беженцев ради горсти медяков. В жилище Дубового не осталось дорогих вещей, по крайней мере, ничего ценного, о чем стоило бы жалеть. Но сама мысль о чужом человеке, который ходит по его дому, все ощупывает и высчитывает, что стоит прибрать к рукам, приводила Рога в ярость. Они с Козленком обменялись многозначительными взглядами. Рог, стараясь не издавать ни звука, натянул тетиву арбалета и наложил стрелу. Его младший брат смотрел на приготовления широко открытыми глазами, зажав себе рот обеими руками.

Конь, который до сих пор спокойно дремал, опустив голову, тихо фыркнул и стукнул копытом. Голоса снаружи утихли. Белый Рог глубоко вздохнул и поднял арбалет.

* * *

Когда вор осторожно просунул голову в двери конюшни, глаза его жадно загорелись при виде ухоженного коня. Он внимательно огляделся, а не заметив ничего подозрительного, подошел к коню и с хозяйским видом похлопал его по шее. Мужчина был одет в коричневую потертую тунику, за поясом красовался большой нож, почти тесак. На спине он тащил порядочный узел.

— Оставили тебя тут на погибель, красавец мой? Вот уж добыча так добыча!

Мужчина сбросил с плеч свой груз и наклонился над раненой ногой лошади, которую животное явно старалось беречь.

— Мы потихохоньку пойдем, чай, не притомишься…

— А может, все-таки не пойдем? — насмешливо поинтересовался чей-то голос.

Чужак резко вскочил. Неподалеку стоял рослый молодой мужчина с арбалетом и целился ему прямо в живот. Грабитель ощерился фальшивой улыбкой:

— Охти, а я и не знал, что тут занято. А вы, господин хороший, один тут? Времечко-то опасное…

— Руки держи так, чтоб я их видел, — велел арбалетчик. — Конь этот мой и земля моя. Вон отсюда, да пошевеливайся, а то второй пупок в тебе продырявлю.

— Нооо… я ж и гуторю, время-то военное, непогожее, лучше бы кучно держаться, — настаивал любитель чужих коней, слегка передвигаясь и стараясь уйти с линии прицела. — Когда человек один, не ровен час, что злое приключиться может. — В голосе мародера прозвучала тень угрозы.

Стрелок презрительно сплюнул:

— Так и я ж тут не один. Покажитесь-ка, ребятки.

В ответ на эти слова из самых темных углов, из-за сваленного сена и соломы стали вылезать плечистые мужчины. Их лица не сулили ничего хорошего, а вооружен каждый был если не острым железом, то, на крайний случай, дубинкой или палкой. Пришлый пробормотал под нос какое-то ругательство и уже совсем явно стал отступать к воротам. Нагнулся было прибрать свой узел, но резкий приказ остановил его:

— Оставь это! И нож тоже! А теперь пошел вон, воровское отродье, забирай свою девку и с глаз долой, пока мы терпение не потеряли! Катитесь отсюда!

Воришка уже не скрывал своего бешенства. Он вытащил из-за пояса нож и бросил его на землю.

— «Белые» взяли гарнизон в Мудахе, спалят вас заживо в этой дыре! — пригрозил.

— То ли спалят, то ли обойдется, — холодно возразил стрелок.

* * *

Призрачная личная гвардия Белого Рога некоторое время еще провожала горе-мародера. И только когда парень понял, что пара грабителей окончательно отказалась от мысли пошарить в его доме и без оглядки уходит на юго-запад, он развеял миражи и сам вернулся к Козленку. Мальчик сидел на земле, грыз ногти и мрачно вглядывался в добытый узел. Рог молча развязал ремень, стягивавший тючок.

— Это было воровство? — неуверенно спросил Козленок, вытаскивая изо рта большой палец.

Рог едва заметно вздохнул. Мораль Дубового была довольно гибкой, он одобрял почти все, что давало прибыль, но мать мальчиков, Волна, наверняка не была бы довольна поступком сына.

— Забрать добычу у вора — совсем не то, что украсть у порядочного человека, — ответил Рог, стараясь, чтоб слова его звучали убедительно.

— Ага, — только и произнес Козленок, но было видно, что он не до конца поверил брату.

В тючке оказалась парадная туника, расшитая шелком, завернутая в нее красивая миска из цветного стекла и несколько стальных ножей. Деревянная фигурка Богини, покрытая зеленой краской и тонкими лепестками золота, ложечка, казавшаяся серебряной. Белый Рог отложил в сторону все эти предметы — кроме ножей. Он предпочитал не задумываться о том, кому это все принадлежало раньше и что стало с бывшими хозяевами. Весть о захвате гарнизона в Мудахе и без того была достаточно мрачной. Это означало, что «белые» всего в паре часов от Козьего холма, а может, и еще ближе, если судить по тому, что и сюда уже добрались двое неудачливых разведчиков. Гораздо более паренька обрадовали буханка хлеба и хороший кусок сыра, тоже найденные в узелке — они хоть и подсохли слегка, но были вполне пригодны для еды. Рог втиснул кусок сыру в руку насупившемуся Козленку.

— На, поешь. А потом влезь на чердак. — Рог посмотрел вверх, туда, где раньше складывали легкие, неслежавшиеся — чтоб проветривались лучше — охапки шерсти и пучки различных трав. — Оглядишься там, посмотришь, что видать.

Мальчик молча покивал головой. Взял хлеб в зубы, скинул сандалии и ловко, как ласка, вскарабкался по лесенке вверх. Рог, задрав голову, следил, как его младший брат сноровисто перескакивает с балки на балку и бежит по ним к просвету в крыше. Прошло пара минут.

— Рог… дым с востока! — крикнул Козленок, он лег животом на балки, и его встревоженная мордашка показалась между досками.

— Далеко?

— Не знаю… — растерялся мальчик. — Кажется, близко… Ой, близко!! — тут же пискнул он.

Рог почувствовал, как холодные пальцы страха стискивают его желудок. Его затошнило, Рог с трудом проглотил оставшиеся во рту крошки хлеба. Он с трудом вскарабкался по лестнице наверх и осторожно дополз туда, где лежал Козленок. И в самом деле, не слишком далеко виднелись огромные клубы черного дыма. Это наверняка горело соседнее хозяйство. Белый Рог задумался, зачем, собственно, врагам понадобилось поджигать опустевшие строения? Разве им не нужно было жилье для офицеров, не хотели они забрать себе брошенное добро, хоть пару мешков зерна — ведь не могли же обитатели Извилистой долины забрать с собой все до зернышка? А потом поразила его мысль, которая заставила, несмотря на наступающий жаркий день, ощутить холодную дрожь. Может, Заруба все-таки остался, питая безумную надежду на спасение, может, он сопротивлялся, и теперь на гигантском погребальном костре пылали останки жителей долины? Потому как что еще могло заставить «белых» разжечь огонь во время летней суши? К счастью, от соседских земель владения Дубового отделяла река, огонь не должен пройти так далеко. Старательно содержались в порядке и противопожарные рвы.

Рог, приложив ладонь ко лбу, чтобы прикрыть глаза от света, напряженно вглядывался в клубы пожарища. Показалось ему или нет, будто на фоне темной мглы мельтешат черные движущиеся черточки?

— Рог, там люди, — заметил Козленок, который смотрел туда же. — Идут сюда… — прошептал он.

Рог дышал глубоко и медленно, стараясь отогнать мерзкое тошнотворное чувство страха, распиравшее его внутренности. «Белые» приближались. Если они тут кого-нибудь обнаружат, то, может, только прирежут его и успокоятся, а может, все сровняют с землей.

— Козленок… возьмешь коня и поедешь по тракту на юг. Если конь откажется тебя везти, оставишь его и побежишь, пока не найдешь наших.

Младший братик смотрел на Рога с недоумением:

— А ты?

— Я останусь, хромой конь нас двоих не вынесет.

— Тогда я тоже останусь!

— Ты уедешь!

— Нет!! — завопил Козленок. — Я тебя одного не оставлю!

Рог схватил мальчишку за плечо и потряс, грозно нахмурив брови. Козленок невольно пригнулся, зажмурив глаза.

— Ты поедешь, и немедленно!

— Нет… — всхлипывал мальчик. — Нет, нет, нет…

— Да!

— Нет.

Рог раздраженно фыркнул и отпустил брата, а Козленок вдруг закинул ему руки на плечи и крепко обнял.

— Я не брошу тебя, — выдавил он сквозь слезы. — И никуда я не поеду. Не поеду и все…

— Я с тебя шкуру спущу, Козленок, вот увидишь, — буркнул Рог и, противореча своей угрозе, обнял дрожащего ребенка.

— Ну и… что? — всхлипнул Козленок.

— Нас могут убить.

— Ну и что?

— Глупый неслух.

— Ыи-и-и…

— Пусти меня, шею сломаешь…

Мальчонка отпустил брата, вытер мокрые глаза и шмыгнул носом.

— Я не поеду, — упрямо повторил он. — Можешь бить меня, но я все равно не поеду. А если прогонишь, и так вернусь.

— О Богиня… — вздохнул Белый Рог и беспомощно покачал головой. Потом еще раз глянул сквозь отверстие в крыше. С этого места прекрасно виден был большой кусок заречных лугов. Негустые заросли не заслоняли вид на луга и брод. Кучка темных черточек, которая наверняка была конным отрядом, медленно приближалась. Черточки превратились в пятнышки, и Рогу даже показалось, что он уже видит блеск солнца на остриях копий. У братьев оставалось совсем мало времени.

Темные глаза Козленка смотрели на брата доверчиво, с надеждой. Это доверие и еще любовь погнали его из-под надежного материнского крыла и велели искать пропавшего брата, а теперь они же велели ему остаться рядом с Рогом, несмотря на приближающуюся опасность. Белый Рог понял, что ему придется как-то заслужить это огромное чувство. Он почувствовал, как кто-то будто возложил на его плечи новую тяжесть.

* * *

Предводитель отряда, туан, озирался вокруг с удивлением и тревогой, которая уже начинала перерождаться в гнев. Со вчерашнего дня их преследовало невезение. Сначала двое его разведчиков не вернулись вовремя, и он уже не надеялся увидеть их живыми. Потом им попалось имение, которое совершенно бессмысленно и бестолково пыталась защитить горстка людей. Видно, еще раньше там уже была резня. Наверное, завязалась неравная борьба между «чернявыми» и людьми, которые хотели прорваться к своим, на свободу. Шестеро деревенских (из них двое раненых) против двадцати его конников — это была скорее экзекуция, чем война. Прежде чем они успели ему помешать, последний защитник поджег крышу хаты, сухая солома, которой была выстлана крыша, мгновенно занялась.

Жар и удушающий дым заставили конников отступить, и они двинулись дальше, оставив за собой трупы и пепелище. А теперь вот отряд застрял на берегу реки, которая стремительно несла мутную вспененную воду, точно ее недавно наполнили проливные дожди — что выглядело очень странно и подозрительно в такую жару.

— Илб! Что тут должно стоять? — раздраженно спросил офицер, рукой подзывая состоявшего при нем оруженосца. Солдат озабоченно почесал в затылке и полез в сумку за картой.

— Ладно, давай по-другому… Эта дрянь должна тут быть?! — рявкнул предводитель.

— Нет, господин туан! — решительно ответил оруженосец, вытаскивая руку из сумки.

«Проклятье, я, кажется, брежу», — подумал предводитель.

Перед ним вознесся форт. Крепость, которой по всем расчетам тут не должно быть, если их карты пригодны хоть на что-то, кроме подтирания зада. А карты эти были, между прочим, совсем свежими, их начертили только прошлой осенью. Хотя частокол вокруг крепости не выглядел новым. Дерево успело потемнеть так, будто отстояло уже, по крайней мере, два дождливых сезона. Вокруг не видно было следов поспешного строительства, вроде остатков бревен, стружки или борозд в земле — их обычно оставляют балки, которые тянут лошади.

Вокруг царила тишина, нарушаемая только плеском воды и беззаботным щебетом какой-то птахи, заливавшейся где-то в камышах.

— Похоже, там никого нет, — заметил кто-то из разведчиков, отодвигая мешавший смотреть пучок травы.

Офицер, услышав его слова, скривился.

— А Марай и Буго, верно, в корчме упились, а? — разозлился он. — Ветер в нашу сторону дует, тупая ты деревенщина, не чуешь, как трупной вонью тянет?

Крепость была небольшая, но частокол вокруг — довольно высокий, а на двух углах возвышались сторожевые башенки. Что-то в этой постройке не нравилось предводителю, хотя он сам был не в состоянии определить, что именно. Не считая, разумеется, того, что этой крепости вообще тут быть не могло. Дурное предчувствие царапало его по затылку, наводя на мысль, что все происходит как-то не так, как следовало бы. Надо признать, местность вполне подходила для позиционной войны. С одной стороны укрепление защищала река (правда, узкая, такую легко форсировать), с другой — мягкими волнами спускались вниз холмы. Атаковать снизу вверх, в гору, всегда сложнее. Форт стоял молчаливый и на первый взгляд опустевший. Туан прикусил губу. В конце концов он махнул рукой одному из солдат:

— Ну-ка пусти туда стрелу.

Лучник послушно натянул тетиву. Стрела прочертила в воздухе крутую дугу и перелетела через острые зубья палисада. Солдаты ждали на жаре. Тоскливо тянулись минуты. В крепости по-прежнему незаметно было никакого шевеления, несмотря на вызывающий выстрел.

— Ты и Кун. Подойдите сбоку. Проверьте ворота. Если закрыты — влезьте на палисад. Тумо, Лавар, Борох… прикройте их, — вполголоса скомандовал предводитель.

Разведчики только кивнули и тут же стали выполнять приказ. Офицер смотрел на них с тайным удовлетворением. Короткие мечи укреплены за спинами, шлемы и нагрудники затемнены сажей, нарисованные под глазами черные полосы защищают от ярких солнечных лучей. Никому не надо объяснять, что и как делать. В пограничных землях глупцы отсеивались из боевых отрядов быстро, отпадали легко, точно сухая грязь. Выживали только те, кто был достаточно умен, чтобы не болтать попусту и как следует исполнять приказы. Вот уже три недели передвигался отряд по долине Тиизель, делая быстрые и непредвиденные броски, точно стая охотящихся волков. К этому времени туан потерял уже четырех людей (в том числе двоих сегодня, он уже не рассчитывал увидеть их живыми), но такой результат считался довольно обычным. Если в его дикой стае и были псы, то теперь он наверняка от них избавился. Остались одни волки — стремительные, молчаливые и грозные волки.

* * *

Стрела воткнулась в землю посреди двора. Козленок, который все еще закрывал себе рот ладошкой, точно боялся, что всадники расслышат его дыхание, не удержался и пискнул, выдохнув через нос, точно перепуганный щенок.

— Они просто хотят нас запугать, — прошептал Рог, коснувшись его плеча.

— Я уже страх как боюсь, они могут меня дальше не пугать, — тихо ответил мальчик дрожащим голоском.

— Они тебя не убьют, ты слишком маленький, — ответил Белый Рог, горячо надеясь, что его предположения справедливы. — Самое большее, возьмут тебя в плен и велят работать. А потом сможешь убежать, если представится случай.

Один взгляд на Козленка убедил Рога, что слова его были ошибкой.

— Но ты-то уже большой… — прошептал малыш, глядя на брата огромными, наполненными страхом глазами.

Белый Рог ничего не ответил. Он снова смотрел на противоположный берег реки, где среди тростников едва виднелись верхушки крылатых шлемов. Слегка приподнял добытый арбалет, прижимая щеку к прикладу. Прикосновение теплого гладкого дерева немного, хоть и совершенно безосновательно, приободрило его. Он и сам понимал, что вся эта отчаянная попытка защитить себя с помощью обмана была хрупкой, точно яичная скорлупа. Достаточно лишь, чтобы враги подошли поближе и дотронулись до частокола. Нельзя опереться на мираж, он не выдержит человеческого тела, каким бы совершенным ни был. Ткач иллюзий глубоко вздохнул, еще сильнее сосредоточившись на поддержании иллюзии. «Белые» все еще находились по другую сторону реки, но как долго они еще там пробудут?

— Рог, плывет кто-то, — тихим голосом предупредил Козленок.

Тут и Белый Рог заметил солдат, чуть дальше переправлявшихся через реку. Бурный поток явно не изменил их планов, что легко было предвидеть. Они продвигались по пояс в воде, сопротивляясь течению и одновременно бдительно следя за призрачным палисадом. Солдаты прикрывались небольшими щитами, готовые тут же нырнуть, если на стене появится кто-то с луком. Один из них нес на плече свернутую веревку, другой — арбалет. Рог переполз в другое место и снова приготовился стрелять. Вдох, медленный выдох… Глаза широко открыты. Он не раз в тростниках охотился с луком на уток и на диких кур, обитавших в густой траве пастбищ. Равнодушно смотрел, как режут коз, у которых испортилась шерсть и поэтому их предназначили на мясо. Накануне он собственными руками убил человека. Но теперь все было совершенно иначе. Тогда он защищал себя и Козленка, а теперь должен был хладнокровно потянуть за спусковой крючок. Это уже не обычная охота… Паренек еще раз глубоко вздохнул и отпустил тетиву. «Белый» на мгновение открылся, и стрела угодила ему в шею, воткнувшись чуть не по самое оперение. Рана должна была быть смертельной. Второй разведчик тут же нырнул, прячась в мутной воде. Вскоре шевельнулись камыши, и среди них мелькнула его голова, но Рог не стал рисковать и стрелять второй раз. У него слишком мало стрел, и их надо беречь.