Глава 2

Поход, к которому я была готова давно, во всяком случае я искренне так считала, оказался чуть менее приятным, чем могла представить. Песчаная земля под ногами была цвета детской неожиданности. Небо над головой изобиловало серыми тонами, а окружающий меня мир намекал на некую мультяшность. Одни только гоблины, снующие туда-сюда, чего стоили.

Когда мы проходили мимо крупной мутной лужи, с громкими криками там плескалась детвора этого вездесущего народца. Да и в целом, как я могла узнать, меня закинуло в гоблинский город. А стал он таким потому, что диаспора гоблинов в нём была самая большая и градоправитель тоже гоблин. Всё просто.

В Джениз-Бэй, или Дизби по укороченному, не было единой власти. Зато имелись крупные города, подконтрольные разным местным царькам, так сказать. А они уже были и сборщиками налогов, и высшей судебной инстанцией. Такие вот порядки закрепились в этих местах. Но то место, куда я собралась, принадлежало целиком и полностью людям. Сказочные народцы там были малочисленны и потому сидели тихо и смирно. Во всяком случае, меня в этом заверили все посетители таверны, где я иногда заменяла подавальщиц, а иногда работала на кухне.

Так вот.

Нерадостные виды — ещё полбеды. Невероятная болтливость владельца Монтика — вот высшее наказание за скоропалительное решение.

— Слышишь меня? — позвала блоха.

— Да-да.

— Значит, качу я на магригате по Весмийскому тракту, а мне товарищ и говорит, — делится всячиной мой провожатый.

— Магригат это?

Зомби остановился и вошь уставилась на меня, как на диковинное животное.

— Ты чего, магригат никогда не видала? Драндулет на магической тяге, ну?

— Представь себе, нет.

— Э… темень дремучая, — обозвался он.

— И вообще, как тебя звать-то? — задумалась я о том, что он всё-всё мне рассказал, а имени его я так и не припомню.

— Некромант я, Перкинс меня звать. А что? Не слыхала обо мне?

— Нет, не слыхала.

— О, ну эт ты зря, — усмехнулся тот самый Перкинс. И почему мне кажется, что имя будет под стать его неказистой внешности? Один только Моня вызывал у меня двоякие чувства — уважения и жалости. А вот от его хозяина хотелось бы отделаться и поскорее.

— Короче, катим мы по Весмийскому тракту, а навстречу нам тролль на своей колымаге.

— Тоже на драндулете?

— Нет, он именно на колымаге. Деревянной тележке, запряжённой чуйсскими альпаками. — А вот тут некромант неожиданно замолчал. — Или они были не чуйсские. Короче, серые такие в чёрное пятнышко.

— Допустим, — поддакнула я.

Вообще, зачем я в это ввязалась? Надо было сразу, как купила ножичек, послать владельца Моника туда, откуда он вылез.

Широкая дорога тракта тянулась за горизонт, а я смотрела на неё с пригорка в надежде, что преодолею представшее взору расстояние за секунды, как вдруг Моня свернул в перелесок.

— Прячемся! — позвал меня Перкинс. — Живей!

Я недоумённо оглянулась по сторонам, никого, одно лишь пыльное облачко на горизонте показалось.

— Всадники — не к добру! А вдруг палачи? А вдруг боевые маги?

— И что?

— А то! Задавят и не остановятся! — умничал некромант.

Вот уж не думала, что он такой трусишка. И снова я пошла у него на поводу, точнее вообще пошла вслед за ним. Что, в сущности, одно и то же. В моём случае точно. И чем дальше мы уходили, якобы прячась за деревьями, тем подозрительнее мне казалось его поведение.

Рука вспотела от долгого держания клинка, для которого бывшие хозяева не додумались добавить нормальный крепёж к поясу; одни шнурки короткие от ветхой перевязи рукояти торчали у самой гарды. Слишком короткие, чтобы приделать к чему-либо.

Ножны шли в комплекте — уже хорошо. За такую цену, которую могла предложить, я урвала не весть что, зато выглядит грозно. Мелочь должно отпугивать. А с другими постараюсь договориться или удрать от них поскорее, потому что драться с ними любым оружием — настоящее самоубийство.

— Слышь, — окликнул меня Перкинс. — Ты чего это мечик мнёшь? Подозреваешь меня, да?

— Что?

Я посмотрела вперёд, туда, где за стволом дерева скрылся силуэт Монтика, между нами было метров семь. Честно признаюсь, смысла в подобной прогулке в гущу леса не видела никакого, со стороны тракта нас уже не видать. А пойди мы дальше — можем и заблудиться.

И вообще, как он увидел, что я с мечом играюсь? Сам же за деревьями спрятался.

— Узнала по имени? Признавайся! — вякнула вошь из-за деревьев.

А я наконец почувствовала неладное. Тоже решила спрятаться от греха подальше. Выйду-ка я на тракт, вдруг он мне наврал про боевых магов. Я же тоже маг, одна из них. Должна сойти за своих. Как назло, листва и ветки под ногами изрядно хрустели и с лёгкостью выдавали моё расположение. Поэтому затаилась и слушала дальше душевные изливания некроманта. Вдруг перебесится?

— Скажи-ка мне, что это за эльфятина ходила за тобой по пятам, а?

— Эльфятина? — спросила я с интересом. Чего это он с темы на тему скачет?

В который раз укорила себя за легковерность. Сколько раз зарекалась отвечать на звонки с незнакомых номеров? Спасибо Иванычу, вовремя забирал у меня телефон, чтобы прервать вызов с очередными мошенниками, которые то банком представятся, то госорганами, то ещё кем-то представительным. И главное, врут так убедительно, по схеме, так сказать. И как их только земля носит? Ушлых паразитов!

Невольно вздохнула.

— Какая-какая, тёмная! — ответил мне Перкинс. — Увязался за нами аж из Гоблинского квартала. Ты ему приглянулась, что ль? Или это твой дружбан?

— А если и так? — не стала отрицать. Вот ещё! Буду ему правду рассказывать. И самой стало интересно. Неужели очередной халявщик, желающий ограбить лёгкую мишень?

Чуть лбом о дерево не почесалась. Надо было послать. Послать эту малявку на нечётное количество буковок.

Так, оглянулась по сторонам. Кусты, деревья, зелень. И никого не видать. Ноги в руки и бежать на тракт? На всякий случай оголила меч и в другую руку взяла ножны.

— Ты где? — угрожающий голос Перкинса прозвучал ещё громче и будто ближе. — Давай уже, покажись и стань моим новым питомцем. А то Монтик, конечно, безотказный, но попахивает изрядно, даже мне, гоблину, ездить на таком неприятно.

— Погоди, так это что получается? — возмутилась я. — Ты меня специально заманил в ловушку? Чтобы сделать питомцем?

— Эх, ты, бездарность, даже не знаешь, что у чародейского лосьона есть побочный эффект — уменьшение размера, но он временный, не больше десяти минут, поэтому-то я тебя и торопил. А ты, вроде и магией обладаешь, чую в тебе запас, но какой-то совсем никудышный.

Нет, я так не играю.

— Слушай, давай так, я сейчас ухожу из леса и делаю вид, будто тебя не видела, хорошо? Даже стражам ничего не скажу, если спросят.

— Ха-ха! — гоблин расхохотался. — Вот умора! В Гогтауне некроманты вне закона, так что на все наши делишки закрывают глаза! Поэтому-то и пасусь тут, денюжку стригу, так сказать. А ты будто сама напрашивалась в мою компанию! Ходила, расспрашивала всех подряд, внимание на себя обращала! Ха! Глупенькая-глупенькая человечка. Ну, мне же лучше, с тобой и в Листоград пробраться смогу. Да хоть сразу к Бласиусу на аудиенцию! Формы у тебя знатные, то что надо. А он, что б ты знала, падкий на рыженьких грудастых.

Фыркнула и вышла вперёд. Вот точно надо было послать его, по-нашему, забористо.

— Иди сюда, покажу тебе рыженькую грудастую, — демонстративно качнула мечом вперёд, в надежде что блоха сочтёт меня неумёхой и не будет шарахать магией издалека. Наверняка же он уже ловушек расставить успел, чтобы не сбежала. Иначе слишком уж самоуверенно он себя вёл. Слишком нагло.

Неожиданное движение сбоку отвлекло внимание на себя.

Из кустов выскочил смуглый остроухий мужик, прыгнул на меня и повалил на землю. Тотчас яркая лиловая вспышка пролетела над нами, чудом никого не задев.

Из хорошего — я осталась жива, плохого — копчик и левое бедро нещадно заныли, прикусила губу и не отругала нерадивого спасителя. Неужели нельзя было помягче?

Тот самый эльф, который полежал на мне дольше положенного (как будто), наконец перекатился на спину и быстро собрался, встал на корточки почти бесшумно, не то что я.

Характерный знак рукой, мол, помолчи, и он вновь скрылся в кустах. А я перебралась на карачки и уселась на ближайший корень дерева, уселась и принялась ждать, что же дальше будет. Молчи так молчи. Вот и буду.

— Эй, ты там! — вякнул Перкинс. — Жива ещё, что ли?! Почему я не чувствую подчиняющей связи, ну? Эй, ты!

Прикрыла ладошкой рот, чтобы ничего не проворчать. Это я могу. Хоть сто порций. Например, припомнить что-нибудь заковыристое и довольно обидное.

И правда, вот ругнёшься вслух, выскажешься, и на душе снова светло и тепло, цветочки поют. Ой, птички. Не суть.

Хорошо, что развития событий долго ждать не пришлось, а то терпения у меня с гулькин нос, вот упёртости хоть отбавляй. Так и живём. Громкий визг послышался почти рядом, шорохи, крики, ругань на разных наречиях, и лиловая вспышка выстрелила в небо последний раз, прежде чем всё окончательно стихло.