— Он ничего не принимал. Он никогда этого не делал, — настаивает Ант. — Типично, что вы просто предполагаете, будто мы употребляем наркотики, потому что мы подростки и…

Я протягиваю руку, чтобы взять его ладонь, и он крепко зажимает свои пальцы между моими, будто испытывая облегчение оттого, что я остановила его выпад.

— Почему бы нам не попросить Толстяка Мэтта поехать с полицией домой к Джоэлу? Тогда мы втроем сможем отправиться в больницу.

Тим выглядит расстроенным, но поворачивается к женщине-полицейскому.

— Мы все его друзья, офицер, мы хотели бы быть рядом с ним, пока не приедут родители Джоэла, — произносит он с улыбкой, которую скопировал у политиков по телевизору. Это работает.

— Дома будет только его папа, — сообщает Ант. — Его мама где-то снимается. В Австралии, кажется.

Женщина-полицейский ведет нас к машине, но Тим колеблется. Я вижу решимость на его лице: думаю, он надеется попросить подвезти его на машине «Скорой помощи».

Ему позволяют.

— Держу пари, это твой первый раз на заднем сиденье полицейской машины, — говорит Ант, когда мы забираемся внутрь.

Мне удается слабо улыбнуться: он пытается помочь нам забыть то, что я делала, то, что он видел.

— Я определенно не так представляла себе сегодняшний вечер.

Такое чувство, что прошло много лет с тех пор, когда я была той девушкой, которая беспокоилась, поцелует ли ее Тим.

— Мы подождем и последуем за машиной «Скорой помощи», — говорит женщина-полицейский. Мы выглядываем из окон и видим группу женщин, ковыляющих мимо в коротких шубках и туфлях на шпильках и похожих на хористок. Позади них расплываются огни Дворцового пирса, и тут я осознаю, что плачу.

Жалобно.

Я не пара Джоэлу. Он едва узнает меня, хотя мы пять лет ходили из школы домой одним и тем же маршрутом. Он, вероятно, даже не помнит моего имени.

4. Тим

Люди поклоняются героям, однако в действительности все зависит от миндалевидного тела. Мы думаем, что делаем рациональный выбор, но именно этот набор клеток, спрятанный глубоко в мозге, определяет, будем ли мы смелыми или трусливыми, будем ли мы сражаться или застынем. [Область мозга миндалевидной формы, отвечающая за формирование эмоций, в частности чувства страха.]

Так что это была не моя вина. Не так ли?

— Ты в порядке, Тим? — спрашивает Джефф или Роджер, не сводя глаз с дороги на случай, если люди, мимо которых мы проезжаем, слишком пьяны, чтобы заметить сирены и мигающие огни. Он уже дважды назвал мне свое имя, но я плохо запоминаю и не вижу его бейджа. Роджер или Джефф сзади с Джоэлом.

— Ты очень помог своему товарищу. Благодаря тебе у него отличные шансы.

Я знаю, что в лучшем случае выживает один из пятидесяти пациентов, у которых случилась остановка сердца вне больницы. Будет ли Джоэл тем единственным или окажется в числе сорока девяти?

— А девушка, которая околачивалась поблизости? Она подружка этого парня?

Керри. Что такого было в ее миндалевидном теле, что делало ее способной действовать, пока я находился в ступоре? Она всегда была более импульсивной, но, даже учитывая это, после всех наших тренировок мы оба должны были быть готовы.

— Нет, определенно не в его вкусе. Мы с Керри… друзья. И специалисты по оказанию первой помощи. Мы оба подали документы в медицинский колледж.

— Доктора, да? По крайней мере вы не боитесь оказывать практическую помощь, когда это имеет значение, в отличие от многих.

Именно сирена вывела меня из оцепенения. К тому времени Керри, должно быть, так устала, что ее массаж стал неэффективным, и это уменьшило шансы Джоэла на хороший исход. Замена была лучшим способом максимизировать эти самые шансы.

Но я ждал не поэтому.

Мы поворачиваем к больнице, и теперь есть возможность ехать быстрее, Джефф/Роджер давит на педаль.

— Как он там, Родж? — кричит через плечо водитель.

Значит он — Джефф, я должен это запомнить.

— Стабилен. Держится.

Хотел бы я быть в задней части автомобиля с Джоэлом — там, где хранится все необходимое для спасения жизни, аккуратно разложенное на полках, готовое к использованию. После невыносимого хаоса этой сцены в Лаунсе — шума, толпы людей, бесчисленного количества выброшенных пакетов, оставленных для уборки другой толпой, — я жажду порядка.

— Знаешь, каков бы ни был результат, — произносит водитель, бросая на меня быстрый взгляд, — что бы в итоге ни случилось с парнем, ты не должен чувствовать себя виноватым. Ты должен сказать себе — я вмешался. Когда все остальные стояли вокруг и таращили глаза, я был тем, кто пытался.

Я открываю рот, чтобы признаться в своем оцепенении в те позорные минуты, когда оставил Керри работать над Джоэлом в одиночку, прежде чем заменил ее на шестьдесят жалких секунд или того меньше. Этот человек отпустит мне грехи и заверит, что не имеет значения, кто проводил СЛР, важно только то, что кто-то это сделал.

Может быть, эта неудача поможет маме смириться с тем, что я не поступлю в медицинский колледж. Она отрицает мои прогнозируемые оценки и отказы, которые я уже получал. «Достаточно одного приглашения, Тим». Меня слишком пугает реакция мамы, чтобы разрушить ее мечты. Однако из-за того, что произошло несколько минут назад, я считаю себя вправе бросить все это. Даже мама не может винить меня за то, что у меня неподходящий для медицины темперамент. Это все равно что обвинять кого-то в дальтонизме.

— Тим?.. Ты обещаешь мне это, Тим?

Пока я пытаюсь подобрать слова, чтобы объяснить, что произошло на самом деле, я представляю себе лицо своей матери.

Я не могу рассказать фельдшеру, как потерпел неудачу. Я просто не могу.

Я закрываю рот. То, что этот человек будет презирать меня, не спасет Джоэла.

Впереди огни отделения неотложной помощи. Вот где Джоэл может восстать из мертвых. И еще: я надеюсь быть там врачом, чтобы остаться в Брайтоне с мамой.

Это все, ради чего я когда-либо работал, все, чего она когда-либо хотела. Моя мама знает меня лучше, чем кто-либо другой в мире — возможно, кроме Керри, — и если она верит, что я способен на это, я тоже должен в это верить.

Она, конечно, никогда не простит меня, если я этого не сделаю.

Есть и другой способ взглянуть на произошедшее — как на урок. В следующий раз я могу переиграть свое миндалевидное тело. Выучиться на собственных ошибках. И, в конце концов, я все-таки вмешался. Я могу поговорить об этом на собеседовании, сделать свое стратегическое мышление позитивным, а не негативным. Именно шесть лет обучения сделают меня тем медиком, которым я рожден стать, а не несколько минут нерешительности.

— Обещаю, Роджер.

— Джефф, — уточняет он, — но в сложившихся обстоятельствах, думаю, тебе простительно.

5. Керри

Отделение неотложной помощи пустынно. Нервозность, которую я испытывала, находясь на заднем сиденье полицейской машины, перерастает в настоящую панику.

Где Джоэл?

— Алло? Есть здесь кто-нибудь?

Мои руки и предплечья болят и покалывают от усилий, приложенных в процессе непрямого массажа сердца. Но они хотят сделать больше, потому что бессилие еще хуже. Мне нужно сделать больше.

Я стучу по экрану на стойке регистрации, однако никто не появляется. Бью сильнее, не заботясь о том, расколочу ли стекло. По крайней мере это привлекло бы внимание. Женщина-полицейский мягко отводит мою руку.

— Нам ведь не нужно, чтобы вдобавок ко всему ты порезалась, не так ли? Здесь тихо, потому что это затишье перед бурей. Твоему другу повезло, что он добрался сюда до того, как начались новогодние посиделки.

Повезло.

Она отправляется на поиски кого-нибудь из начальства. В зоне ожидания есть несколько придурков, которые раздают банки с пивом и слишком громко смеются.

Я пытаюсь успокоиться. Отделение неотложной помощи никогда не пугало меня. На самом деле все наоборот: я никогда никому в этом не признавалась, но всякий раз, когда меня приводили сюда, шум этого места часто заставлял меня забывать о боли от всех моих глупых травм.

Я даже упомянула эту больницу на собеседованиях в медицинском колледже, когда меня спросили, почему я хочу быть врачом. Я рассказала им, как упала с дерева в саду Тима. Разумеется, не упомянув, как он предупредил меня, что это слишком высоко, а я беспечно проигнорировала его и в результате вывихнула плечо. Именно за этими шикарными двойными дверями молодая женщина — на самом деле девушка, самый младший из младших врачей — вправила мне руку за три мучительные секунды.

«Я просто знала, что хочу быть похожей на нее, быть способной помочь независимо от того, займет это секунды, часы или недели. Я хочу делать жизнь людей лучше».

— Керри?

Я поднимаю глаза и вижу Тима, направляющегося к нам с Антом. Выпивохи подозрительно смотрят на нас, готовые сорваться с места, если мы решим проскочить без очереди. Когда Тим обнимает меня, я вспоминаю, как близки мы были к поцелую, и отстраняюсь.

— Они сказали, что нам разрешено пользоваться семейной комнатой вон там, там более уединенно.

И более клаустрофобно: два ряда, по пять стульев в каж-дом, лицом друг к другу. Я сажусь рядом с Антом, который наконец перестал болтать обо всем и ни о чем.