— А смысл? Узнать имена студенток, если знаком с деканом — не проблема. Или ты паспорт вместе с причёской решила поменять? И факультет заодно, и ВУЗ тоже. — Таня захихикала… подозреваю, истерически. Вчера ведь не только я отличилась, но и она упырю в костюмчике рожу туфлёй подправила. И он её при этом милашкой зовёт, а не терминатором. Мазохист какой-то! — Что делать будем, Ксю?

— Решать проблемы в порядке их поступления. Сначала конспект и «большое спасибо» Ритке за ее доброту, потом… а потом видно будет. Идём!

— Куда-а-а? — обречённо простонала подруга, плетясь за мной.

— Домой и за шоколадками: Маргарите, тебе и мне. Мне можно две, — сообщила я, доедая на ходу пирожок, о котором в процессе беготни по этажам умудрилась забыть. — Без глюкозы мозг плохо гениальные идеи генерирует.

— Гениальные? — опять хихикнула Таня. — Мне уже страшно.

Ну, точно, истерика! Сладкое нам в помощь.

—

*Начерталка — начертательная геометрия.

Александр Штерн

— Подменить заболевшего преподавателя в конце семестра, говорите? — Я повернулся к декану. — Согласен!

На лице Аркадия Фёдоровича Метелицы — круглом, как шар, с аккуратной седой бородкой — расплылась довольная улыбка. Он тут же завёл уже знакомую мне песню о правильности такого решения (отец бы одобрил), открывающихся перспективах (ребят толковых в мою фирму на практику можно набрать) и достижениях, которыми славится университет (одно «достижение»… точнее, одна меня точно заинтересовала).

Пять минут назад я пообещал старому другу моего покойного отца подумать над его предложением, не очень-то желая ввязываться в эту авантюру: у меня дел невпроворот и без оравы оголтелых малолеток. От мгновенного отказа останавливала лишь давняя дружба родителей и Ник, который не только мой друг детства, но и сын декана факультета Архитектуры, Искусств и Строительства, сокращённо именуемого ФАиС.

Отец мой (земля ему пухом!) мечтал, что я стану высокообразованным человекам, профессором — гордостью рода Штерн. До профессора я, конечно, не дорос, но кандидатскую в столице защитить успел, прежде чем вернулся в родной город и занялся семейным бизнесом.

Сам папа был без высшего образования, работяга. Всё, чего добился в жизни, достиг упорным трудом практически с нуля. Фирму строительную организовал, маму завоевал, дом построил, дерево посадил… Ну, и меня вырастил.

И вот, спустя два года после его похорон, Аркадию Фёдоровичу срочно понадобилась помощь из-за болезни одного из преподавателей, а я оказался подходящим кандидатом на замену. Сначала старый хитрец подослал ко мне Ника почву пробить, потом сам позвонил и пригласил на разговор, а сегодня мы все, наконец, встретились… включая вчерашних беглянок.

Знай я, что моя «мартышка» тут учится, дал бы своё согласие ещё вчера, и сейчас бы мы уже документы оформляли. С другой стороны, а что, собственно, мешает?

Мелкая «нечисть», которую еле признал в очках и с заколотыми волосами, никуда теперь от меня не денется: у неё же скоро сессия, значит, прогуливать занятия нельзя. А я могу сделать пару звонков заму и задержаться, чтобы побольше узнать о новом месте работы… и о тех, кто тут учится. Вернее, о той! Помнится, мне только что предложили выбрать практикантов. Отличная идея!

Никто не смеет использовать меня, как скалодром, а ещё оскорблять, кусать и целовать… безнаказанно. И уж совсем плохая идея от меня потом убегать — только охотничий азарт разжигает. Я бы и так эту пигалицу нашёл, но сама судьба привела черноглазую пакостницу прямо ко мне в руки. Хотя, может, и меня к ней. Посмотрим.

— Милашка с батута? — в потоке дифирамбов моим родителям и университету, которые заливисто пел декан, затесалась паршивая овца — в смысле, странная реплика не по теме.

— Ой, па, не спрашивай, — поморщился Ник, поправляя солнечные очки, скрывающие ссадину и фингал, замазанный кремом, маскирующим кожные изъяны.

На кой чёрт он их вообще нацепил? Шрамы красят мужчину, а тёмные очки в помещении выглядят нелепо.

— Я не спрашиваю, я предупреждаю, — покачал головой Аркадий Фёдорович. — Кстати, на втором курсе обе учатся, — сказал он мне, намекая, вероятно, на нашу скорую встречу со сбежавшими подружками на занятиях. — Ни одна из той парочки студенток не милашка, — снова обратился декан к сыну. — Поверь отцу. Я всех «звёзд» факультета в лицо знаю. Эти не исключение.

— Такие талантливые? — воодушевился Никита, но как-то очень уж наигранно.

— Не без этого, — вынужденно признал Метелица.

Святые тормоза! Что же девочки натворили такого, чтобы настолько запасть в душу главы факультета?

— Бедовые? — высказал предположение я, и, конечно же, не ошибся. Больше скажу — меня бы сильно удивило, окажись эти дебоширки паиньками.

— О да! Бедовые! Подходящее слово. — Глаза-щёлки молодящегося старикана хитро сверкнули, а уголки рта опять поползли вверх, шевеля растительность. — Ни разу не милашки, — повторил он, покачав головой. — Ну что, Саш? Оформляться будем?

— Угу, — согласно кивнул я, отправляя сообщение в офис, чтобы до вечера не ждали.

Вторая работа, сессия, хомяур с тонкой душевной организацией и Ксю, которая, очевидно, Ксюша. Весёлый ожидается месяц. Уже предвкушаю!

— Я жажду подробностей, пап! — заявил Ник, шагая в деканат вместе с нами.

То, что пять минут назад он спешил на работу, этот «кот мартовский» как-то резко забыл. Да и я, если честно, был полностью с ним солидарен.

Подробности в студию, господин декан! Что эти подружки ещё натворили?

ГЛАВА 3

Ксения Чумилина

— Я убью тебя, Лодочкин! — вопила я на весь коридор, воинственно потрясая компактным кожаным рюкзачком, утяжелённым парой учебников. Далеко не всё ещё оцифровано и выложено на университетском электронном портале, есть и печатные «алмазы», за которыми стоит ходить на раскопки в библиотечные «подземелья».

Надо, кстати, вернуть туда давно взятое, а то меня библиотекарь саму скоро прикопает.

— Чокнутая! — воскликнул кто-то, но я не обратила внимания.

Взяв короткий старт (и раскрутив в руке рюкзак), ринулась на обалдевшего от нашей встречи обидчика.

Студенты шарахнулись от меня, как от чумной: размазались по стеночкам, а некоторые обратно за двери аудиторий ретировались. От греха подальше.

Молодцы! Инстинкт самосохранения в действии!

Особенно ярко этот инстинкт проявился у Егора Лодочкина, который, вероятно, не знал о внеплановом переносе занятий по архитектурной физике в другой корпус. Да и откуда ему знать? Это же наша группа внезапно мигрировала, а не его. Судьба, не иначе! В противном случае этот гад от меня бы до осени успешно бегал.

— А ну стой, мерзавец! — потребовала я, но как-то не очень убедительно, потому что старшекурсник ускорился. Ещё и средний палец мне показал.

Вот козлина!

Физрук такому забегу аплодировал бы стоя, но физрука тут не было — только я, оставшаяся далеко позади Таня, Лодочкин и толпа сочувствующих: одни — ему, другие — мне. Короче, мнения разделились.

Если бы эта сволочь крашеная не споткнулась, я, наверное, его не догнала бы — больно уж прытким оказался мой бывший друг, сменивший за выходные не только девушку, но и цвет волос. Однако удача мне подыграла, сделав предателю подножку. Пока он отчаянно пытался не упасть, я не только его настигла, но и запрыгнула с разбега на спину парня, долбанув рюкзаком по… не знаю по чему, но получилось громко.

— Отвали, Чума! — попытался скинуть меня Лодочкин.

— Убью и отвалю, — пропыхтела я, чувствуя себя ковбоем на родео. И «бычок» мне достался на редкость сноровистый: никак не успокаивался, возмущённо мычал и копытами отстукивал: верхними ещё и по мне! Не то что «рубашка». — Сообщение, ушлёпок! — шипела я, пытаясь одновременно придушить гада и с него не свалиться. — Ты отправил сообщение! Кто в мессенджер пишет о расставании?! Крыса ты трусливая, придурок фамильярозависимый… а-а-а…

«Козло-быко-кобель» так яростно взбрыкнул, что я всё-таки улетела. Вместе с рюкзаком, который больно плюхнулся мне на живот, когда… Нет, я не врезалась в стену. И даже не рухнула на пол. Вместо всего вышеперечисленного, я невероятным образом зависла в воздухе. Зрители, коих собралось уже много, дружно ахнули. Кто-то присвистнул, кто-то сделал фотки, а кто-то и разочарованно вздохнул.

Вот гады! Ждали, небось, что я расшибусь об стену.

— Ксюха, жива? — дёрнулся ко мне Лодочкин.

Вроде как помочь хотел, хотя, может, и добить — кто вероломного соседа знает?

— Руки от неё убрал! — рыкнул кто-то подозрительно знакомым голосом.

Запрокинув голову, я узрела вчерашнего блондина, который, судя по характерному для мастера телекинеза движению пальцев, меня и удерживал на весу.

Чёрт! Он ещё и параном. Вот засада!

Я бы с радостью вырвалась из этого воздушного плена и сбежала, как сделал под шумок Лодочкин, но чужая сила держала крепко. Не имея возможности что-то изменить, я продолжала парить между небом и землёй (то есть между полом и потолком), словно ассистентка фокусника во время представления, а народ — вероятно, для большего сходства с цирком — ещё и аплодировать начал.