Глава 12

Тихое, прерывистое дыхание Роуз наполняло темное пространство дорожной кареты. Она подвинулась, удобнее усаживаясь на его коленях, чувствуя под собой твердый эрегированный член. Раскинув ноги, прислонилась спиной к его груди. Юбки были скомканы и подняты до талии, расстегнутый лиф платья открывал грудь. Джеймс гладил ее бедро, его рука поднялась выше к ее груди, он чувствовал ее тяжесть на своей ладони. Другая рука, отодвинув нижние юбки, проникла в мягкую, шелковистую плоть, скользкую от возбуждения. Его пальцы то проникали внутрь ее лона, то замирали, лаская тугой бутон.

— Здесь? — шептал он ей на ухо, хотя ответ был необязателен: то, как она изгибалась в его руках, говорило само за себя.

Но Джеймс хотел услышать ответ. Услышать, что он доставляет ей удовольствие.

— Да, да!.. — говорила она, дыша как в лихорадке.

Роуз схватила его руку, когда он хотел оставить это чувствительное место, требуя продолжения. Он хотел подождать, подольше подержать ее на грани, слышать ее мольбы и стоны… Знать, что она хочет его — и только его. Но сдался, позволив ей делать то, что ей нравится. Маленькая ручка сжала большую, руководя движениями в соответствии со своим желанием.

Позже, когда они остановятся в гостинице и окажутся одни в постели, он будет заниматься с ней этим часами и проснется, держа ее в своих объятиях. А здесь, увы, не хватало места, чтобы удовлетворить его желание.

Быстрое движение, и корсет освободил ее грудь. Через тонкий шелк белья он захватил сосок двумя пальцами и тихонько сжал его.

С ее губ сорвался стон одобрения.

— Да…

Джеймс сжал сильнее, и другой стон одобрил его усилия. Запах ее возбуждения повис в воздухе, дразня его обоняние при каждом вдохе. Он хотел попробовать ее, коснуться ее языком, не пальцами. Захватить в плен тугой бутон, зажать его губами и ласками довести ее до пика наслаждения.

Карету раскачивало на неровностях дороги, подбрасывая ее на его коленях. При каждом толчке ее округлые ягодицы давили на его член. Джеймс чувствовал, что еще немного и… завершение придет, несмотря на все его усилия сдержаться. И тогда семя наполнит его брюки, как у зеленого юнца, и доказательство их действий во время путешествия станет очевидным для всех в гостинице.

Стиснув зубы, Джеймс сдержался и сфокусировал внимание на Роуз. Ее тело все больше напрягалось. Бедра двигались все быстрее, пальцы впивались в его руки.

Он шептал ей на ухо разные слова, прижимался губами к ее шее, там, где бился пульс.

Издав высокий, мягкий крик, она задрожала в его руках. Он ощутил освобождение ее тела, и она лениво прислонилась к нему.

Прошла минута-другая, она отодвинулась от него и села рядом.

— И куда пропали мои манеры? — спросила она шутливым тоном.

— Все хорошо.

Он накрыл ее руку своей, не давая ей подняться по его бедру, прежде чем эти искусные пальчики достигнут своей цели. Куда проще придерживаться его плана на вечер, если она не будет прикасаться к нему.

Роуз откинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Несколько непослушных прядок выбились из узла на затылке, обрамляя ее лицо. В карете было так темно, что он едва различал её черты. Но ему не требовалось света, чтобы увидеть ее смущение.

— Позже. — Джеймс похлопал ее по руке и обнял за плечи. — Ты не хочешь поспать? Я разбужу тебя, когда мы прибудем на место.

Роуз пожала плечами.

— Если ты этого хочешь, — сказала она, подтягивая корсет, чтобы прикрыть грудь. — Я не прочь немножко отдохнуть. Мы едем уже большую часть дня, и я устала. Странно — почему?

Джеймс тихо рассмеялся, не пытаясь скрыть тщеславие. Роуз застегнула пуговицы на платье, поджала под себя ноги и накрыла их юбками. Подвинувшись на сиденье, он постарался устроиться поудобнее и не думать о предстоящей ночи.

Прошло немного времени, карета замедлила движение и остановилась, выводя Джеймса из уютного состояния между сном и бодрствованием. Роуз прислонилась к нему, прижимаясь щекой к его груди, его руки все еще обнимали ее плечи. Остановка кареты не нарушила ее сон. Ему не хотелось будить ее, но они не могли оставаться в карете всю ночь.

Соблазнительно запахло едой, и желудок Джеймса тут же напомнил о себе, так как прошло несколько часов с тех пор, как они останавливались, чтобы перекусить. Комната, затем ужин и, наконец, постель с Роуз.

Улыбка тронула его губы, и его успокоившийся было клинок снова ожил. Роуз действительно сделала путешествие в Олтон чрезвычайно приятным. Часы пролетели незаметно. Он всего один раз открыл свой рабочий саквояж, который стоял на противоположном сиденье, но так и не поддался желанию заниматься работой. Простое понимание того, что Роуз тут, рядом с ним, заставило его забыть и о работе, и обо всех прочих делах.

И она не провела весь день в юбках, задранных до талии. Напротив, большую часть дня они просидели рядом, говоря о погоде, о Лондоне и о тех местах, мимо которых проезжали. Обычный диалог. Джеймс то и дело тянулся к ней, чтобы украсть быстрый поцелуй. Но в темном пространстве кареты эти невинные поцелуи быстро перерастали в нечто большее.

Шаги по гравию за стенами кареты вернули его к действительности. Он услышал голос подростка, наверное, конюха, а затем последовал ответ кучера.

— Роуз, — шепнул он, поглаживая ее макушку. — Просыпайся, дорогая.

Она что-то проворчала во сне и снова прижалась к нему. Джеймс неохотно повторил попытку, отстраняя ее от себя и усаживая прямо. Она потерла глаза и заморгала, глядя на него.

— Где мы?

— Придорожная гостиница. Просыпайся, а я пойду и посмотрю комнату.

— Мы остановимся здесь на ночь?

Она потянулась вперед, вглядываясь через его плечо в окно кареты.

— Да. И останемся здесь до утра, до Олтона от Лондона при хорошей езде день пути. — Свет из окна гостиницы освещал ее профиль. Ее глаза теперь были широко открыты и застыли в тревоге. — Я часто останавливаюсь здесь, чтобы сменить лошадей, и задерживаюсь на ночь или на две, если погода плохая. Здесь вполне безопасно, уверяю тебя.

Но кажется, его слова не убедили ее.

— А мы не можем просто поменять лошадей и продолжить путешествие? На небе ни облачка.

— Нет, уже слишком поздно. И потом экономка ждет нас только завтра. — Джеймс поднял руку, останавливая слугу, приближавшегося к двери, прося его подождать, и понизил голос: — Ты предпочитаешь отдельную комнату или хотела бы остаться со мной?

— С тобой, — сказала она, давая ему понять, что ее волнение рождено вовсе не тем, что она не хотела бы остаться с ним в одной комнате.

Но ее руки были по-прежнему сжаты на коленях, а внимание все еще обращено к гостинице, плечи ссутулились, заняв оборонительную позицию.

— Что-то не так?

— Нет, — Глубокий вздох наполнил карету. Взяв плащ с противоположного сиденья, она накинула его на плечи, а капюшон на голову. — Все хорошо.

Он открыл рот, чтобы продолжить расспросы, но осекся. Наверное, стоило заранее сказать ей, что им необходимо остановиться на ночь, но он был так занят сборами, что забыл сообщить ей об этом.

Когда Джеймс вышел из кареты и подал ей руку, то старался подбодрить ее взглядом, но красивое лицо Роуз было скрыто в тени капюшона. Бок о бок они приблизились к дверям. Он протянул руку, чтобы положить ей на спину, но прежде чем успел сделать это, она резко шагнула в сторону.

Джеймс открыл дверь и ввел ее внутрь. Обстановка была типичной для маленьких придорожных гостиниц, стоявших вдоль дорог по всей Англии. Ничего выдающегося или роскошного, но внутри было уютно и чисто. Хозяева суетилась в маленькой прихожей. Приглушенные голоса и звон бокалов доносились из столовой в дальнем конце коридора. Джеймс посмотрел на гостиную справа, благо двойные двери были открыты, и увидел нескольких посетителей, сидевших в креслах перед камином с бокалами в руках.

Роуз держалась на пол шага сзади. Ее голова склонилась под капюшоном, пока он договаривался с хозяином. Погода стояла хорошая, и гостиница не была переполнена, поэтому Джеймс без проблем смог получить ту комнату, в которой всегда останавливался. Они поднялись на второй этаж. Кровать была достаточно широкая, соответственно его крупным размерам. Джеймс ненавидел узкие кровати, популярные в большинстве таких гостиниц.

Он достал из кармана несколько монет и тут вспомнил, что это будет их первая ночь вне заведения мадам Рубикон. И внезапно захотел, чтобы они сегодня же приехали в Хани-Хаус. Ему не нравилось, что их первая свободная ночь пройдет в чужой постели. Если бы Джеймс знал, что впереди целая неделя, когда Роуз будет рядом с ним, он бы спланировал все удачнее и они выехали бы пораньше. Но ей понадобился новый гардероб, а он не хотел обращаться с этим к модистке в Олтоне. Ничто так не занимает провинцию, как сплетни, которые распространяются с бешеной скоростью. И он сможет избежать их только в том случае, если они не будут покидать пределы поместья.

Хрупкого сложения молодой человек с кудрявыми светлыми волосами принес их багаж, зажег свечи и проверил огонь в камине. Роуз стояла у окна, склонив голову и все еще не снимая капюшона. Дав слуге чаевые, Джеймс запер дверь и подошел к Роуз.

— Я могу взять твой плащ?

Она повернулась от окна, темная ткань плаща шелестела около ее ног.

— О да, конечно, — пробормотала она, расстегивая застежку и снимая плащ.

Затем провела рукой по голове, приглаживая растрепавшиеся волосы.

Складывая плащ и вешая его на спинку ближайшего стула, Джеймс исподтишка наблюдал за ней. Роуз, нагнувшись над чемоданом, возилась с замками. Достала из чемодана простое платье из зеленого батиста и долго рассматривала его.

— Может быть, позвать горничную, чтобы погладила?

— Не стоит. Оно отвисится, и к утру не останется ни одной складочки.

— Ты проголодалась?

— Немножко.

Повернувшись к нему спиной, она повесила платье на крючок у раковины.

Джеймс нахмурился. Роуз практически излучала беспокойство.

— Когда ты будешь готова, мы спустимся вниз и поужинаем. Еда простая, но вполне приемлемая.

Роуз повернулась к нему. Обвела глазами комнату, избегая его взгляда.

— Ты не будешь возражать, если мы поужинаем здесь, за столом? — Она провела пальцами по маленькому круглому столу в углу комнаты. — Вполне подходит для ужина.

— Если ты так хочешь.

Джеймс позвал слугу и заказал ужин на двоих. Пока они ждали, когда принесут еду, Роуз занимала себя всякими пустяками: положила на комод щетку для волос, поставила туда же маленькую медную коробочку, расправила морщинки на юбке платья, которое только что повесила, и закрыла чемодан. Пока она двигалась по комнате, тишину нарушал лишь мягкий звук ее шагов. Спальня была не такая уж большая, но каждый фут, отделявший их друг от друга, казался необычайно длинным. Расстояние такое огромное, что Джеймс не знал, как преодолеть его.

Молчание продолжалось и за ужином. Ее манеры были подчеркнуто вежливыми, но лёгкие, едва заметные улыбки были полны скрытого сарказма. Черт возьми, все выглядело так, будто они едва знакомы и их заставили провести ночь, поделив эту комнату. Это напомнило ему, как долго ему пришлось уговаривать Роуз поехать с ним за город. Она не ухватилась за эту возможность. Ее нежелание было осязаемо сильным. Только невероятная сумма денег смогла переубедить ее. Мысль о том, что она была с ним лишь из-за толстой пачки денег, которую он отдал мадам, словно острый нож, терзала его душу.

Сиюминутное решение позволить себе этот маленький отпуск снова не давало ему покоя. Он никогда не принимал импульсивных решений. Каждое решение обдумывалось и взвешивалось. И вот единственный раз он поддался импульсу, схватил то, что хотел, обеими руками, не думая ни о чем, кроме собственного желания… Джеймс налил еще кофе в свою чашку, ростбиф на его тарелке был не съеден даже наполовину. Беспокойство по поводу предстоящей недели лишило его аппетита. Что это будут за дни? Укрывшись от всего мира в заведении Рубикон, они никогда не проводили время без секса или перспективы секса. Он познал каждый дюйм ее красивого тела, прижимался губами к каждому изгибу, интимная привязанность крепла с каждым днем, но вместе с тем Джеймс так мало знал о ней. О ее жизни. Можно сказать, они были едва знакомы.

— Ты закончила? — спросил он, как будто это его волновало.

Ее аппетит был еще хуже, чем его. Ее бокал опустел, но Джеймс сомневался, что она съела больше чем пару кусочков из того, что лежало на тарелке.

— Да, — ответила она, и ему пришлось сделать усилие, чтобы не вздрогнуть, когда она снова одарила его этой робкой, мимолетной улыбкой.

Хотя, разумеется, это было обязанностью слуги, Джеймс сам взял поднос с остатками ужина и сам отнес вниз, давая Роуз возможность приготовиться ко сну без его присутствия. Может быть, ему стоит попросить еще одну комнату у хозяина? Она не хочет оставаться с ним на всю ночь? Или дело серьезнее? Может быть, она жалеет, что согласилась поехать с ним?

Все мысли о волшебной ночи испарились, взамен пришло беспокойство. Еще одна одинокая ночь маячила перед ним: бесконечно длинная, рассвет еще так далеко, что, кажется, не наступит вообще. Он-то думал, что Роуз скрасит эти одинокие ночи.

Но видимо, не сегодня.

Джеймс поставил поднос на стол у двери и вышел наружу. Ночной воздух остудил его щеки, холодя кожу.

В гостинице было тихо. Подъездная аллея пуста от карет, так как большинство путешественников уже заняли свои комнаты. Засунув руки в карманы, он подошел к деревьям на лужайке, оставляя позади золотой пруд света от фонарей. Может быть, ему стоит отвезти ее утром в Лондон? Господи, он не думал, что дойдет до этого, и совсем не хотел отменять путешествие. Когда она согласилась, все его мысли сфокусировались на нем самом. Еще бы, целая неделя удовольствия, да еще в приятной компании. Быть рядом с женщиной, которую радовало его присутствие, которая заставляла его чувствовать, что она хочет его. Это была поистине роскошь, но вот теперь она быстро просачивается сквозь пальцы.

Остановившись, Джеймс взглянул на небо, как будто звезды над головой знали ответ. Легкий ветерок пошевелил листья на ближайших деревьях, маскируя его тяжелый вздох. Придет утро, он спросит ее обо всем, и какой бы ни был ответ, он получит его.

Минутой позже он вернулся в гостиницу. Поездка сюда была, во всяком случае, приятной. Он должен довольствоваться этим, разве нет? Это было куда больше, чем он имел какое-то время назад.

Когда Джеймс подошел ко входу, его взгляд остановился на двери. Улыбка у Роуз теплая, а губы сладкие. Но если она, по причине, известной только ей, обиделась на то, что должна провести с ним ночь в гостинице, не произойдет ли то же самое в Хани-Хаусе? Не поставит ли она его в то же положение, в котором он пребывал сейчас? Сконфуженный и расстроенный, он не знал, что и думать.

Джеймс остановился, решив договориться об отдельной комнате с хозяином. Уладив дело, он зажал медный ключ в руке и поднялся по лестнице. Если Роуз хочет его, то ждет его. А если нет, если она уже в постели и, что более важно, спит, тогда, несмотря на свои желания он воспользуется этим ключом и проведет ночь в другой комнате.

Щелчок замка отозвался эхом в пустом коридоре. Сдерживая дыхание, Джеймс опустил ключ в карман, повернул ручку и вошел. Только пламя камина освещало комнату. Зыбкие золотые лучи падали на женские очертания под темным шерстяным одеялом.

Под ложечкой засосало, разочарование обрушилось на него с сокрушительной силой. Морщина пересекла лоб. Осторожно ступая, он подошел, чтобы взять свой чемодан, стоявший около комода.

— Джеймс, ты куда? — послышался из темноты мягкий голос Роуз.

С вещами в руках Джеймс повернулся к постели. Темные волосы раскинулись по обнаженным плечам беспорядочными волнами. Шерстяное одеяло сбилось, открывая роскошную грудь. На ее нежном теле не было ничего, ни ночной сорочки, ни рубашки… Роуз была абсолютно голая.

Быстрый толчок желания, и вожделение бурной вольной побежало по венам. Джеймс проглотил слюну, борясь с желанием сдернуть это одеяло, схватить ее голое тело, прижать к себе.

— Я попросил еще одну комнату, чтобы ты могла отдохнуть…

— Но…

Роуз потрогала простыню на бедрах.

— Что? — спросил он.

Искра надежды вспыхнула в нем.

— Я думала, ты хочешь остаться со мной. — Она поправила одеяло. Оно соскользнуло с ее груди до талии. — Ты же сказал в карете: «Позже».

Чемодан со стуком упал на пол.

— Тебе помочь раздеться?

— Нет, я сам справлюсь.

Жилет, галстук, рубашка и брюки быстро присоединились к пальто на полу, и в ту же секунду Джеймс скользнул под одеяло в ее объятия. Безусловное желание в ее поцелуе уничтожило последние остатки боли в его груди.

Глава 13

Роуз смотрела на дом через открытую дверь кареты, потом отвела глаза и взглянула на руку, которую ей протягивал Джеймс. Сильная, уверенная и… без перчатки. Да, он тот мужчина, который не считал обязательным носить перчатки.

Взгляд снова вернулся к дому за его плечом. Золотистый, словно мед, цвет стен Хани-Хауса [Honey (англ.) — мед.] полностью оправдывал его название. Аккуратно подстриженный кустарник обрамлял три окна на нижнем этаже. Четыре трубы выступали на линии крыши, которая встречалась с окончаниями окон второго этажа. Необычный, очаровательный и элегантный, с точными ясными пропорциями, он нисколько не походил на большой Пакстон-Мэнор. Скорее, это была прекрасная резиденция для джентльмена, предпочитавшего жить на природе, или лондонца, время от времени испытывавшего желание подышать свежим воздухом и отдохнуть от шумного города.

Дом ей сразу же понравился, но этот факт не уменьшал тревогу, которая охватила Роуз в тот момент, когда карета остановилась перед парадной дверью.

— Роуз!

Глубоко вздохнув, она подала ему руку, затянутую в перчатку, и выбралась из кареты. Как только они приблизились к дому, дверь тотчас открылась.

— Мистер Арчер, добро пожаловать домой.

Полная пожилая женщина с копной седых вол ос встретила их на пороге.

— Роуз, это моя экономка, миссис Уэбб. Миссис Уэбб, это мисс Роуз. Она будет нашей гостьей в течение этой недели.

Роуз пробормотала слова приветствия, ободренная дружеской улыбкой на лице женщины. Однако то чувство, которое она испытывала в гостинице, нахлынуло с новой силой. Ночью ей удалось избавиться от неприятного ощущения, что каждая пара глаз в гостинице следит за ней и понимает, что она и Джеймс не муж и жена, хотя и путешествуют вместе. Как будто слово «шлюха» написано у нее на спине, и все видят это. А сейчас она основа ощущала неловкость и, держась за руку Джеймса, не хотела отпускать ее. Правда, она не могла отделаться от впечатления, что миссис Уэбб старается смотреть куда угодно, только не на их соединенные руки.

И Роуз почувствовала, что Джеймс без лишних слов дал понять экономке, что она больше чем просто гостья этом доме.

— Добро пожаловать в Хани-Хаус, мисс Роуз. Мистер Уэбб возьмет ваши вещи. — Экономка одарила Роуз радушной улыбкой и потянулась к дверной ручке. — А вот и он.

Худой и высокий мистер Уэбб, являвший собой полную противоположность жены, переступил через порог и вошел в маленький холл, держа в руках чемодан Роуз и вещи Джеймса. Едва наклонив голову, он пробормотал: