Кажется, что Абердин впал в летаргический сон. Состояние товаров в антикварных лавочках перекликается с состоянием всего города: ими слишком долго пользовались, они сильно перепачканы, они больше никому не нужны. Абердин из тех городов, где можно встретить щиты и плакаты с цитатами из Библии. Здесь можно даже увидеть пастора на тротуаре, машущего руками проезжающим машинам, как будто зазывая их в свою церковь, — примерно так же, как в других городах люди надевают рекламные щиты-сэндвичи или костюм цыпленка, рекламируя блюда из сегодняшнего меню.

Именно в таком городе родились Курт Кобейн и его друг детства Крист Новоселич (хорват по происхождению и тоже из несчастливой семьи). Этот город, может быть, когда-то и жил, у него, может быть, когда-то билось сердце и трепетала душа — но сейчас это город белого отребья; всего лишь одно из мест, где останавливаются фургоны, проезжающие по главному шоссе; место, куда вы не поедете никогда — разве что у вас будет особая на то причина.

— В Абердине было по-настоящему страшно; настоящая дыра, глушь, ад — такая деревня или большой город для дровосеков, — говорил Крист в феврале 1989 года, когда я брал у «Nirvana» их первое крупное интервью. — Помните момент в «Беспечном ездоке», где Джек Николсон говорит об обывателях? Что, если они видят что-нибудь непохожее на них, они не убегают в ужасе, они становятся опасными. В точку — в Абердине все было именно так. Но они были такими тупоголовыми — и мы не хотели стать такими же.

— Да, Абердин — это просто жуть, — подтверждает бывший барабанщик «Nirvana» Чед Ченнинг; его нынешний дом находится в сравнительной безопасности, на Бейнбридж-Айленд — до Сиэтла оттуда можно добраться на пароме. — Это был настоящий город дровосеков, понимаете? Такое место, в котором я бы никогда не смог жить. Казалось, эти люди только и делают, что весь день работают, а потом всю ночь бухают. Казалось, они хотели себя просто загнать до смерти. Это место и городом-то можно назвать с трудом. Зачем вы туда поехали? Почему, как этот город не умирает? За счет чего он живет?

В Америке таких городов очень много.

— Мне всегда это было непонятно, — отвечает он. — В каждом маленьком городке обычно есть люди, которые прожили всю свою жизнь на одном месте. Абердин — это один из тех городов, где я не смог бы этого сделать. Каким образом можно дожить в нем до самой старости? Ведь некоторые дотягивают до семидесяти или даже восьмидесяти и хвастают: «Я прожил здесь всю жизнь». Боже мой, прости — и ты все еще жив?


Родители Курта Кобейна развелись, когда ему исполнилось восемь; причины были предсказуемыми — как и у тысяч других семей, оказавшихся в схожем положении. Они поженились слишком рано, пытались содержать свою небольшую семью, столкнулись с тяжелыми финансовыми проблемами — и не выдержали. Дон Кобейн поменял работу в 1974 году, устроился на мелкую должность, клерком в лесоперерабатывающую компанию «Мейр бразерс» — в час ему платили 4,10 доллара, меньше, чем он получал механиком. Они часто занимали деньги у родителей Дона — Лиланда и Айрис. Курт стал очень капризным и своенравным; отец пытался его воспитывать, наказывая практически каждый день — тыкал его двумя пальцами в грудь. И, конечно же, был и знаменитый «кусок угля» на Рождество — Дон и Венди угрожали Курту, что если он не прекратит бить сестру, то в найдет в своем рождественском чулке только кусок угля. Этого не произошло — родители стращали в шутку, — но этот случай произвел такое впечатление на маленького Курта, что позже он утверждал, будто они исполнили свою угрозу: одним рождественским утром у изголовья своей кровати он нашел кусок угля — а не пистолет из «Старски и Хатч» за 5 долларов [Бин — «боб» (англ.) — в имени дочери Фрэнсис Бин Кобейн является намеком на кусок угля — собственная интерпретация Курта подарка, якобы полученного в детстве. // Дыханья юности невинного, святого, // Я запах меха пью, пьянящий, как вино.].

«Моя жизнь похожа на жизни 90 процентов моих ровесников, — говорил он в интервью журналу „Гитар ворлд“. — Все пережили развод родителей. Все курили травку в школе, все росли в те времена, когда страну запугивали Советским Союзом, и все думали, что погибнут в ядерной войне. И у всех представителей моего поколения особенности личности практически не различаются».

Год до развода был во всех отношениях нескучным для семьи Кобейнов — они съездили в Диснейленд под Лос-Анджелесом; случилась шумная ссора с Гэри, братом Дона, в результате чего Курт сломал руку — его отвезли в больницу, где на руку наложили гипс; в том же году — трудно себе это представить — Курт играл за бейсбольную команду своей школы. Врачи предположили, что его гиперактивность может объясняться синдромом нарушения внимания. Все пищевые красители, наряду с сахаром, были исключены из его рациона. Это не помогло — он по-прежнему метался по дому, стучал в барабан и кричал изо всех сил; тогда ему прописали на три месяца риталин [Сразу вспоминается Кэлвин, неутомимый, гиперактивный мальчик, и его воображаемый друг, игрушечный тигренок Хоббс, из блестящего комикса Билла Уотерсона «Кэлвин и Хоббс». На одной полосе из четырех картинок Кэлвин забивает гвозди в обеденный стол. Мама кричит на него: «ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?» Кэлвин останавливается на минуту, думает, поднимает на нее глаза — сама невинность — и говорит: «Это что, вопрос на засыпку?»].

Именно развод кардинально изменил взгляды Курта на жизнь. Буквально в течение одной ночи он замкнулся в себе. Его мать Венди рассказывала Майклу Азерраду, автору книги о «Nirvana», что Курт стал «по-настоящему угрюмым, как будто ненормальным, ему ничего не нравилось, и он над всеми смеялся». В июне 1976 года, спустя пару месяцев после развода родителей, Курт нацарапал на стене своей комнаты: «Я ненавижу маму, я ненавижу папу, папа ненавидит маму, мама ненавидит папу, от всего этого просто хочется плакать». Рядом он нарисовал карикатуры на своих родителей. Развод не был безболезненным: Венди хотела уйти от Дона, потому что ей казалось, что он мало внимания уделяет семье, Дон подал протест и не давал согласия на развод достаточно продолжительное время. Позже они оба признавали, что использовали детей в войне друг против друга. Венди остались дом и дети; Дон получил пикап «форд» 1965 года, Венди — «шевроле-камаро» 1968 года. Кроме того, Дона обязали платить каждый месяц 150 долларов на содержание детей.

Дон переехал к своим родителям, которые жили в фургончике в Монтесано. Курт возненавидел нового парня своей матери, подверженного приступам жестокости; мальчик называл его «подлецом, избивающим жену» (однажды он сломал Венди руку). Вскоре после развода Курт попросил, чтобы его забрал к себе отец. Дон получил опекунство в июне 1979 года. Остаток своей юности беспокойный ребенок перебивался по домам своих родителей и родственников. У него появились проблемы с желудком, вызванные неправильным питанием. Сначала Курт находил поддержку в близких отношениях с отцом, хотя для Дона общение заключалось в том, чтобы брать сына с собой на работу. Позже Курт почувствовал себя брошенным, когда Дон нашел себе новую жену — ее звали Дженни Вестби, и у нее уже было два ребенка, к которым Курт очень сильно ревновал.

Некогда счастливый, общительный ребенок, Курт стал замкнутым и неуверенным в себе.

Глава вторая

«Не хочу смущаться»

...

1. «Melvins» — это не хеви-метал.

2. Это концептуальное искусство, рассчитанное на массы.

3. Это похоже на «Boredoms», «Sonic Youth», Кэптена Бифхарта [Три обладающие яркой индивидуальностью и неповторимостью музыкальные единицы. «Boredoms» играют японский шумовой террор, который часто грозит выбиться из рамок под давлением их собственной уникальности. «Sonic Youth» определяют независимую американскую рок-музыку (ну хорошо — «Sonic Youth», «Beat Happening» и Иэн Маккей). А Кэптен Биф-харт был известен своими маниакальными, потусторонними танцевальными ритмами блюз-рока в ту эпоху (70-е), когда усы обрекали их носителя на жизнь пышной посредственности.].

4. Лучше группы не существует. Равные есть, лучше — нету.

5. Все их понимают абсолютно неправильно — и их поклонники, и их критики.

6. Они очень смешные.

7. Они садисты.

8. Они очень умны.

9. Они играют панк, а не хардкор. Их музыка похожа на «Sex Pistols», «Dead Kennedys», но не на «Fugazi» или «Bikini Kill» [Иэн Маккей — с помощью «Fugazi» и своего столичного лейбла «Dis-chord» — дал трибуну тысячам требовательных эмо-рокеров в то время, когда на молодежь косились с опаской. Маккей отказался быть как все и случайно вместе со своей первой группой «Minor Threat» основал стрейтэджерство — движение, признающее музыку единственной необходимостью для тела (долой наркотики и алкоголь, эти капиталистические изобретения для запудривания мозгов рабочего класса). «Dead Kennedys» стали американским ответом на кислотную ярость «Sex Pistols», они затрагивали политические темы в таких, например, синглах, как «Holiday In Cambodia». «Bikini Kill» — три девушки и парень из Олимпии, вдохновленные культурой «сделай сам» и возрастающей необходимостью борьбы с патриархальной гегемонией рок-н-ролла.].

10. На них оказали влияние «The Wipers» [«„The Wipers“ основали сиэтлский гранж-рок в 1977 году в Портленде, — говорил мне Курт. — Их первые два альбома были настоящей классикой и повлияли на „Melvins“ и другие панк-группы. Я пишу тексты, очень похожие на Грега Сэйджа [солист группы]. Сэйдж был такой же романтик, тихоня и визионер».]. В этом они схожи с «Beat Happening» [Из Олимпии. Музыка «Beat Happening» — смесь теплоты, враждебности и веселости, почерпнутой из взрослого восприятия «Гекльберри Финна». Едкие и непосредственные, обманчиво инфантильные, эти трое сочетали мрачные метафоры и шумовые эффекты. Большая часть той музыки, о которой вы прочтете на этих страницах, прямо следует их призыву к оружию в форме двух аккордов без баса.]. На «The Wipers» и «Melvins» оказал влияние Джими Хендрикс [Джими был коренным жителем Сиэтла: памятник ему до сих пор стоит на Кэпитол-хилле, являя собой довольно нелепое зрелище.]. В этом они с «Beat Happening» не схожи.

11. Большинство групп Северо-Запада можно было бы условно разделить на четыре категории: те, на кого повлияли «The Wipers», «Melvins», Джими Хендрикс или «Beat Happening». На «Nirvana» повлияли все эти музыканты. Другие два источника вдохновения «Nirvana» — отчаяние и «Beatles».

С сайта www.bumpidee.com.

После развода родителей жизнь Курта Кобейна была не очень-то приятной.

Курт отказывался садиться за стол со своей новой семьей; он вступил в школьную команду по борьбе, уступив уговорам Дона, но во время крупного соревнования отказался драться, сев на мат и сложив руки на груди; он не ездил на охоту; он носил длинные волосы «под пажа» и джинсы-клеш, на уроках постоянно что-то рисовал. Курт посмотрел «Близкие контакты третьего рода» и дословно пересказывал диалоги оттуда сводному брату Джеймсу; в 11 лет снял собственное снафф-муви на камеру «Супер-8»; говорил о том, что станет крутой рок-звездой и будет купаться в славе, как Джими Хендрикс, — в этом нет ничего особенного, многие дети только и думают о смерти и внимании. Он был левшой; у него были художественные наклонности — в городе, где искусство считалось чем-то вроде гомосексуализма (мать позже запретит ему общаться с другом, который был геем); он курил марихуану, которая росла неподалеку от Монтесано.

Что касается музыки, то вкус Курта не становился более изысканным: хотя кто-то может вообще не увидеть никакой деградации в переходе от увлечения «Beatles» до восхваления ужасного альбома «Evolution», выпущенного в начале 80-х группой «Journey». Забавно, что позднее он будет сравнивать своих конкурентов «Pearl Jam» со стадионным роком, утверждая, что их музыка не выдерживает никакой критики. Может быть, тинейджерам стоить запретить рок-музыку: тогда бы мы точно избавились от старперов, ведущих себя как несовершеннолетние хулиганы, вроде «Velvet Revolver» и всех тех, кого все еще впечатляют надутые губы Мика Джаггера. В 1981 году Курт поступил в школу в Монтесано. Желая угодить своему отцу и не выделяться — попытка, заранее обреченная на провал, — он вступил в футбольную и легкоатлетическую сборные своей новой школы [Очевидно, Курт был хорош в спринте.].