— Я тоже ничего подобного раньше не встречала! — подхватила Мэгги. — В самом деле было очень красиво. Блики перемещались, меняли окраску, гасли и вспыхивали снова. Совсем как в северном сиянии. Но мне показалось, что они были отражением чего-то, происходящего на земле. После того как зарево погасло, над горами осталось слабое свечение. И даже не над самими горами. Полоска света повторяла контуры гряды. Потом и она пропала…

Ничего большего от них добиться не удалось. Попрощавшись, Мелвин проводил пару до выхода и вернулся в кабинет.

Итак, начало положено. Получив первые свидетельские показания, он наконец-то нащупал под ногами островок твердой почвы и от этого успокоился. Туман рассеивался. Постепенно вырисовывалась та самая основа, которой в дальнейшем надлежало стать несущим стержнем дела. Он еще раз перечитал записи и задумался. Показания во многом расходились. Наблюдения пьянчужки и молодых люлей большей частью не совпадали, что в известной мере ставило их под сомнение.

С другой стороны, они дополняли друг друга, создавали единую, более или менее целостную картину. Дело оставалось за малым. Надо заставить себя поверить в то, что при других обстоятельствах показалось бы несусветнейшей чушью. Прочь все запреты! Для успешного распутывания клубка надо с этой же минуты выработать правило — не поддаваться страхам и суевериям, что бы ни случилось. Пусть остается всё: и крест, и протонит, и гравитационная бомба. И даже призраки… Пусть! Теперь он не боится ухмылок тупоголовых обскурантов. Пусть смеются!.. Он же будет работать с тем материалом, который есть — без отсева и разбора. Другого выбора нет и быть не может. Даже если сам сатана восстанет из преисподней и пожелает дать показания, он не дрогнет, не отступит, а сделает так, как обязывает долг, как предписывает инструкция…

Погода налаживалась. Облака отступили к возвышающейся на горизонте кромке отмытых до блеска гор. Солнце незаметно подобралось к зениту. Вспомнив, что впереди еще много дел, Мелвин заторопился и, настраиваясь на встречу с экспертами, распрощался с Портером.

24

Инспектора ждали у Блэкфорда. Профессор и Ланке устремились ему навстречу и после бурных приветствий засыпали словами благодарности за спасение Джесси.

Сама виновница ночного происшествия, укрытая пледом, сидела в кресле у распахнутого окна с чашкой горячего чая в руках.

— Как дела, Джесси? — нарочито бодрым тоном спросил Мелвин после того, как освободился от объятий коллег.

— Кажется, прихожу в себя, — чуть слышно проговорила она.

— Вам нездоровится?

— Немного кружится голова и слабость…

— Это пройдет. Главное, вы целы и находитесь в кругу друзей.

— Мне уже всё рассказали. Утром заходил господин Портер. Он сообщил подробности. Я вам так благодарна, Мелвин!.. — Она посмотрела долгим признательным взглядом.

— Пустое! — отмахнулся Мелвин. В глазах Джесси он прочел нечто такое, отчего ночная схватка стала казаться мелким, не стоящим внимания эпизодом. — Прошу вас, не надо об этом! Единственное, чего я по-настоящему заслуживаю, — это хорошей трёпки. Шутка ли, допустить такое!..

— Не хотите ли чаю, инспектор? — деликатно прервал его Блэкфорд.

— Не откажусь. А заодно обсудим наши дела. Наверное, у вас появились новые мысли? У меня тоже кое-что есть. — И он положил на стол листы с показаниями свидетелей.

— Что это? — заинтересованно спросил Ланке.

— Свидетельства тех, кто видел вспышку.

— И что же? — насторожился Блэкфорд.

— Один из них сообщает, будто видел уходящий в небо черный луч. А это как раз напоминает верхнюю ветвь креста, описанного Гартнером.

— Оч-чень интересно! — сказал профессор и, откинувшись на спинку стула, задумался.

Мелвин попросил Джесси рассказать, как она оказалась в руках злоумышленников.

— Мне так трудно об этом говорить! — Она вспыхнула и страдальчески наморщила лоб. — И я одна… одна во всем виновата! Больше никто. А вы тем более! Из-за моего легкомыслия пострадали люди, а ваша жизнь подверглась опасности. И больше всего я корю себя за то, что меня застали врасплох… После того как мы расстались, я заперла дверь и стала готовиться ко сну. Но тут постучали, и чей-то голос известил, что полиция проводит досмотр. Я почему-то решила, что это делается с вашего ведома. Дверь открыла без колебаний. А потом — железная рука схватила за плечо… сдавила горло… И сплошная пустота. Ни проблесков, ни воспоминаний…

— Хорошо! — мягко остановил ее Мелвин. — Успокойтесь и не думайте об этом. В принципе, картина ясна. Сначала вас усыпили с помощью маски, а уже потом ввели препарат. Дверь заперли изнутри так, чтобы до утра не было шума, вылезли через окно и укатили на поджидавшей машине.

— Это ужасно! Не могу представить, что было бы, если…

— Не надо, Джесси! Не волнуйтесь. Поберегите нервы.

— А это правда, что вы уже установили личности похитителей? — спросил Ланке.

— Да, в этой акции участвовал один известный мне человек, — неопределенно ответил Мелвин. Ему не хотелось заострять внимание на уголовной стороне дела.

— Вы не хотите открывать карты?! — обиженно засопел Ланке.

— Чуть позже мы вернемся к этому вопросу. А сейчас я хотел бы попросить всех высказаться более определенно. Профессор, не возражаете, если на этот раз начнем с вас?

— Пожалуйста! — охотно согласился Блэкфорд. — Пока вас не было, мы успели обменяться мнениями. Так что я выскажу общую точку зрения, естественно, в тех пределах, в которых нам удалось договориться.

При этих словах Ланке напрягся и хотел что-то вставить, но передумал. Блэкфорд насупился, искоса глянул на доктора и продолжил:

— Итак, по нашему убеждению, феномен протонита имеет связь с превращениями гравитационного поля. Что послужило причиной образования «Объекта» — неудавшийся опыт или запланированный, но раньше времени случившийся взрыв, — пока неясно. Космический вариант в том виде, в каком он раньше предлагался, не выдерживает критики и, как ни заманчиво, мы вынуждены от него отказаться. Первопричину взрыва надо искать на Земле, хотя его родоначальная предпосылка по-прежнему остается за границами понимания. Согласно предлагаемой версии группа неизвестных лиц, владеющих секретами активного воздействия на гравитационный потенциал Земли, проводила в горах испытания. На подступах к «Объекту», и в частности здесь, в Гартенберге, были выставлены посты охранения. Участие правительственного аппарата в этих опытах, по нашему мнению, исключается. А похищение Джесси только всё подтверждает…

— Браво, господин Блэкфорд! — не удержался от одобрительного возгласа Мелвин. — Я разделяю ваши мысли. Пожалуйста, продолжайте.

— Не стану повторять то, что уже известно. Остановлюсь на том, что представляется наиболее важным. Протонит нельзя получить ни одним из известных науке способов. Не стану скрывать, что я оказался не в состоянии даже приблизительно смоделировать процесс, который мог бы привести к образованию таких «Объектов». А теперь о главном. Есть два варианта — либо протонит все-таки получен кем-то из жителей Земли, либо среди нас находятся представители иной цивилизации, которые взорвали гравитационную бомбу в своих, неизвестных для нас целях. Пусть это прозвучит дико, но я, не видя иного выхода, готов с равной долей вероятности допустить и то, и другое. Третьего не дано, и только из этого следует в дальнейшем исходить.

— Я решительно протестую против инопланетян! — воскликнул доктор Ланке. — Поймите, это же чистейшая глупистика! Разве можно всерьез принимать такую дичь?! Коварные пришельцы, скрытно поселившиеся на нашей, затерявшейся в космических закоулках старушке-Земле! Кто мне доходчиво и внятно объяснит — зачем это надо? — На какое-то мгновенье он замолк, демонстрируя всем видом крайнюю степень недоумения, после чего, всё больше распаляя себя, продолжил: — Для того, чтобы выслеживать, вынюхивать или даже выжить нас из своего же собственного дома?.. Скажите, какой серьезный, умный инопланетянин — а других и быть не должно — станет прятаться, проводить дурацкие эксперименты, от которых наша планета может расколоться, как перезрелый орех? Вы, сидящие здесь, можете ответить?.. Станете ли вы, с вашим интеллектом, выкуривать несчастных муравьев из муравейника единственно лишь для того, чтобы занять их жилище? Зачем?.. Что между вами общего? Разве можно общаться на таком уровне, мотивируя свои действия чем-то вроде изучения чужеродных форм жизни или защиты своих жизненных интересов? Правомочна ли вообще такая постановка вопроса? Это абсурд!

— Вы опять лезете в бутылку, Питер! — неожиданно взорвался Блэкфорд. — И я не раз вам об этом напоминал. Если так рассуждать, то я имею все основания с не меньшей убедительностью отвергать и первый вариант. Да вы представляете, что значит оседлать гравитацию — трансцендентную субстанцию, грозную и неприступную, как все скалы Земли вместе взятые? Да я наперед поверю, что мои потомки опять полезут в муравейники или повиснут на деревьях, чем допущу мысль, что в нашем институте, без моего ведома, втайне от остальных, могли смастерить такую штуковину! Это тоже абсурд, и будьте уверены — я отвечаю за свои слова!

— Так мы находимся под угрозой нашествия? — уже по-настоящему взвился Ланке.

Наблюдая за ними, Мелвин вдруг с удивлением обнаружил, как два маститых ученых, до сих пор казавшихся ему образцом незыблемой монументальности науки, до неузнаваемости преобразились. От былой степенности, снисходительной сдержанности и чувства собственной значимости не осталось следа. Судя по всему, возникший спор являлся продолжением жаркой, еще ранее начатой дискуссии. Набычившись и пригнув лобастую голову, Ланке всем видом показывал, что не намерен уступать. В его налившихся кровью глазах засверкали молнии упрямства, побагровевшая лысина влажно заблестела, а на скулах заходили желваки. Блэкфорд в ответ воинственно выставил растрепанную бороду, нахмурил брови и плотно сжал тонкие губы.

— Где это видано, чтобы кучка проходимцев держала в напряжении целый Континент! — продолжал бушевать Ланке. — А вы, профессор, вместо того чтобы вникнуть в принцип действия этой дьявольской бомбы, разобраться, объяснить, как такое могло произойти, уводите нас в сторону, ищите причины в надуманных, ничем не обоснованных теориях!

— Это не надуманные теории! — взревел уязвленный Блэкфорд. — Это реальность, с которой надо считаться. И я, в отличие от вас, стою на позициях беспристрастного отношения к проблеме. Я принимаю события так, как они о себе заявляют. И я не думаю о том, нравится мне это или нет. А вы почему-то впадаете в крайности и пытаетесь при этом выставить нас дураками!

Мелвин решил вмешаться. Он примирительно поднял руку и, дождавшись тишины, сказал:

— Я полностью согласен с профессором и заявляю, что сам пришел точно к таким же выводам. Да, нам надо самым серьезным образом рассматривать все возникающие версии и не бояться своих мыслей. Но прежде чем продолжить обсуждение, я хотел бы внести существенное дополнение. Взрыв, как выяснилось, организован преступной группой, возглавляемой небезызвестным Астьендо Фарейра Гарсией. А Джесси похитил один из его помощников, Антуан Эрнадо. Куда эта ниточка ведет — пока не знаю. Но есть основания полагать, что Гарсия действует не один.

Оба ученых мужа враз утратили боевитость, раскрыли рты, и даже Джесси, до этого безучастно следившая за полемикой, встрепенулась.

— Вот те на-а! — огорошенно пропел Блэкфорд. — Как же, помню! Скандальное дело! Подпольный синдикат! Это имя больше месяца не сходило со страниц газет. Неужели ему удалось скрыться?

— Гарсия ушел в последний момент, когда ликвидация его формирования уже началась. И ваш покорный слуга отчасти в этом виноват. — Мелвин налил себе еще чаю, после чего рассказал то, что открылось ему ночью.

— Что же вы молчали! — упрекнул его раздосадованный Блэкфорд. — Ваше сообщение многое проясняет. А мы-то ломаем копья.

— Не обижайтесь, профессор. Для меня важно было услышать ваши мнения до того, как всплывет имя Гарсии. Вы и доктор помогли мне укрепиться в определенных мыслях, проверить ход некоторых рассуждений и нащупать в них уязвимые места. Теперь я могу с уверенностью сказать: наконец-то у нас появилась версия, в схему которой укладываются многие из необъяснимых вопросов.

— Всё это так, — неожиданно для всех сказала Джесси, — но откуда взялись призраки? И какое отношение они могут иметь к «Объекту»?

На какое-то время в комнате воцарилась тишина. Слова Джесси подействовали на разгоряченных мужчин, как ушат холодной воды. Призраки вписывались в предлагаемую версию примерно так же, как пятое колесо в телегу.

Нарушил молчание Блэкфорд.

— Наверное, мне труднее всех об этом говорить, — начал он, рассеянно устремив взор к потолку. — Сам я ничего не видел и могу исходить лишь из рассказов господина Ланке и нашего инспектора. Гм, информация достоверных аналогов ни в одной из областей науки не имеет.

— А разве то, что мы видели на Охонгасе, имеет аналоги? — тут же сделал воинственный выпад Ланке.

— Не имеет, — продолжая смотреть не на него, а вверх, парировал Блэкфорд. — Но нельзя забывать и другое. То, чему мы стали свидетелями, имеет вполне очевидные последствия. Не станете же вы отрицать наличие кратера, протонита, радиации или поваленного взрывом леса? Даже если вы откажетесь верить глазам, приборы всё равно зафиксируют ситуацию так, как она сложилась, а не как запечатлелась в сознании. А в чем, простите, выражается физическое присутствие ваших призраков? Если «Объект» мы можем изучать и дальше, направлять к нему новые экспедиции, исследовать образцы, то как быть с призраками?.. Джесси полагает, что они имеют какую-то связь с «Объектом». Право, не знаю. Продублированы всего двое — она и Питер. Не вижу здесь взаимосвязи. Но предполагаю другое — перевозбуждение психики, сопровождаемое галлюцинативными реакциями.

— Та-а-к! — зловеще прошипел Ланке. — Значит, вы считаете, что мы с инспектором тронулись на почве вашего протонита?

— Опять вы за свое! — Блэкфорд по-прежнему смотрел мимо. — Не принимайте мои слова так близко. Ну мало ли что! Было, не было, какая теперь разница! Денек выдался кошмарный. А тут переутомление… стресс… Сработал механизм защиты. Он же вызвал разрядку. Пусть не совсем обычную. Но это не значит, что надо нервничать и до предела сгущать краски…

— Минутку, профессор! — перебил его Мелвин. — Есть человек, который видел копии Эрнадо и его сообщника по имени Хаусман.

— Вот как? — Блэкфорд оторвал взгляд от потолка и озадаченно посмотрел на инспектора. — Извините, я не знал этого.

— И как видите, оба они тоже в какой-то мере связаны с «Объектом». Так что в словах госпожи Фрайтон есть определенный смысл. Хотя я ни на чем не настаиваю и не берусь ничего утверждать.

Ланке, необычайно довольный таким поворотом, громко захохотал.

— Наш инспектор больше напоминает фокусника, который извлекает из пустого мешка кучу самых неожиданных вещей, — отсмеявшись, сказал он и с триумфом уставился на смутившегося профессора.

— Вы, доктор, переоцениваете мои возможности, — со вздохом признался Мелвин.

И поведал о том, что рассказал ему Стефан.

— Этому человеку можно доверять? — с кислой миной спросил Блэкфорд.

— Полагаю, что да.

Мелвин решил не вдаваться в лишние объяснения, представляя, как отреагируют эксперты, узнав о профессии Стефана.

— Теперь всё ясно! — подытожил доктор. — Как и предполагалось, мы столкнулись с новым оптическим эффектом, чем-то сродни естественному лазерному фотографированию. А что? В природе и не такое бывает. Я, например, слышал, что на одном урановом месторождении обнаружили самозапустившийся ядерный реактор. Редчайшее совпадение благоприятных факторов. Так и здесь. Могла сказаться повышенная ионизация воздуха, возросший радиоактивный фон или какие-то другие, неучтенные нами изменения в атмосфере. Да мало ли что еще! Обычный мираж, только в другой, искаженной форме. А причастность призраков к «Объекту» в том смысле, в каком это предполагается, даже несмотря на информацию инспектора, считаю недоказанной.

— А как быть с черным крестом Гартнера? — не удержавшись, подлил масла в огонь Мелвин.

— Вы что, серьезно? — оторопело уставился на него Ланке.

— Вполне.

— Не было креста… понимаете, не было! — запальчиво выкрикнул доктор. — Я говорил и готов повторить еще раз — это бред, вызванный помутнением рассудка.

— А если все-таки был?

— На что вы намекаете? — Ланке невольно снизил голос до полушепота.

— Если крест был и есть свидетель, который может это подтвердить, значит, мы должны учитывать и такой вариант. А вы, доктор, вместо того, чтобы голословно возражать, лучше бы попробовали объяснить, как такое могло случиться.

— Я ничего не знаю! — отрезал обескураженный Ланке. — И не желаю на эту тему говорить.

— Признаться, я тоже затрудняюсь сказать по этому поводу что-либо определенное, — сказал Блэкфорд. — Призраки… крест… — Он хмыкнул и принялся изучать свои ногти.

— Оставьте, господин профессор. Это мы уже слышали, — негромко, но твердо сказала Джесси. — Ваш ответ в данном случае ничего не проясняет. Могу с уверенностью сказать — в какой-то момент в душе у каждого из нас шевельнулся червь сомнения. Так в чем же дело? Может, пора пересмотреть отношение к рассказу старика и отказаться от стандартного и, я не побоюсь сказать, косного подхода к проблеме «Объекта»?

— Что вы говорите, Джесси?! — Ланке вынул из кармана брюк платок и стал вытирать вспотевшую лысину. — Вы же открыто предлагаете ступить на путь догматического мистицизма.

— Нет, уважаемый коллега. Моя задача сводится к другому. Если взглянуть на наши рассуждения со стороны, то налицо все признаки необъяснимого ни с каких позиций парадокса. В основе наших умозаключений лежат два исходных начала, и в них заведомо содержатся все возможные причины образования «Объекта». Третьего, как сказал господин Блэкфорд, не дано. Но вместе с тем вы сами вопреки логике выдвигаете взаимоисключающие аргументы и доказываете несостоятельность вами же предложенных решений. Как это понимать? Для меня ясно одно — либо кто-то из вас не прав, либо… — Она замолчала, будто наткнулась на непреодолимое препятствие.

— Ну-ну, дорогая, продолжайте… продолжайте… — елейным голосом пропел доктор, а затем, не скрывая язвительных интонаций, забубнил утробным речитативом: — Скажите как есть, и на головы ваши снизойдет высочайшая благодать, а смятенные души обретут долгожданный покой и смирение…

Но Джесси уже поняла, что в пылу сказала лишнее. Примирительно улыбнувшись, она повела плечами, как бы давая понять, что отступает и не желает более штурмовать опасную тему.

Неожиданно для всех эстафету подхватил Мелвин, решивший, раз уж так вышло, расставить недостающие акценты.

— Госпожа Фрайтон права, — сказал он бесцветным, лишенным выражения голосом. — Если вопрос происхождения взрыва не решается ни одной из двух предлагаемых гипотез, остается одно — допустить существование третьей и заняться ею как подобает.

За столом возникла немая сцена. Первым опомнился Ланке.