Глава 6
Баронство Дарманен
— Убийство неверного — не грех! Это путь на небо! — Чистый, искренний голос Рем услышал издалека.
Оси фургонов скрипели, шумели кроны деревьев по обеим сторонам дороги, цокали копыта лошадей — но звонкий тенор игнорировать было невозможно.
— Убивайте неверных везде, где только увидите — и займёте место под сенью крыл Феникса, в небесных чертогах!
— К оружию, — сквозь зубы процедил дю Валье.
Гавор, Целер и Транкил тут же надели шапели, переложили поближе арбалеты, шестопёры и кистени. Микке и так был в шлеме — простой округлой железной шапке, — и ему оставалось только опустить стрелку, которая защищала нос, и достать меч из ножен. Аркан шлемы не любил — но голова была дороже. Поля шапели к тому же отбрасывали тень на лицо — какая-никакая, а дополнительная маскировка. Клинок он держал обнажённым, у бедра.
— Это путь на небо!
Эдгар дю Валье управлял лошадью одними движениями ног, поскольку в руках сжимал холодно поблескивающие клинки. Он двигался впереди каравана. Лес кончился, дорога теперь пролегала через залитый солнцем луг. Прямо у обочины на крупном валуне стоял человек в белой хламиде, худой, без единого волоса на голове. Его ясные голубые глаза были широко открыты и смотрели в небесную вышину. Руки, сложенные в символ Феникса, простирались над толпой грязных и оборванных людей. Рем присмотрелся — среди нищих и бродяг нет-нет да и попадались крепкотелые молодчики в стёганках или жилетах из дублёной кожи.
— Дочь Аскерона, опустошительница! Блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам! Блажен, кто возьмёт и разобьёт младенцев твоих о камень! — эти строчки, произнесённые фанатиком-оптиматом, были хорошо знакомы молодому Аркану.
Но Аскерон? Почему он сказал — «Аскерон»? Это ошибка одного странствующего проповедника, или…
В полном молчании караван двигался за спинами толпы, внимавшей жестоким словам. Напряжение повисло в воздухе, Рем до боли сжал рукоять меча. Солнце, светившее ярко, вдруг спряталось за тучу, потемнело, подул свежий ветер, раздувая подобно крыльям полы белой хламиды проповедника. Тот опустил взгляд с небес на бренную землю и, наверное, удивился бы меньше, обнаружив дьявола во плоти! Аскеронские ортодоксы были прямо здесь, как будто Феникс откликнулся на его слова! В глазах фанатика мелькнула незамутнённая ненависть.
— Убийство неверного — не грех! Это путь на небо!
Толпа стала оборачиваться — в считаные секунды переполненные религиозным рвением мужчины и женщины, стоило им только рассмотреть, на кого указывал перст проповедника, превращались в лютых зверей. Наливались кровью лица, пальцы искали камень, палку, любое оружие…
Здесь было человек двести, не меньше!
— Фургоны — к лесу! Всадники — за мной! — Дю Валье знал своё дело.
Возницы защёлкали хлыстами, лошадки рванули вперёд, окованные железом колёса понесли повозки к темнеющему впереди лесному массиву. Аркан и Микке пристроились справа и слева от рыцаря-ренегата, горяча коней. Это требовало огромной смелости — смотреть, как огромная масса внезапно потерявших рассудок людей несётся на тебя, мечтая растерзать!
— Много скорбей у праведных — и от всех их избавит Господь! — Как обычно, в тяжкие минуты Рем вспоминал Писание.
— Хранит Господь все кости их, ни одна из них не сокрушится! — вдруг подхватил дю Валье и пришпорил коня, беря разгон.
— Смерть грешников люта, и ненавидящие праведного прегрешат! — Рем занёс руку с мечом для удара.
В ушах свистел ветер, кони перешли в галоп, три всадника мчали навстречу толпе. Боковым зрением Аркан увидел замершее в торжествующей гримасе лицо оптиматского клирика. Его глаза были чёрными — без белков! Как у тех чёртовых эльфов!
Эдгар дю Валье взмахнул клинками — как жнец косами — и проложил кровавую просеку среди беснующихся фанатиков. Камни и палки летели во всадников — но тщетно. Микке рычал что-то свирепое, орудуя широким и длинным мечом, не особо разбирая, по кому попадают мощные удары, усиленные скоростью движения ломового коня.
Аркан после недавней реморализации ещё старался щадить хотя бы женщин, оглушая их плашмя или отталкивая в сторону грудью коня либо сапогом. Мужчин же жалеть не стоило — многие из них были вооружены, но деревянные палицы, короткие топоры или сельскохозяйственный инструмент не становились преградой для тяжёлого палаша.
Они вырвались на простор, оставив после себя целую дорогу из покалеченных и изрубленных людей, пройдя сквозь толпу как нож сквозь масло. Фургоны уже были едва видны на фоне стволов деревьев, и Аркан крикнул:
— Нужно взять проповедника! Иначе на нас повесят все эти трупы!
Эдгар только кивнул и потянул за поводья, разворачивая коня. Кровь и мертвецы отчасти привели людей в чувство, и многие из них стали растерянно оглядываться, завывать от боли из-за полученных травм, некоторые даже пытались бежать в сторону виднеющихся дальше, в лугах, деревенских построек.
— Убийство неверного не грех… — уже не так уверенно затянул оптимат на камне.
Снова дю Валье оказался в центре тройки всадников. Мечи он сунул в ножны за спину. В тот момент, когда до валуна оставалось около десяти шагов, дю Валье встал в седле и так же, как у таможни, оттолкнулся ногами, одним прыжком оказавшись рядом с проповедником.
— Кхэ-э-э-э… — Получив удар под дых, лысый клирик скорчился.
Эдгар при помощи длинных и широких рукавов собственной хламиды оптимата спеленал подстрекателя, крикнул Микке:
— Лови! — И пинком отправил пленника в полёт.
Северянин ухватил клирика за шкирку у самой земли и перекинул через луку седла — битюгу было всё равно, он даже и не заметил двух с половиной или трёх пудов дополнительного живого веса — фанатик был тощий, как ящерица.
— Что дальше? — спросил рыцарь-ренегат у Аркана.
Они догнали фургоны, оставив за спиной полное людских страданий поле.
— Нам нужно к местному владетелю. Мы должны сдать ему возмутителя спокойствия, дать под присягой показания… Гавор, кто здесь барон?
— Дю Дарманен. Его замок как раз за лесом. Понятия не имею, что он собой представляет, всегда имел дело либо с его супругой — весьма достойная леди, кстати, — либо с управляющим.
Аркан кивнул:
— Тогда — к замку!
Цитадель барона дю Дарманена стояла на невысоком холме у речушки. Четыре квадратные угловые башни и барбакан возвышались над толстыми стенами из дикого камня в пятнадцать или двадцать локтей. Сине-красные полотнища с геральдическими изображениями летящих хищных птиц висели с обеих сторон от ворот.
В замке заметили караван, на надвратной башне появился трубач, и через мгновение окрестности огласил мощный, низкий звук рога. Забегала на стенах стража, из ворот навстречу путешественникам выехал конный разъезд. Дородный человек, одетый в роскошный дублет и отороченный мехом плащ, ехал впереди, один из четырёх латников сопровождения держал знамя, уперев его древко в стремя.
Когда караван и замковая стража сблизились, человек в плаще не по погоде выдвинулся вперёд.
— Я — шевалье дю Малу, управляющий замком Дарманен от имени его милости барона дю Дарманена. Какая надобность заставила вас гнать лошадей и тревожить честных подданных герцога Криса дю Пюса Лабуанского?
— На нас совершили нападение разбойники, — проговорил дю Валье. — Мы едем на ярмарку Дымного перевала и подверглись атаке в семи верстах отсюда, на лугу, где стоит большой камень. Толпа вилланов, подстрекаемая проповедником, ринулась на наш караван, и мы были вынуждены применить силу, чтобы защитить себя и своё имущество.
Дю Малу нахмурил брови, латники барона взялись за оружие при этих словах.
— И что, есть пострадавшие?
— Слава Господу, Творцу Миров, Владыке Огня и Света — мы все целы, но на лугу полно раненых и убитых.
— Так вы ортодоксы… А есть ли доказательства ваших слов?
Микке снова приподнял своей лапищей оптимата за шкирку и потряс им в воздухе. Ноги проповедника беспомощно болтались, глаза же метали молнии.
— Эт-то о-о-он говори-ил людям, что на-а-ас можно убить.
— Твою же в корень! — сказал один из латников. — Это тот клирик, из общины Белых Братьев. Мы вчера сопроводили его до границ баронства по приказу его милости… А он, выходит, вернулся!
— Тихо! — рявкнул дю Малу. — По всему выходит, что вы, аскеронские ортодоксы, убили людей барона и захватили в плен клирика кесарийско-оптиматской церкви. Это серьёзное, страшное преступление. А вы — торговцы, и среди вас нет дворянина, чтобы подтвердить слова под присягой…
— Есть! — поднял руку Рем. — Я — дворянин.
Дю Валье явно не стоило называть себя — ренегатов не любили особенно.
— Маэстру..? — вопросительно проговорил управляющий.
— Маэстру путешествует инкогнито, — отрезал Аркан. — Свою фамилию и титул я могу сказать господину барону, и если у него останутся вопросы — герцогу Лабуанскому.
— Вы уверены, что вам по статусу… — снова попробовал сделать заход дю Малу, но получил жёсткую отповедь.
— Если вы продолжите сомневаться в моём статусе, я вызову вас на поединок и прошепчу свою фамилию и свои цвета вам на ухо, после того как пришпилю вас клинком к земле!