— Помнишь, ты как-то просила у Гефеста для себя крылатые сандалии?

— А он сказал, что это невозможно! — забурчала она. Помню, как она тогда смешно дулась на кузнеца: сама ведь верила, что ему подвластна любая мелочь. Я же затруднялся ответить — он правда не мог, или попросту не захотел? Я же лишь пожимал плечами — создавать экраны под ножками саламандры, чтобы имитировать полет было бы слишком затратно, да и незачем — усевшись у меня на плече она мчалась ничем не хуже.

Теперь же, получив возможность сплетать заклинания, я придумал как воплотить ее маленькую мечту в жизнь. Небесно-голубое свечение окутало ее с головы, собираясь у крохотных лапок.

— Это… это же! — глаза ящерки загорелись восторженным огнем: будь она больше, немедля бы бросилась меня обнимать. Я молча кивнул — на ножках моей давней подруги красовались сплетенные из заклинательских потоков крылатые сандалии. Сделать такие же для себя мне было под силу, вот только вряд ли бы они удержали меня в воздухе дольше пяти-шести минут. Эоле везло: несмотря на свой неуёмный аппетит, она была легковесна и не поправлялась. Начал понимать, за что Афродита звала ее мерзкой ящерицей.

Не дожидаясь, забыв об о том, что ей еще по запаху выискивать Диониса, она воспарила: у Эолы на редкость хорошо получалось. Когда я встал на свои, месяц учился только с ними управляться: словно необузданный скакун, они не слушались, тащили дальше положенного.

— Ну, погнали? Ты лети на запах, только не разбейся, идет? — спросил, забираясь на «Бурю» — почему-то подумалось, что легкость и маневренность мотоцикла будет лучше напыщенной элегантности. В конце концов, пробки еще никто не отменял. Эола, решив не ждать, когда я заведу ревущего зверя, умчалась вперед. оставляя за собой яркий след. Стиснув ладони на рукояти, поддал газу, едва выжав сцепление: «Буря» сорвалась с места породистым жеребцом.

* * *

Уже через пару минут понял, что правильно взял мотоцикл. Эола нырнула сквозь узкий пролет — на спорткаре по такому точно не проедешь. Призаснувшие бездомные тараканами прыснули прочь, крича мне вслед проклятия, когда пронесся мимо них: хорошо хоть не стали бросаться под колеса. Дионис оказался тем еще гулякой: прежде-то мне думалось, что он домосед. Вечно усядется на какой-нибудь полянке, и сдвинуть его с места, пока он не выхлестает добрый бочонок имбирного пива можно даже не пытаться. А пиво он дополнит вином, а вино — сливовой настойкой. А уж после нее будет…

Теперь было иначе. С новым обликом он приобрел иные привычки — успел побывать в магазине дешевой сивухи: кто вообще пьет такую бурду? Кажется, он оказался точно такого же мнения, потому на полу оказалось несколько разбитых бутылок. Уборщик с кассиром прикладывали лед к ушибленной лысине охранника — по их словам полубезумный байкер вломился, метнулся к винным полкам. И бубнил нечто нечленораздельное, они так и не смогли разобрать.

Эола быстро поняла, что наш беглец если и был тут, то уже дал деру. Меня же радовало одно: заклинание и в самом деле работало! А значит, если не сегодня, то в ближайшем будущем получится остановить братца. Принимать мысль о том, что он поменял отношение к смертным, едва вырвался из плена попросту не хотелось.

Я запрыгнул на мотоцикл прежде, чем ушибленный охранник успел спросить, кто я таков. Саламандра, на миг зависнув передо мной в воздухе, кувыркнулась через голову: все не могла нарадоваться своей обновке. Жаль ее разочаровывать, но эффект спадет через пару-тройку часов. Ничего, есть у меня и насчет этого кое-какие задумки.

Она нырнула по следу, лавируя меж прохожими и медленно едущими по дорогам автомобилями: в городской черте мало кто отваживался лихачить. Я тоже не решился — одно дело открытая дорога с возможнлстью маневра, уже другое дворы, где собачники, дети, старушки. Не хотелось омрачать их день своей спешкой.

Сбавил скорость до минимально возможной, залез в интернет. Новости о том, что ночные клубы усиливают охрану, а в больницах все больше и больше людей с странными симптомами мне не нравились, но искал не их. Это ж не единственный винный магазин в полисе: их десятки, если не сотни! И что-то мне подсказывало, что Дионис стеснялся платить за выпивку. Значит, должны же быть иные новости о нападениях! Не мог бородатый байкер проскочить незамеченным. Где-то же он живет, чем-то же набивает брюхо. Столько дней прошло. И будь он Аресом, Гефестом, Аидом — я бы решил, что ему пришла в голову здравая мысль затаиться.

Но это Дионис. И без того шебутному, последние остатки здравомыслия из него выколотила Гера, наложив безумие.

Я скривился: на винные магазины и правда свершались налеты, вот только заподозрить вину хмельного бога не смог бы и самый въедливый из детективов. Подросток с ножом угрожал кассирам за банку пива. Элитный винный бутик, с автоматонами в качестве продавцов вместо людей стал местом разборки двух уличных банд. Все не то. Я то ждал заголовка уровня «пьяный до беспамятства чародей» превратил машину в виноград, полицию в бутылки, а сам обратился штопором. Было бы очень в его сюрреалистичном, безумном духе.

— Ну ты там где? — Эола успела вернуться ко мне, устав ждать: ей-то по воздуху было в десятки раз проще. Кажется, заполучив возможность побывать в моей шкуре, она наконец поняла, как дурманит яд скорости. — Там еще одно место! Пахнет так, будто там лично Дионис сидит!

И тогда я поддал скорости.

* * *

Поиски ни к чему не привели. Полис, полный контрастов, заманчивых предложений и елейных обещаний словно проглотил Диониса. Да, он сегодня устроил разгром в винном магазине: надо будет помочь им с восстановлением. Не хотелось чуять стыд за набедокурившего родственника. Но помимо этого визита за хмельным, он словно обрел какую-то одному ему ведомую цель.

Уставшая парить Эола тяжко дышала, сидя у меня на плече, смотрела на собственные лапы. Наложенное на нее заклинание развеялось, а она неприязненно застонала. Прекрасно ее понимал — после полетов всегда болят ноги. Словно все это время не летел, а бежал…

«Бурю» припарковал в отделении для мотоциклов. Бар, в который ходили с Андреем давно позабыл устроенную здесь свару: новые столы, новые стулья. Бар забыл, бармен же напротив. Налил бокал пива за счет заведения — лишь бы мне не пришло в голову влезать в чьи еще семейные разборки. С Эолой выбрали столик в центре — на удивление оказалось самым уединенным местом. Народ вокруг предавался мужским развлечениям — играли в карты, боролись на руках, кто-то выискивал смысл жизни на дне бутылки.

Дионис здесь был, а после же его след резко оборвался. Уставшая Эола развела лапками — если мой брат куда и делся, то разве что провалился в небытие.

— Может, ты неправильно смотришь на ситуацию? — саламандра забралась в бокал из под пива: я ухмыльнулся, выглядела она как Диоген в своей бочке.

— И как же, по твоему, надо?

— Какая-то связь между местами, в каких он был, должна присутствовать.

Кивнул: был ровно того же мнения. А вот Дионис как будто считал иначе. Из винного маркета нырнул к детской площадке: дети были под большим впечатлением от его мотоцикла. Оттуда он рванул в театр — хоть его иногда и звали покровителем муз, но что-то мне подсказывало, что вряд ли ему взбрело в голову глянуть пьесу ближе к ночи. Из театра к торговому центру, оттуда к головному здании корпорации Зевсов. Я помню, какой хмельной угар он устроил в прошлый раз. Сейчас ни намека на это.

И погром в маркете — почему, дери его сатиры, только там? В других местах его просто принимали за фрика, но он не буянил. По всему выходило, будто он что-то искал.

Выдохнул: ладно, прикинем еще раз. Вошел в сеть через телефон, запустил программу — та позволяла соединить несколько географических точек во что-то единое. Быстро понял, что бесполезно: Дионис не прокладывал своим путешествием геометрический символ. Изначально знал, что это не в его духе, но кто знает, как он изменился за это время? Уверен, встреться я с Афродитой — вряд ли она будет вести себя как прежде.

Винный Маркет «Хмельной приют», детская площадка «Заботы Персефоны», театр…

Стойте-ка, названия!

— Что-то придумал? — всполошилась Эола? — Понял? Нашел?

— Как минимум, уловил связь. Он не мечется бесцельно: ориентируется по знакомым местам.

— Гермес, мы в другой стране, а твой братец был тем еще домоседом. Какие у него тут могут быть знакомые места?

— Очень простые, — легко парировал ее замечание. — Он не умел отличить Афин от Микен: все людские города были для него на одно лицо. Помню, как он искал запавшую ему в душу гетеру совершенно в ином городе.

— Нашел? — саламандра позволила себе ухмылку. Что ж, придется влить в нее горечь удивления. Одному мне, что ли, поражаться его необычностям?

— Не поверишь, но да. Это в его божественных умениях.

Захрустевшая чипсами саламандра тотчас же поперхнулась.

— Хочешь сказать, он умеет подменять реальность? В нужном ему ключе?

— Нет. Иначе бы он запросто скинул отца с Олимпа. Но в каких-то мелких проявлениях — возможно ты и права.

— Неужели он не заметил, как изменилось… все вокруг? — малышка удивлялась, широко распахнув глаза.