В мозгу начало кое-что прояснятся. Отряд репортеров, что не дождался добычи, наказ Бейки ни под каким предлогом не соваться домой…

Бейка!

Если кто и знает, что делать с этим, то только она. Ибо у меня опускались руки.

Вербицкий оказался хуже любого змея, бил в самое сердце. Все, что выставил против меня Царенат, можно было безжалостно расстрелять, взять на прицел, спустить курок.

Но что делать с этим?

— Ната, — отправил сообщение инфо-фее по нейросвязи. — Мне нужна Бейка. Срочно.

— Она сейчас…

— Я сказал — срочно!

Ната решила не спорить…

* * *

Голос Бейки был насмешлив, как и прежде.

— Повар разочаровался, что ты не отведал борща.

— Бейка, мне сейчас не до шуток.

— Знаю. Уйми панику, Потапов. — Разом ставший строже голос вернул меня в прежнее русло. — Не занимайся мышиной возней.

— Инна, она…

— Изменившаяся, да? Словно побывала на кладбище домашних животных, да?

— Что? При чем здесь…

— При том, рядовой. Вербицкий был дипломатом. Класс у него такой. Ты хорошо из ружбаек гоняешь всякое, он уговаривает так, что боженька готов творить мир за двадцать четыре часа, не за неделю.

Я промолчал, проглотив следующие вопросы, бывшая командующая продолжила:

— Дерется? Кусается? Царапается?

— Н-нет, но… она отрешена. Словно… словно…

Вдруг начал понимать, что больше всего моя кошкодевочка похожа на Константу.

Он что же, с своей внучкой проделывал подобное? С него станется…

— И крайне ему благодарна? Что ж, чего-то подобного я ожидала. Вези ее тогда к нам. Надеюсь, ты последовал совету и не сунулся домой?

— За нами следили. Пытались устроить сценку: как только встретились, из ниоткуда возник милиционер. Принялся спрашивать, не пристаю ли я к ней. А в кустах прятался взвод репортеров.

— Надеюсь, с роялями? — Бейка смеялась, как и прежде. Стала строже, проговорила: — Дома тебя тоже ждали. Тоже журналисты. Как видишь, ты теперь большая знаменитость — карманы проверь, там никто не сидит?

Едва в самом деле не проверил.

— Твоя девочка молодец. Он поработал над ней, но она умудряется противиться. Даже из того состояния, до которого он ее довел.

— Бейка, я ее просканировал. Обнаружил в ней чип.

— В голове?

— Нет. В районе спины. Есть разница?

— Небольшая, но да. Тогда не чип, а имплант. Сейчас адрес тебе скину, на нем безопасно. Наткнешься на назойливых личностей: избегай их внимания. Не поддавайся на провокации: учти, они будут! И…

Долго ждать не пришлось. Будто заслышав, что их помянули, черти сами явились на зов.

— Ах ты шелудивая кошара! Лапы свои пускаешь куда ни попадя?

Резко развернулся на крик. Здоровяк держал Инну за руку. В его лапище она казалась размером с спичку.

Вмиг оказался рядом, оборвал связь. Назойливые люди нашли меня сами. Затрещиной ударил в болевую точку на руке, схвативший ее оболтус вскрикнул, обиженно прижал ладонь к себе.

В голове скользнула мысль извиниться, решить дело миром. Не только ж один Вербицкий может в дипломатию.

Понял, что такого не будет, широко раскрыл глаза от удивления. Всякого ожидал, но подобного…

— У-у, сука. — Здоровяк заскулил. Знакомые все лица.

Тот самый обрыган, что устроил с дружками потасовку на пропускном пункте. И тот, что хотел меня отделать при первой встрече. Нет, с этим разговор только один!

— Потапов? — Он будто был удивлен, отступил, сделал шаг назад. — Есть бог на свете! Ребзя, здесь наш старый «дружок»!

Двоими в этот раз не ограничился, четверых привез. Зло зыркал что на меня, что на девчонку. Я заслонил Инну собой. Посмотрел поганцу за спину.

— Ты там танк, случаем, не прихватил? А то смотри — опасно! Вдруг со мной одним и девчонкой не справишься, тут армия нужна.

— Издеваешься, мудак? Твоя шаболда мой карман обшманать решила! Ну я-то не ты, мы без ментовских обойдемся.

Он решил действовать первым: раньше остальных бросился в атаку. Что ж, больше всех и получит.

Поймал себя на том, что больше не могу видеть в нем человека. Ходячее оружие, помесь ножей с пистолетами. Где-то в районе головы копошились жалкие, примитивные мыслишки.

Почти таким же видел клона Скарлуччи. Закусил губу, прогнал злую мысль: что из него сделать? Шедевральную консервную открывашку или…

Вместо этого просто что было сил засадил ему в нос.

— Твы мнбе ноз зломал! — обиженно выкрикнул он, беспомощно рухнув в кучу мусора. Его дружки набросились на меня с двух сторон.

Хулиганский набор — биты и цепи. Явись они с таким арсеналом, когда я всего на тринадцатом уровне плавал, все бы и закончилось. Сейчас же будет иначе.

Ружеклятье оголодавшим псом вцепилось в холку деревянной биты. Как можно испортить палку? Не знал, самому было любопытно. Пулееда использовать не стал: он хоть урон и собирает, но только от огнестрельного.

К слову о нем — при мне же «Буян», даже призывать не надо!

Решил, что обойдусь кулаками. Пригнулся: цепь прошелестела над головой. Оттолкнул Иннку, повалил наземь — несчастную чуть не зацепило самым кончиком. Выпрямился, словно напряженная пружина, врезался головой в мягкий живот доходяги с битой. Тот что было сил опустил ее мне на спину за мгновение до удара.

Ружеклятье съело и без того небольшой ресурс прочности: палка эффектно хрустнула щепками, разлетелась. Ее прежний хозяин ухнул наземь, беззвучно шамкая ртом: я выбил из него дыхание. Словно снаряд, тот влетел в пытавшегося встать здоровяка: вместе оказались на земле.

Долговязый и худощавый, вооруженный цепью доходяга поднял руку для следующего замаха.

Не в этой жизни, приятель! Схватил поперек звеньев: пальцы обожгло болью. Стальной змеей, потеряв прежнюю силу, цепь обмоталась вокруг ладони. Мой кулак врезался прямо в полное недоумения лицо каланчи.

Этот готов: рухнул наземь и застыл. Живой, сообщила Ириска, а я напомнил себе: бить вполсилы.

Третий выудил из кармана нож, зло сверкнула сталь. А вот это уже неприятный игрок. Он наступал, что дикая кошка: я играл по его правилам, уходил от размашистых, режущих замахов.

Выбрал момент — разъяренный, в отчаянной попытке пропороть мне живот лезвием, он бросился вперед. Поймал его в захват, ребром ладони врезал по руке, лишив оружия: опасная железка заскакала по асфальту.

Вторым ударом вывел его из боя: по виску всегда срабатывает!

— Сука! — Четвертый обладал столь же скудным словарным запасом, что и остальные. В моем видении он походил на помесь пистолета с пулеметными сошками: нечто безобразно несовместимое.

Но достоин был уважения — в отличие от остальных, полагался лишь на свои кулаки.

Врезался в меня с разбегу, что носорог, сбил с ног. Сложенные замком руки норовили молотом обрушиться мне на голову.

Ружеклятье сплелось само, вместе с абсорбером вклинилось в тело несчастного.

Меня пронзило приливом сил, а вот противнику, наоборот, стало плохо. Захрипел, дико вытаращив глаза, не в силах завершить удар.

Я спихнул его с себя рывком.

Здоровяк с сломанным носом рыдал, что мальчишка.

— Будь ты проклят! Что ты за тварь такая, Потапов? Тварь, скотина, мерза! — сунул руку под край куртки, выудил пистолет. Ствол нырнул с меня в сторону Инны: поганец ухмыльнулся. Будто знал, что закрою собой.

Про пулееда он не знал: тот хряпнул угощением и не подавился. Паршивец широко раскрыл глаза, отчаянно дергая спусковой крюк.

Надвигался на него неотвратимым возмездием, положил руку на затвор опустевшего оружия. Заранее попросил у того прощения, но я не могу допустить, чтобы его владелец выкинул очередное коленце в сторону Инны. В награду предлагал стать частью меня самого — пистолет согласился.

— Ч… Что ты сделал? — Здоровяк с ужасом смотрел, как верное до сих пор ему оружие сминается в моей хватке, словно ком бумаги, шелестяще разваливается на части.

Ухмыльнулся здоровяку.

— Мерзких снов! — и мой кулак ноукатировал его…