— Даже в туалете, да? — безмятежно спросил я. — И спинку мне потрет, когда я в душе?

— Если попросите, потрет, — невозмутимо кивнул Симонов. — Вы теперь слишком ценный для страны гражданин, чтобы мы могли так просто разбрасываться такими кадрами. И мы сделаем все, чтобы вас сохранить.

— А если я не хочу? Если мне не нужно, чтобы вы меня сохраняли? Почему вы решаете за меня?

— Михаил Семенович… ну вы же должны понимать! Писатель такого уровня, как вы, всемирно известная личность — это народное достояние! Мы не можем допустить, чтобы вам причинили вред!

— То есть я уже себе не принадлежу? — Меня начинала разбирать злость. — Вот что, товарищи, шли бы вы отсюда! Охраняйте, делайте, что хотите, но только чтобы вас здесь не было! В этой квартире! Вообще-то эту квартиру предоставляет мне издательство, оплачивает проживание и питание. А вы мне тут совершенно не нужны!

Молчание. Потом Симонов посмотрел на двух молчаливых парней, на лицах которых не дрогнул ни один мускул, и тихо приказал:

— Ребята, выйдите.

«Ребята», не говоря ни слова, поднялись и вышли, плотно прикрыв за собой дверь, а мой собеседник повернулся ко мне и тихо сказал:

— У нас есть подозрение, что вас хотят похитить или убить. Вернее, так: это даже не подозрение, это уверенность.

Я почувствовал, как в животе у меня слегка похолодело, а сердце трепыхнулось, как птичка в клетке. Не каждый день узнаешь, что на тебя открыта охота! Только правда ли это? Что за игру ведет этот мужик? И вообще, кто он такой? Да! Вопрос интересный — а как я узнаю, что он — это он?!

— Я вам не верю! — сказал я после недолгого раздумья. — Вы пришли ко мне, представились Симоновым, рассказываете, что представляете посольство. Никаких документов не предъявили. И почему я вам должен верить? И да, главный вопрос — кто именно мне угрожает? И почему? Кому нужен какой-то там писатель-фантаст?!

— Вы знаете — почему! — Симонов пристально посмотрел мне в глаза. — Шаман.

Оп! Сердце ухнуло в пятки, и я на секунду прикрыл глаза, будто меня ослепило вспышкой — неужели?! Да ладно?!

— Я не знаю, о чем вы говорите. — Мой голос был таким, как всегда. Наверное, таким, как всегда. Не дрожал, не охрип — голос как голос.

— Вы знаете! — жестко сказал Симонов. — Неужели вы думали, что вас не вычислят?! И что, вы решили, будто вас так просто выпустили из страны?! Что вам никто не помогал? За каждым вашим шагом наблюдали! Мы знаем о вас все!

— Надо же, — легкомысленно хмыкнул я. — А я вот не знаю о себе все. Ну хоть кто-то знает! Поделитесь знаниями? Или оставите в неведении?

— Хватит ерничать, Карпов! — оборвал меня собеседник. — Вы — «Шаман»! Вас давно вычислили и не трогали только потому, что вы проходите под грифом… впрочем, какая разница, под каким грифом? Главное, о вас знает только Андропов и ряд доверенных лиц рядом с ним. А еще знаем МЫ.

Я замер. Таак… получается, тут две группировки? И к какой же принадлежит этот человек?

— Мы — это кто такие?

— Неважно! — Симонов обвел глазами комнату и потрогал уши. — Главное, что вы должны знать, наша задача — вас сберечь. Не дать вас уничтожить. И потому… потому вы должны согласиться на охрану. Одному не выжить. А еще я не хочу, чтобы какая-то случайность лишила нас вашего общества.

Мы помолчали, и тут Симонов предложил:

— А пойдемте где-нибудь пообедаем? В ресторан? Я угощаю!

— Халява? — задумчиво протянул я. — Хорошо. А усладите мой слух веселой беседой? Расскажете какую-нибудь сказку? Ну… чтобы переваривалось лучше!

— Услажу. Будет вам сказка! — понятливо кивнул Симонов, в глазах которого блеснул огонек смеха. — Только если она будет страшной, не испугаетесь?

— Надеюсь, нет! — серьезно кивнул я и шагнул к шкафу с одеждой.

Мы вышли на улицу под палящее солнце. Пекло действительно по-летнему, асфальт плавился, над ним даже возникали эдакие микромиражи — казалось, что на тротуаре разлиты темные лужи воды. Я в этот раз надел светлые смесовые штаны и майку с надписью «Я люблю Нью-Йорк». Купил в ближайшем магазинчике. Другие майки там были еще хуже — с совершенно идиотскими надписями, даже и с нецензурными. Выбрал нейтральную, ну и вроде как влился в ряды жителей Нью-Йорка, на самом деле, как оказалось, очень гордящимися своим городишкой. «Нью-Йорк — город констрастов!» Это точно. Не нравится он мне. То ли дело какой-нибудь Хвалынск… там и Волга есть! А тут… пруд в Центральном парке вместо Волги.

Кстати, Рон мне сообщил, что вечерами в Центральном парке лучше не гулять — если не хочу огрести проблем наподобие той, что случилась в происшествии с полицейскими. И если в этот раз скорее всего пройдет нормально — благо, что оба полицейских живы и дали за меня самые что ни на есть замечательные показания — то в другой раз может и не прокатить. Опять же от удара по балде бейсбольной битой из-за кустика сирени (или что там у них растет — жимолость?) не застрахован никто. Даже такой крутой мэн, как я. Шпаны вечерами и ночами в Центральном парке — просто как блох на бродячей собаке.

Кстати — да, я помню, читал. Это уже в двухтысячные Центральный парк превратился в практически безопасную площадку для прогулок горожан, а в семидесятые годы это было место беспредела. Да я и сам видел, когда по утрам пробегал по его аллеям — пушеры продают наркотики практически открыто. Ничего не стесняются, мрази! Вот кого бы проредить, выкорчевать… как поганые сорняки! Ненавижу наркоторговцев — они у меня в списке потенциальных кандидатов на уничтожение идут следом за маньяками-педофилами. Я бы их просто на кол сажал, была бы моя воля!

Но пусть этим местные мстители занимаются. У меня и своих дел хватает. Когда пробегаю мимо пушеров на утренней пробежке, посматривают из-под дурацких наркоманских капюшонов, но не докапываются. Видимо, морда моя не располагает к докапыванию. Да и зачем им? Ну бежит мимо какое-то… хмм… белое дерьмо, и пусть себе бежит! Не коп ведь, да и ладно. А шума лишнего им не нужно.

До ресторана идти недалеко — всего квартал, но пока шел, взмок, как после пробежки. Жара в больших городах просто невыносима! Дома прикрывают от ветра, раскаленные стены и асфальт накапливают тепло и отдают его с эффективностью газовой печки. Чувствуешь себя багетом, только что посаженным в печь. Ты вроде бы еще жидкий, тестообразный, но корочка начинает уже хрустеть.

В ресторане — благодать! Кондиционеры по извечной американской привычке — на полную мощность, что для меня просто как бальзам на душу. Многие из моих знакомых в прежней жизни почему-то не терпели кондиционеров. Одни заявляли, что сразу болеют, так как в кондиционерах живут страшные ужасные бактерии, другие — типа сразу простывают. Третьим просто холодно, они любят жару. А я — пингвин. Мне бы градусов 15–17 тепла, и хватит. Если что — теплее оденусь.

Нас посадили (по нашему желанию) в отдельный кабинет (двух спутников оставили на улице). Принесли меню, и я, внутренне торжествуя, решил раскрутить Симонова на хорошенький обед, а потому взял стейк из самого дорогого мраморного мяса с жареной картошкой, ассорти из морепродуктов и отдельно — здоровенного омара. Ну люблю я раков, чего уж теперь!

Вина брать не стал — лучше холодного пива в такую жару ничего быть не может. Пиво тут не очень, это не чешское, и даже не крафтовое моих времен, но в общем-то вполне приемлемое, не хуже «Жигулевского» саратовского разлива.

Минут пять мы ели молча, а когда утолили голод и челюсти задвигались не так быстро, Симонов мне сказал:

— Вы же понимаете, что вас слушают? Вас не зря поселили в эту квартиру. И номер ваш прослушивался. Потому я и не мог вам сказать ничего дельного.

— Прекрасно понимаю, — пожал я плечами. — Ну вот теперь и говорите… дельное! Во-первых, давайте-ка играть всветлую. Хватит этих шпионских игр, товарищ Гоголь!

— Почему Гоголь? — удивился Симонов.

— Николай Васильевич, — ухмыльнулся я. — Взяли имя-отчество классика, присобачили к нему фамилию советского писателя — вот и получился эдакий Симонов-Гоголь! Ладно, ваше дело. К главному — кто вы и кого представляете?

— Кто я — вам не скажу. Симонов я… Николай Васильевич. Представляю… помните, кому вы еще писали письма?

— И кому? — Я насторожился, взял в руки бокал с пивом. — Мало ли кому я чего писал!

— Это Шэ. Вы ему писали, когда поняли, что с Андроповым и Брежневым каши не сварите.

— Как на меня вышли?

— Мы? Мы вышли на вас через окружение Андропова. А он как вас вычислил — это ему виднее. У нас в КГБ осталось достаточно верных людей, настоящих профессионалов, патриотов своей страны. Мы хотим изменить нашу страну! Сделать ее лучше! И вы нам нужны. Вы нам очень нужны! И мы боимся, что с вами что-то случится. Вот почему принято решение приставить к вам наших ребят. Это хорошие ребята. Они за вас жизнь отдадут, если понадобится!

Я задумчиво выкрутил клешню погибшего в цвете лет омара, взял щипцы и с хрустом проломил прочный панцирь. Достал нежное, вкусное мясо, присолил и с наслаждением пожевал. Проглотил и тут же отправил вслед добрую порцию ледяного пива — хорошо! Жить хорошо! «А хорошо жить — еще лучше!» — как сказал один забавный персонаж.