Я не знал, где искать злодеев. Но знал, что мне нужно их найти. И узнать все, что я хочу знать.

Итак, как найти злодеев? Проще всего сделать так, чтобы они тебя сами нашли — это очевидно настолько, что ясно даже школьнику, весь мир которого сосредоточился на маме, секции бокса и школе. Именно в таком порядке.

А чтобы узнать о преступниках и преступлениях как можно больше, что надо? Почитать книжки, само собой!

Книжек у мамы хватало. Следователь без юридической литературы — как плотник без молотка. Целый шкаф специфической литературы, которую еще и не во всех библиотеках найдешь. Начиная с римского права и заканчивая комментариями к Уголовному кодексу. Все это я изучил и как мог осмыслил — за месяц — у постели мамы в больнице, дома, в каждую свободную минуту. Не просто прочитал — запомнил. Моя ненормальная голова не забывала ничего. Совсем ничего.

За ними настал черед детективных романов — всех, что я мог достать. Всех, что были дома, всех, что мне выдали в библиотеке. На них ушло недели две. Я просматривал романы, интересуясь не сюжетом, а хитросплетениями конкретных преступлений. Зачем мне «сахарные сопли» о страданиях героев, когда нужна всего лишь выжимка, соль романа — схема преступления и возможные действия преступника в соотношении с преследующим его сыщиком!

Как оказалось, дельных детективных романов было не так уж и много. Все больше политизированная чушь, извлечь что-то ценное из которой было довольно трудно. Но были и дельные книги, из которых я узнал многое о психологии преступников, об их образе жизни, о том, как и где их можно найти. И о методах работы милиции. Та же «Рожденная революцией» мне очень недурно помогла. Она вышла как раз в 1974 году, и я не отрываясь смотрел, как экранные милиционеры борются с преступностью. Правильные милиционеры.

В общем, я начал свою Чистку, когда мне было четырнадцать с половиной лет. Дитя, в самом деле. Умный, но… глупый. Сейчас вспоминаю, как бродил по улицам, в надежде наткнуться на негодяев, и невольная улыбка раздвигает мои губы. Мне казалось, что, только лишь я выйду на улицы города в кромешную тьму, так сразу на меня набросятся кучи злодеев, которых тут же повергну наземь, и начну… ну что начну? Допрашивать, само собой!

Это потом я стал работать тоньше, досконально изучив такую науку, как виктимология, науку о жертвах.

Как сделать, чтобы преступник на тебя напал? Чтобы совершил преступление? Как его спровоцировать? Все это и рассматривает виктимология, в общем-то, не очень уж и сложная наука.

Например — если девушка, одевшись максимально смело (микроюбка, чулки, просвечивающие сквозь кофточку груди), идет в парк с группой молодых людей, распивает с ними спиртные напитки — что может произойти с ней дальше, с максимальной вероятностью события? Нет, ее не похитят инопланетяне. И ей не дадут медаль «За подвиг на пожаре». Ее нормально завалят и отымеют всей группой, потому что будут считать, что ради того она сюда и пришла. Ради того пила, курила и позволяла хватать себя за сиськи.

Или, например, мужчина, напившись пьян, достает пачку денег прямо там, в пивнушке, на глазах у многочисленных зрителей, а потом шатаясь уходит в ночь — что будет с ним дальше? Точно — его нагонит не влюбленная девушка и не старушка, мечтающая пожелать этому гражданину доброй ночи и счастливого утра.

Почему я в первые дни и недели своих ночных патрулей не мог найти того, кто пожелает на меня напасть? Почему ни один преступник не заинтересовался моей одинокой фигурой? Я понял это не сразу. А когда понял — все стало на свои места. Виктимология, однако!

Какой идиот пойдет на высокого, спортивного парня в спортивной же куртке, который выглядит одновременно как Ален Делон и Гойко Митич?

Кому охота наскакивать на чувака, который или морду разобьет, или сбежит, унося с собой мифическое богатство?

У таких «гойко» в кармане обычно максимум мятая трешка, за которую они будут биться, будто защищают «злой город» Козельск от Батыева войска!

Вот если бы я был девчонкой в короткой юбчонке либо подвыпившим мужиком с толстым портфелем — тогда да! А так… одно лишь пустое времяпровождение. Холодно, неуютно и скучно.

Кстати сказать — сложнее всего было объяснить маме — зачем это я брожу по улице темными вечерами. Не стоило надеяться, что она не услышит, как я выхожу из дома. Пришлось сказать, что бегаю ночью, перед сном, что иначе не усну — весь на нервах, весь на переживаниях. Глупое объяснение, да, но какое еще я мог придумать? Сказать, что иду искать негодяев, искалечивших ее, сделавших инвалидом?

Или что — сказать, мол, иду на свидание к девушке?

Конечно, мама не поверила. Когда приходил, она тихо выходила навстречу, принюхивалась — вдруг я попал в дурную компанию, курю, выпиваю или… еще чего хуже! Но я не пил — вообще. И не курил — курящий спортсмен — это урна с бычками, как сказал некогда Петрович. Боксер без «дыхалки» — не боксер. Курение не добавляет «дыхалки», точно!

Меня не брал алкоголь, от него я буквально едва не напускал в штаны (от крепкого и когда много выпито) — пробовал, в студенческое время, чисто ради эксперимента, уже зная о своей — дурацкой, надо сказать — особенности организма.

Почему дурацкой? Ну, только представить — компания, все выпивают — Новый год там либо день рождения, а я после нескольких бокалов шампанского либо после нескольких рюмок коньяка бегу в сортир! А у самого «ни в одном глазу», хоть ты тресни! Даже обидно!

Вообще — неприятно сидеть трезвым в пьющей компании. Когда ты такой, как все, когда подвыпил — окружающие кажутся вполне нормальными, шутки — веселыми, женщины — красивыми, а мир добрым и хорошим. Пока не наступило похмелье, само собой. А если ты трезв и вокруг все пьяны?

О боже мой… если бы люди видели себя, выпившего несколько рюмок водки! Если бы они хоть раз оказались в компании этого себя, посмотрели на происходящее со стороны! Пошлые, тупые, несмешные шутки, пьяные, потные женщины, с размазанной тушью и помятыми юбками, громогласные парни, вдруг возомнившие себя неотразимыми мачо и одновременно Жванецкими!

И тут я — такой весь правильный, такой трезвый, непьющий, «мать его за ногу»!

Приходилось изображать из себя подвыпившего, незаметно выливая алкоголь, либо бегать в сортир, чтобы избавиться от токсинов — что не прибавляло уважения у честнуй компании.

Впрочем, скоро я научился бороться с этой всей напастью. Все просто. Нужно твердо сказать — не пью, и все тут! Не нравится? Значит, пошли вы все!.. Но это уже было потом. Когда понял.

В общем, мама от меня отстала. Ну, бродит по вечерам и пусть себе бродит! Может, и правда с девочкой какой встречается? Она все лелеяла мечту меня оженить — позже, конечно, но тренироваться-то надо? Разработать мышцы, так сказать!

Помню, как впервые выловил у себя из кармана пачку презервативов — я ржал, аж слезы потекли! Мама, милая мама! Она и тут все продумала до мелочей!

Кстати сказать, после этого все пошло как по маслу — надо было просто надорвать пачку и выкинуть один презерватив. Вроде как пустил в дело. И тогда мамина душенька довольна — не просто так ходил, а по поводу! «Сынок-то повзрослел! Мужчина!»

Только вот изредка вставляла прозрачные намеки, мол: «…и почему это к нам никто не ходит… пригласил бы кого-нибудь… чего там, под дождем-то тискаться! Я, ежели чего, — отвернусь и уши заткну!» Меня разбирал истерический смех, я еле сдерживался, чтобы не расхохотаться, и останавливала только одна мысль — о том, что не выдержу и сдам себя с потрохами.

Нет уж, не надо маме знать! Ни к чему это. Мамы должны узнавать о плохом в последнюю очередь. Или вообще не знать. Лучше — никогда.

В общем, когда мои потуги вызвать на себя огонь потерпели фиаско, я решил перейти к более активным действиям, не ждать, когда на меня нападут, нападать сам. На кого?

А вот тут вопрос интересный. Я снова начал видеть «зеленых», так я их называл. Вначале нечетко, а потом — все ясней и ясней. Это потом я начал называть этих гадов «тварями» и «рептилоидами», ведь в то время о рептилоидах понятия никакого не имели, хотя ходили рядом с ними, жили с ними и даже спали в одной постели.

Твари ничем не отличались от других людей, кроме двух важных особенностей. Первая — то самое зеленое свечение, иногда яркое, иногда тусклое, совсем тусклое — будто в центре лба у человека мерцало зеленое, пульсирующее пятно.

Но были такие, что просто светились как фонари! О них едва не били протуберанцы, как от солнца в периоды его активности!

Что это было за свечение, что я вижу — не знаю. Аура, так называют что-то подобное. Но почему тогда не вижу ауру нормальных людей? Животных? Растений? Ведь аурой обладают и они! Нет, я вижу ауру только Тварей. Зато ясно, четко, даже за несколько километров от себя. Когда Тварь с яркой аурой далеко, за пределами видимости, вижу эту Тварь чем-то иным, не глазами. Каким-то участком моего странного мозга, передающего картинку — зеленую точку, пылающую за горизонтом, яркий маленький костер дикарей-каннибалов, на котором жарят неудачливого путешественника или миссионера.