— Можно сразу троих — с ножами, — предложил я. — Только тогда буду бить. Крепко буду бить, чтобы встать не смогли. И не гарантирую, что ничего не сломаю противнику. Если играть всерьез, так всерьез.

— Не нужно! — серьезно ответил тренер. — Все, что мне было нужно увидеть, я увидел. Касьянов, проводи тренировку, мне с товарищем потолковать нужно. Пойдемте, пройдем в тренерскую.

Все это напомнило мне недавнее посещение тира, и я невольно улыбнулся. Тренер чуть нахмурился — мол, чего это он надо мной смеется?! Но я сделал примирительный жест рукой, мол, не обращайте внимания, это я так… по жизни долбанутый. Тренер ничего не понял, но спрашивать не стал. Успокоился.

Обычный тренерский кабинет — кубки, вымпелы, дипломы. Какие-то бумаги в папках на завязочках, в шкафу. Стол — полированный, массивный, старый, но еще крепкий. В кабинете чисто и пахнет почему-то кожаными ботинками. Борцовки где-то сложены?

— Вы кто, Михаил? — с ходу спросил тренер.

— Вы дзюдоист? — поинтересовался я, задав встречный вопрос. — Мастер спорта?

— Да, мастер спорта. Призер всесоюзных соревнований. Сейчас вот наших ребят тренирую. Рукопашный бой преподаю. А вы где рукопашный бой изучали? Десант? КГБ?

— Тут, знаете, какое дело… — вздохнул я, морально готовясь изложить мою историю с потерей памяти — в общем, слушайте.

Изложил я быстро — уже и привычка появилась! Как стихи читаю! Тренер слушал с удивленным лицом, а когда я закончил — помотал головой и выдавил из себя что-то вроде:

— Ну и дела! Вот это ни хрена себе! И ничего не помните?! Ну вы же должны быть где-то записаны! Вы точно бывали в горячих переделках — у вас следы ранений на теле, я заметил. А это значит, что вы воевали. А где могли воевать, кроме как на войне? Для Отечественной вы, наверное, слишком молоды, а вот Вьетнам… только почему так вас и не сумели найти? Странные дела творятся, ей-ей… Но да ладно. Паспорт у вас с пропиской есть?

Молча достаю паспорт, даю в руки. Внимательно его изучает, как в войну сотрудники Смерша изучали документы задержанных бойцов на предмет нахождения в документах скрепки, сделанной из нержавейки. Реальная история — немцев ловили на такой мелкой глупости, как скрепка в красноармейской книжке бойца. У всех настоящих документов скрепка была сделана из обычного железа, со временем ржавела и окрашивала окислами железа всю доступную территорию, у фальшивых скрепки были сделаны из нержавейки. Так этих шпионов и ловили.

— М-да-а… — тянет тренер. — Чего только в жизни не бывает! Так что вы хотели от нас, товарищ писатель? Персонажей выискиваете или что? Кстати, а как вы узнали, что владеете рукопашным боем? Если ничего не помните? — усмехнулся, подмигнул.

— Хочу заняться собой — слегка отяжелел, дыхалка не та стала, надо подтянуть организм. А как это сделать лучше? Да заняться прикладным видом спорта. А что касается того, как узнал, — так мало ли у нас еще хулиганов? Грабителей всяких. Приходится иногда обороняться. Понимаете ли… кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет! А тогда наша задача дать ему смертельный бой. Разве нет?

— Смертельный? — построжел тренер. — Кстати, ваши приемы вообще-то не годятся нашим операм. С ножом вы как поступили? Не выбросили, не изъяли — просто зарезали противника. Вы понимаете разницу между задержанием и уничтожением противника? Вас явно учили не задерживать, а убивать!

Вообще-то, он прав. Именно так меня и учили. В армии. В ОМОНе совсем другое дело, вот там как раз задерживают. Но… я отрабатывал и спецприемы. И, кстати, был чем-то вроде помощника тренера, а иногда и за тренера. И приемы эти я ребятам давал. Пригодятся — в командировках в горячие точки. И в жизни пригодятся. Мало ли что бывает… лучше отсидеть, чем гнить в могиле.

— Я не знаю, где меня учили, кто меня учил. Откуда-то знаю эти приемы, и все тут! — усмехнулся я.

— Вы не просто их знаете, вы отработали их до совершенства, я же вижу. Но да ладно… что же с вами делать? Интересный вы кадр. А вот скажите, если я вам откажу, что вы станете делать? Куда пойдете?

— Куда? Пойду в другой зал. В «Буревестник», например. Ну, или еще куда-нибудь.

— А если и там откажут? Боюсь, что вы пойдете в какой-нибудь сарай, предварительно найдя себе партнера, и будете учить его боевым приемам. А потом ваш парень совершит преступление, наши опера попробуют его взять, и он поотшибает им бошки. Может такое быть?

— Хм… ну… если я обучу — вполне вероятно, что и поотшибает, — ухмыльнулся я, примерно понимая, куда ведет тренер. — Что делать, если не пригодился правоохранительным органам!

— Уголовных наколок у вас нет. — Тренер задумчиво постучал пальцами по столу. — Значит, скорее всего, вы не бывший уголовник. Да и к тому же я их чую за версту — хотя бы только по разговору. Уголовное прошлое никак не скрыть.

Эх, тренер, тренер… живешь ты в розовом мире и не ведаешь, что будет впереди, подумалось мне, будут уголовники такие, что хрен ты их отличишь от интеллигента, и интеллигенты такие, что ты от уголовника их не отличишь.

— Ладно! — решился наконец тренер. — Приходите тренироваться. Я не представился — Самойлов Виктор Иванович, заслуженный тренер СССР, мастер спорта международного класса. Теперь тренирую сотрудников. Сегодня в основном опера тренируются — УВД и райотделы. В другие дни… другие сотрудники. Когда вы бы хотели тренироваться, в какое время?

— Хм… пока не решил, — смущенно признался я. — А можно… я буду приходить, когда смогу? И я вам, если что, помогу, ребят потренирую, приемы интересные покажу.

— Хорошо! — Тренер аккуратно приложил ладонь к столу. — На всякий случай принесите справку из поликлиники, вдруг вы больной какой. Крякнете тут у меня на ковре, а я потом отвечай! Паспортные данные я сейчас перепишу, ну и… куртку купите или кимоно. И приходите. Расписание у входа на стене. А там уже определимся со временем тренировок, и вообще… как жить. Понятно?

— Понятно. — Я поднялся, чувствуя, что разговор наш закончен, и шагнул к двери.

Но тренер меня остановил:

— А хочешь попробовать со мной? Мне очень интересно, уж больно случай неординарный. Сумеешь у меня нож выбить? Или просто свалить?

Я едва не поморщился. Вроде только что договорились, всё обговорили — и на вот тебе, еще раз покажи! Зачем мне это надо?! Тут ведь какая штука — если все происходит на глазах у группы оперов (а оно так скорее всего и будет), то мое участие в поединке — это все равно как драться со старым дедом. Если он тебя отлупит — позорище, стыдоба! А если ты его — стыдоба другого плана. «На старика руку поднял!» Нет, в роли старика тут не тренер. Старик тут — я.

Хм… мы уже на «ты»? Впрочем, тренер ведь. Он и сам не замечает — для него все ученики, естественно, ниже него на социальной лестнице. Ну да ладно, пусть будет так. Я вообще-то не против, когда ко мне обращаются на «ты» люди одного со мной социального статуса, одного возраста. Только терпеть не могу, когда некто ведет себя как барин, «тыкает» и сует руку так, что не знаешь — ее надо пожать или поцеловать.

Тренер помолчал пару секунд и продолжил:

— Давай, знаешь, как сделаем… выставим все дело так, будто мы их разыграли. Будто мы давно знакомы, и я нарочно пригласил тебя, чтобы время от времени учить парней спецприемам. А ты… ну… допустим, бывший военный, а где воевал и с кем — государственная тайна! Вот! Хорошо? Согласен?

— Да я не против, Виктор… думаешь, поверят?

— Почему нет? Зато интересно будет! Заодно ребята попробуют себя — в реальном, так сказать, бою. И мне всегда было интересно: практик, армейский боец против спортсмена — кто победит?

— Постой… ты вообще-то понимаешь, что можешь получить травму? Если драться по-настоящему, как в боях без правил, — минимум фингал заработаешь! А то и еще чего похуже!

— Хм… все возможно. Только с чего ты решил, что фингал заработаю я? — Глаза Виктора смеялись, но чувствовалась решимость и уверенность в своих силах. Вообще-то, он мастер спорта, а не хухры-мухры. А я… я всего лишь вояка, выучивший некоторое количество приемов и способный с их помощью убивать. Его-то я ведь не убью! Рука на него не подымется! А значит, преимущество у него. Похоже, тренер решил все-таки восстановить реноме и слегка меня проучить. Ну что же… как хочешь! Думаешь, я буду драться по правилам? Нет, братец, ты не угадал…

— Куртку найдешь? А то в майке как-то стремно. Я бы и борцовки попросил… в обуви мне как-то привычнее.

— Боксерки могу дать.

— У боксерок подошва жесткая, боюсь тебя покалечить. Но если не против — давай. Сорок четвертый размер.

Нашли самбистскую куртку — старую, но чистую и, самое главное, крепкую, сделанную из толстой грубой ткани. Пояс я надел белый — не надо выеживаться, я не мастер спорта, чтобы в черном поясе ходить. Просто уличный боец. Ну… почти уличный боец.

Боксерки тоже нашли — кстати, в соседнем зале, как оказалось, есть и ринг, и мешки. Там боксеры обитают. Часть их бывают и тут, у самбистов. Так что я точно угадал насчет боксера в прошлом поединке.

Когда мы вышли в зал, все замерли, глядя на нашу парочку. Тренер же поднял руку, привлекая внимание, и с легкой улыбкой на лице объявил: