— Ну что, опять нарезалась? — спрашиваю я. Вроде смущается. А разве мне хочется ее смущать? Я же совсем не такой, то есть обычно не такой, но тут становлюсь именно таким, вредничаю и язвлю. К чему бы это? Обычно так ведут себя мальчишки младшего и среднего школьного возраста. А ты — Константин Евгеньевич, уже серьезен — почти два года назад…. Ой как важно. Ночевка в зассанной квартирке. Алле, возница, вези меня дооомой. С кандидатской диссертацией платят в университете нашем 16800 рублей в месяц за полную ставку. Все для привлечения молодых. Прав Паша — «Все На Баррикады» — но я не революционер, мне бы только, пока родители подают милостыню, хватало на ежегодные поездки куда подальше. Белорус, думавший, что пинта — это сорт пива. Зачем?
Кристина, Кристина? Чертовски милая девочка. Но мне двадцать семь, а ей четырнадцать. Даже учитывая ее знаки внимания — чистое безумие. О чем ты? Трогательная приязнь. Отцовское умиленье. Тонкий голос умильного существа.
В ушах.
Да и чистое безумие — я же с этим завязал, все кончено. Четверо отношений и только одни адекватные — крайние вообще мрак — Лена. У нее был плюс — она была чертовски симпатичной. С краской на лице…а без нее? Манекен в нижнем белье. И после первых четырех месяцев, я ее не хотел, ни в каком виде и никак. И как же с этим быть?
— Ты меня вообще хочешь?
Убийственный вопрос. А что на него ответить? Ты самая симпатичная, самая… из тех, с кем я встречался, но я тебя почему-то не хочу, более того мне мерзко от самой мысли о тебе. Это нормально? Мне нужна дочь, а не жена. И это длилось еще восемь месяцев, в течении которых мы только все больше ненавидели друг друга. Возможно, вообще напрасно я с ней встречался. Спасла понимаешь, но не такой же ценой. Вот что я должен ответить — ты мне так омерзительна, что сама мысль о сексе с тобой противоестественна, и вообще, не нужно нам было начинать встречаться.
Отличная речь, выйдите и прогуляйтесь, полегчает.
Динь-дилинь.
Мальчик Максим тычет пальцем в телефон:
— Ванич! Засада!
Как всякий.
Это номер…
Кристина смотрела на меня:
— Константин Евгеньевич…
— Да, здравствуйте.
— Вы выглядите нездоровым…
— Ну вы, зато здоровее за всех нас, — улыбка, давай еще, чертов кретин.
— Нет, что-то не так…
Мысли снова унесли меня — почему мне так приятно здесь и в университете, там, где есть Яна, а так неприятно было тогда, когда у меня были отношения? Все мои отношения, это один сплошной крах. Самовлюбленная гордячка. Ревнивица. Неадекватная. Да, просто Сука. Оглядываясь в прошлое, я находил там только негатив, но ведь так быть не должно. Совсем не должно так быть. Должно быть счастье. Должна быть радость. Я знал — я могу дарить это, могу спокойно и легко. Но так и не смог.
Все сморщивается и скукоживается. Надежды счастья оборачиваются отборным хламом.
Я посмотрел на эту девочку, стоящую передо мной — такая милая и такая наивная. Разве не всегда я хотел именно чего-то такого. Спокойствия и тишины. Найти бы такую в соответствующей возрастной категории.
Зазвенел звонок. Я мягко обратился к Кристине:
— Со мной все в порядке, садитесь.
Но все сорок пять минут я не мог отделаться от ее пристального взгляда. Я говорил об основных чертах индустриальной революции в Великобритании, а потом бежал — то был последний урок и пятница — завтра университет и это совсем другое дело, а у нас сегодня пьянка с Николаем (он готов прийти в форму) и нашими друзьями — Пашей, Ромой, Димой и Артемом.
Выбежал, закурил, сел в автобус и меня унесло в мечту.
5. Артем (Симпозиум — акт I) [Музыкальная тема данного эпизода песня группы The Who — Armenia City In The Sky]
Шумящий бар в центре города. Официантки, скользящие, стелющиеся грациозно меж столиков, заняты своим делом и вызывают симпатию, особенно некоторые. Длиннопальцая пианистка Инга наигрывает игристые пассажи. Официантка А. прищелкивая пальцами выдает небольшую фиоритуру: «О дорогой, драгоценный мужчина, ты сердца коснулся моего, не зная, о в чем же причина, украл, забрал ты его». Официантка Н., словно спонтанно, ответствует ей в брассовой стилистике: «Сижу у ночи на пороге, и нами пройдены дороги, и там, у твоего крыльца, где разбиваются сердца, уж нет мне места, трата-та». У барной стойки сидит длинноволосый господин лет за пятьдесят в поношенном костюме, он щиплет белокурую официантку Софи за бок и смеется. У дальней стены расположен стол, за которым восседают пятеро, входит шестой — Николай, он направляется к компании. Константин и Павел призывно ему машут. Николай садится за стол, скромно потупившись, за столом идет шумная беседа, особенно спорят Константин, Павел, молодой человек буйной предрасположенности и Артем, сухощавый молодой господин (да, собственно, они все молоды).
Павел: Садись, Коля, удовольствие здесь высшее благо.
Официантка Р.: Ах, теперь я одна, приди со мной на встречу, и я тебе отвечу и синевласою меткою помечу, гляди! Ты ведь погиб, и мой сей перегиб…
Артем: Это важная тема, и ты, Коля, только со мной согласишься. Так ведь?
Николай: Я вообще не в теме
Артем: Ты, в теме! Тема одна — любовь. Вот и спорим.
Николай: Ну я пасс — прошмыгал.
Павел (с печальной улыбкой): Да, конечно, ты пасс.
Инга (под аккомпанемент клавиш): О, золото волос, и тихий шепот роз…
Артем: А, ты возьми и помолчи, Паша. Вопрос то серьезный — осмотрели его со всем вниманием. Исходил я много дорог с ним, а ответа так и нет. А вот вопрос, хитрый. Можно ли научиться любви?
Николай мысленно расстался с жизнью, только таких вопросов ему сейчас не доставало.
Инга: То недоступно до прозы, и куст, взрастивший розы…
Константин: научиться, конечно, можно, как известно. (подскакивает и берет за руки синеволосую официантку Р.): О, Лотта Лит…Лидируй ты в сем месте, я словно семга на нересте, бросаю взгляд на твой яркий цвет, так дай ответ.
Официантка Р.: И в темных переулках, мы тихо обжимались и мой постылый господин, которому мы не признались, думал, что лишь он один…
Артем: Я придерживаюсь иного мнения — ведь любовь — это чувство спонтанное, произрастающее в нас помимо нашего желания. А учиться ей, это уже неволя. Тут и любви не остается. Дивлюсь я тебе Костя, научиться любить — это ведь значит смириться.
Константин: Но я учился (отпускает официантку Р.). Там, где пивал я «Маргариту», была у меня такая — Рита. И я хотел понять, но срок был дан мне малый. Хорошо сказано — научиться любить, значит смириться. Но ведь в примирении к законосообразному и состоит учеба. Сначала ты этого не знал, а потом примерился той или иной меркой и вот ты уже подходишь к человеку как подходящему тебе, главное, чтобы примирение это шло с обоих сторон. О, те печальные времена…
Артем: Вот не надо снова заливать про свои несчастные похождения, уже наслушались, сам виноват, как по мне. Не сумел удержать контроль в своих руках. Вечно ты велся на глаза, что смотрели на тебя и говорили тебе, да, почему бы и нет. Но ведь любовь…это как грозовой разряд!
Константин: Аа…так все-таки контроль как что-то калькулируемое, управляемое, значит и с отношениями так же?
Паша: Ох и задрали вы, ей-богу, лучше бы как белые люди нажрались (бросает лукавый взгляд на Ингу, скрывая собственные страсти и печали, что давно в прошлое умчали).
Компания из шести человек, чокаясь выпивает по рюмке текилы.
Паша: Официантка!
Через минуту у стола появляется миловидная белокурая барышня лет двадцати с огромной косой.
Официантка: Вам повторить?
Павел: Да, и на всех…Девушка…а как вас зовут, простите за нескромность?
Официантка: Софи.
Дмитрий и Роман издают восхищенный стон.
Инга: И стук колес и звонкий мир…Мирмир и все его пороки…
Константин: ну вы мне тут не сбивайте дело, он начал поддавать. Раз контроль то, процесс рациональный, а чему рациональному нельзя научиться? Структура нашей мысли, сообразная структуре постигаемого. И разве, в конечном счете, любовь — это не тот же проект, в коем ты находишь себе прибежище, по прошествии первой вспышки…
Артем: Ну врешь, а разве каждая законосообразность рациональна? Вот стану я подбрасывать монетку и каждый раз там будет выпадать «орел» — как в пьесе, сюрреализм же чистый, но законосообразность, и о чем это говорит? Что мы или вы должны по этому поводу думать?
Роман: Ты на нас всех намекаешь что ли?
Константин: герр Уильям. И его interpretation — Розенкранц и Гильденштерн, увы, увы…
Артем: Ой, да конечно, вы и не думаете пока говорить не начинаете.
Константин: У меня странное ощущение, как будто за нами кто-то подглядывает…
Павел: Успокойся, мы не в бане и даже не в туалете.
Константин: но ощущение четкое. Может и не глупо это все, орлы решки…
Приходит официантка Р., со столиком на ножках, на нем водружено несколько небольших стаканов, точнее один побольше и две рюмки. Официантка наклоняется к Константину и целует его в ухо, шепча: «это интермедия». Потрепанный господин за барной стойкой заливается смехом. После чего всем разливается текила, а Константину вручается диковинный коктейльный набор, официантка поджигает большой стакан, а когда Константин почти допивает его через трубочку, вливает в него две оставшиеся рюмки. Официантка укатывает столик на середину зала, исполняя зажигательный танец с подрыгиванием ногами.
