— П-простите, в каком смысле первый?

— Ну так вышло, вам лучше и не знать, были одни чудаки, написали понимаешь…а мы теперь. Двойственно все это. Очень двойственно. Как бы и есть, как бы и нет. А вы меня вообще видите.

— Простите, я отойду, надо же заказ отправить. Отдыхайте. Приятного вечера.

Полина передала заказ и обратилась к другой официантке — Анне:

— Тот, человек, он кажется не в порядке, болтает какой-то вздор и трясется весь, мне кажется ему может стать плохо.

— Да что ты ждешь от всяких бомжей? Побыстрее обслужи, коли деньги есть и пусть идет, там, где-нибудь, пусть ему становится плохо, там и подберут и в больницу отвезут, а здесь нам только этого не хватало.

— Ох, ладно, но надеюсь ему все же не будет плохо.

Полина стояла у стойки, отрешенно поигрывая концами своих волос, в этот час посетителей в кафе было немного и новых не прибывало. Она видела, как сидящие рядом с тем мужчиной неодобрительно косятся на него и с деланным видом прикрывают нос, хоть сама Полина и не заметила, что от этого, пусть и крайне неопрятного, мужчины так уж резко пахло. Наконец появилось кофе, она понесла его к столику того человека:

— Ваш кофе, вот пожалуйста.

— Ага, а представляете, что еще бывает, — мужчина кажется вновь начал расходится, Полина испуганно посмотрела на него, боялась она не его, но скорее за него. — Был один мужик, с гребаной лодкой и чертовой рыбой. Казалось бы — допри он ее и все будет хорошо. Но нет же. Не понимаю я этого почему он позволяет ему проделывать такие штуки, это же чертовски несправедливо. Но он говорит так надо, так возвышаются души. Старик-то сейчас в порядке. Сидит на набережной. Петр иногда с ним даже беседует. У него так много историй оказалось. Даже обидно, что он их никому не рассказал. С другой стороны, тот мужик с ружьем, когда начинал двигать чьими-то губами, это была истинная пытка. Вот описать, что и как, это он умел, а, чтобы взяли и заговорили, уж лучше застрелиться. Мне думаете, не положено так каламбурить? Ну уж простите — говорю же — двойственно все. И так, и эдак. Мне можно, я-то живой, считайте. Ладно, идите, не мешайте. — Мужчина почему-то резко рассердился и принялся с остервенением каким-то потягивать свой кофе. Полина отошла, но помнила, что вслед за первым кофе ему необходимо принести второй. Подождав пятнадцать минут, она понесла второй кофе. Мужчина был явно недоволен:

— Я же сказал, у меня есть деньги, почему так долго? Какой кретин будет пятнадцать минут пить чашечку кофе? Уж точно не кто-то из этих забулдыг с консервного ряда. Спасибо, наконец-то. У вас есть бумажка и красный карандаш?

Полина удивилась. И ответила:

— Бумага конечно есть, а вот красного карандаша нет, могу посмотреть красную ручку.

— Вот и посмотрите. В конце концов, красный он на то и красный, правда же? И необязательно для него одного, ну того, что…а ладно.

Полина отошла к окошку заказа, где стояла лениво Анна и спросила ее:

— Слушай, у нас есть красная ручка?

— Что? Зачем?

— Да, этот посетитель…

— Для него — точно нет — отрезала Анна.

Полина возвратилась к мужчине с виноватым видом:

— Простите и красной ручки нет.

— Бедлам какой-то.

— А зачем вам было нужно? — поинтересовалась Полина.

— Нарисовать вас.

— Красным? — удивленно уточнила девушка.

— Ну а каким же? Счет давайте.

Полина быстро принесла ему счет. Не смотря на всю свою доброту, она все же была рада, что странный мужчина уходит и все-таки платит. Он расплатился. И сказал:

— Ладно, спасибо. Вы как будто ничего. Вообще это часто опасно. Но вы внушаете мне меньше всего опасения. Он говорил про вас. Надеюсь вам понравятся белые птицы и черепицы домов, если все срастется.

— Э…к-конечно. До свидания.

— Да-да, идите-идите. — Мужчина словно отпускал ее. Он поплотнее закутался в свой плащ и вышел из кафе.

Полина осталась стоять в растерянности.

6. Яна [Музыкальная тема данного эпизода песня группы The Rolling Stones — «She's A Rainbow».]

В воздухе установилось перемирие на грани осени и зимы. Впрочем, осень уже сдавала свои права. Ощущался легкий морозец, но зато безо всякого дождя. В таком случае победные интонации зимы радуют больше. В такие дни особенно приятно нежится на своем диване, правда Илья Ильич? Цепочки и каньоны из облаков. Ощущение странной неловкости. Суббота. Сегодня опять суббота. Он хотел встретиться раньше, да и она хотела, но… с одной стороны не получалось, с другой — хотелось проверить его, посмотреть, не окажется ли это одномоментным взрывом чувств этого чудаковатого, в общем-то, человека. Яна сидела на лавочке рядом с университетской библиотекой. Рядом был лес. Деревья уже полностью облетели. Но здесь они хвойные, облетать нечему. Яна слегка поеживалась от витавшего в воздухе холодка, но ее согревало кофе в руках и аккуратная игра Константина Евгеньевича, сидевшего рядом, с ее волосами, поглаживание ее щеки и шеи. Яна чувствовала себя двойственно — ей было приятно, приятно было тогда обнять и поцеловать его, приятно было ощущать себя нравящейся, но она совсем не была великим романтическим персонажем, она не была, как Элизабет Беннет, если вы понимаете, что я хочу сказать. Да и не была она уверена в серьезности этого симпатичного человека, также не являвшегося мистером Дарси ни тем, ни даже вторым, сыгранным этим же, в этот момент наклонившегося к ней и привлекшего к поцелую. Яна ответила на поцелуй. И пока что собиралась продолжать отвечать, она была не прочь сходить куда-то и даже оказаться с ним в его квартире. Но она видела его как склонного к чему-то несерьезному, а в самой себе не ощущала силы быть серьезной и одним своим прикосновением делать серьезной других. Эту волшебную способность ей не выдали, да и не предлагали, да, там, кажется, и совсем другой набор был. Тем не менее кое-что она могла делать для него, кое-что она могла делать с легкостью, например, не надевать в этот холодный день шапочку, чтобы позволить ему любоваться и играться с ее золотистыми волосами. Яна нежилась от его прикосновений и с удовольствием возвращала поцелуи. Что можно еще добавить к этой картине?

К скамейке, на которой они сидели в трогательном уединении первых моментов близости двух симпатизирующих друг-другу людей, подошел кто-то. Это был Николай. Да, Яна знала Николая Сергеевича, Константин часто упоминал его в прошлом году, да и видела она его. Знала она уже и о его «ситуации», как драматично называл это Константин. Николай поздоровался:

— Привет вам. Я смотрю кто-то не теряет времени? — Николай грустновато улыбнулся. Яна заискрилась как королева старых времен, вся покрытая золотом осознания собственной очаровательности.

— Да, Коля, такие дела в нашем цирке. Ну ты же понимаешь, — сбивчиво отвечал Константин.

— Да ладно, все понятно, я надеюсь не очень отвлек. Мне надо бы пять минут поговорить, помощь мне нужна.

— Я могу отойти, — проговорила Яна, без особого желания, чужие проблемы явно не вписывались в хоровод ухаживаний, имевших здесь место быть.

— Да нет, оставайся, во-первых, у Кости сразу стал такой несчастный вид, — действительно, Константин был добр, но дела собственной симпатии явно превалировали у него над желанием помочь другу. Но не стоит судить его слишком строго, сердце его было податливо к любой беде, но еще больше поддавалось оно очарованию красоты и юности, которые заключались в Яне, — а во-вторых, не думаю, что что-то станет для тебя секретом, я не намекаю, что ты, Костя, не умеешь хранить тайны, наоборот ты относишься к ним с величайшей ответственностью и передаешь с глубоким почтением, — Константин смутился, действительно, одного поцелуя для него хватало чтобы выстроить мостик к полнейшему и безоговорочному доверию. Так что дела Николая и впрямь не являлись тайной для Яны и дальнейшее их развитие так же бы не стало, ну по мере продолжения объятий-поцелуев.

— Ну прости, я не думал, что осуществляю что-то на манер всей той рати и взламываю секреты, которые могут тебе повредить, — Константин извинялся, но опирался на то, что он ни в чем в общем-то и не виноват. Николай вздохнул:

— Я же сказал, все нормально. Мне просто нужно поделиться тем, что происходит.

— Рассказывай.

— Ну я уже писал тебе, а теперь лично могу сказать, что слушание по моему делу прошло. Прошло не очень хорошо. Но могло быть намного хуже. Меня не собираются увольнять, точнее не собираются увольнять до «первого проступка». Конечно, мне никогда не стоит встречаться вновь с какими-то своими студентками, да я и не хочу. После Марины, — Николай тяжело вздохнул. — Того парня отчислят за зачин драки с преподавателем. Мне повезло, в общем-то. Я же еще и пьяный был. Совсем дурная ситуация если задуматься. Словно меня что-то спасло, только к лучшему ли это…? — Николай вновь задумался. — То есть, конечно, потерять работу было бы для меня настоящим крахом, но меня волнует кое-что еще. И мне нужна твоя помощь.

— Раз уж я виноват в выдаче секретных данных, то отказаться с моей стороны было бы полным свинством, — улыбнулся Константин. Беззаботное существо, пребывающее в объятиях первой поры влюбленности, он не думал о том, как некрасиво звучат его слова по отношению к его другу. Яна склонила свою хорошенькую головку на плечо Кости, тот погладил вновь ее волосы и поцеловал в кончик носика. — С чем именно нужна помощь?